Замкнутый багаж

Однажды тебя запрут там, где выход будет лишь иллюзией, запрут твоё сознание в самые глубины, где шлейф из лязгающих цепей будет сковывать твои мысли...

Вокруг была тьма, лишь отголоски пробуждения заставляли приоткрыть уголки глаз. В полудреме казалось, что тьма поглотила абсолютно всё, но маленький еле различимый свет скользил в глазах мужчины, а далее и звук вибрирующего телефона, что весь поцарапанный и в ссадинах проявлял всю картину в целом.

Было очень тесно. Мужчине казалось, что он находится в самом тихом месте на земле, в гробу, где все слова растворяются, а снаружи уже ни на что не влияют. Но звук двигателя и лёгкая тряска заставили его усомниться.

Он был заперт в багажнике, огражденным тонированным стеклом. Он чувствовал лёгкий ужас, некое давление, что под видом неизвестности укутывало всё его тело.

По началу хотелось кричать, но разве в этом есть какой-то смысл? Вдруг ты ещё больше усугубишь своё положение, заставив водителя заинтересоваться твоим пробуждением.

Тьма сгущалась ещё больше, будто вновь пыталась напомнить, что единственная щелочка, пропускающая свет в его представленном гробу, всё так же вибрировала в ожидании его действий, а рука, что медленно тянулась за этим телефоном, неосознанно подвергалась легкой дрожи, дополняющейся маленькими мурашками.

- Ало… - Спросил он неуверенно и взял телефон в обе руки, прижимаясь к тесным стенкам, что являлись единственной опорой, хоть как-то помогающей ему держать себя в руках от паникующих мыслей, что медленно, словно холодными кандалами, цеплялись за каждую часть его вздрагивающего тела.

- Здравствуйте, месье Браун. Вы меня не знаете, но за то, я хорошо знаю вас… Вы можете не бояться меня, ведь я ваш единственный друг и помощник. Вероятнее всего, сейчас вы проснулись в запертой камере, и у вас, как я могу заметить, резко поднялся пульс. Но, уверяю вас, вам ничего не грозит…

- Кто… Кто ты такой и что я делаю внутри чёртового багажника?! – Резко прервал его мужчина, взяв телефон в одну руку, а другой медленно упирался об пол, ощущая неблагоприятные повороты из стороны в сторону.

- Послушайте внимательно, месье Браун, ваш пульс подскочил ещё больше. Если вы сейчас же не успокоитесь, то вам стан…

- Лучше скажи, где я?! И кто ты, чёрт возьми, такой?! – Вновь он перебивал незнакомца и стал медленно двигаться вдоль всего тёмного пространства, освещая маленьким светом телефона стенки запечатанного ящика.

Казалось, что каждая стена, как только он отводил от неё взгляд, медленно двигалась, сужая всё пространство ещё больше и заставляя паниковать мужчину от незримой тьмы, понемногу съедающей единственный свет, мелькающий в его дрожащей руке.

- Меня зовут Джеймс, это всё, что я могу вам рассказать. А сейчас я прошу вас вспомнить о себе, кто вы такой? Где вы родились и кем работаете? Любая мелочь может стать ключом к вашему освобождению. – Уверенно отвечал Джеймс, вслушиваясь, как дыхание мужчины, что сидел в ящике, постепенно становилось прерывистым, как маленькие осколки страха медленно пронизывали горло, заставляя каждое его слово разрезать всю уверенность, раз за разом подвергая разум панике.

Браун собирался что-то сказать, но паника сдавливала его, сдавливала так, будто каждая стенка решительно двигалась в его сторону. Но лёгкий щелчок, как единственный звук среди монотонной езды, моментально привёл его в чувство, а где-то из боковых стенок стала наливаться вязкая субстанция чем-то напоминающая подсолнечное масло.

Масло стекало медленно, и именно эта неторопливая сцена заставляла Брауна паниковать ещё сильнее прижаться к углу, так будто это было единственным местом спасения, местом, где среди запертого пространства он мог ощутить частицу воздуха, которая была лишь иллюзией, подпитывающей все его страхи.

- Вы ещё здесь?! Что… Чтооо… Происходит? – Очень обеспокоенно спрашивал Браун, а сам вжимался руками в телефон, так будто это было его единственной надеждой, единственным спасением из этой необычной западни.

- Я повторю вам вопрос. Кто вы такой? Где вы родились и кем вы работаете?

- Я.. Я… Что за вопросы?! Раз вы знаете, как меня зовут… То наверняка…. Да! Вы наверняка знаете, кто я такой. – Вновь Браун мешкался в словах, но из-за всех сил старался держать самообладание. Его сердце из стороны в сторону билось об стенки дрожащего тела, а с каждым ударом темп рос, ещё больше усиливая всю мелодию страха, нависающего над его головой.

- Да.. Вы правы. Но я хочу услышать эту информацию от вас. Вы должны сами вспомнить эту информацию. Помните, от этого зависит не только ваше освобождение, но и ваша жизнь! – В голосе Джеймса чувствовалось лёгкое недовольство, переплетенное со зловещими нотками, а данные о сердцебиение Брауна, и вовсе вызывали у него еле заметный вздох, всецело наполненный неудовлетворенностью.

- Хватит… Я ничего не знаю… Ни о себе, ни о чём либо ещё…

- Вспоминайте! Какая-нибудь зацепка, что-нибудь важное из вашей жизни! Вы должны вспомнить… - Джеймс ещё больше налегал на Брауна, а с каждым словом его мурашки становились всё острее и острее, по чуть-чуть впиваясь в каждый его нерв от путаницы, что как клубок из скотча катался в его голове, мерзко прилипая к каждой мысли и выдирая её с корнем.

Джеймс отключил телефон. Ему казалось это самым верным решением, ведь теперь, кроме звука медленно протекающего масла и дорожного переполоха, что происходил снаружи, он мог услышать и себя, свои мысли, что переплетались со страхом, и, возможно, даже найти в них свои воспоминания.

Однако вибрация телефона всё так же давила на него, а масло, как ни странно, стало ещё быстрее наполнять всё положение гнетущей атмосферой. Страх усиливался, ноги постепенно немели, окутываясь голодным маслом.

- Боже… Как же… Как же здесь мало места… - Мужчина старался удержать телефон в своей руке, ощущая, что это единственная надежда выбраться. Но в то же время все его мысли забивались тем, чтобы вспомнить, кто он такой.

- Почему я не могу вспомнить?

- Кто я?

- Что я здесь делаю?

Вопросы за вопросом повторялись вновь и вновь, как диктофон, привязанный к уху, как скрежет стекла по школьной доске, как сверло, пронзающее всю голову насквозь. Все эти вопросы, заданные самому себе, лишь ещё больше расшатывали и без того патовую ситуацию.

Масло становилось больше, оно вот-вот могло добраться до рук, что держали телефон. Оно было вязким, и от того казалось, что места становилось ещё меньше, словно специально сжимая всё тело без конца, выдавливая из Брауна последние частички воздуха, последние частички мыслей, что так рьяно стараются удержаться на плаву.

- Ало… - Ответил на звонок Браун и, уже прижимаясь к потолку, цеплялся ногтями за последнюю надежду, что еле мелькала в его дрожащем голосе.

- И так, я жду ваш ответ, месье Браун.

- Я… - Браун пытался собраться, всё его тело постепенно теряло какую-либо возможность держаться. Глубоко вздохнув и посмотрев на потолок, как на небо, что было незримо для его глаз, он всё же продолжил говорить. – Ты Браун Клоуд… Тридцать пя… Тридцать шесть лет…и Вырос.. в… Выр… …

Браун терял сознание, полностью растворяясь в масле, в густом тумане, который пожирал все мысли и всю уверенность в себе. А багажник медленно открывался, открывался так, будто всё это время стоял на месте и наблюдал, когда вся сцена достигнет долгожданного финала.

Брауна поднимали четыре солдата, полностью переодетых в костюмы химзащиты, а ящик, что прежде казался обычным багажником, являлся простой колбой, привязанной на стальные тросы для создания иллюзии, что объект находится внутри запертой машины.

А за непроницаемым стеклом стоял и сам Джеймс, доктор Джеймс, как его называли его же коллеги по проекту.

- Каковы результаты сегодняшнего анализа? – Спрашивал мужчина, не отрывая глаз от Брауна, которого уносили в ближайший мед кабинет данного комплекса.

- Излечение от клаустрофобии является провальной, а вот амнезия начинает потихоньку спадать. Чувствую, мы двигаемся в правильном направлении. Доктор Джеймс. – Улыбаясь, отвечала ему девушка, видя, как в глазах доктора появилось лёгкое сомнение.

- Доктор Джеймс? – Вновь обеспокоенно спрашивала девушка, моментально приводя мужчину в чувства.

- Да-да. Конечно, Глория, мы идём верным путём, и наши методы лечения тому доказательства. Ведь ничего не может вылечить твои недуги, кроме тебя самого… - Уверенно отвечал ей доктор, вновь с подозрением вглядываясь в ящик, из которого достали пациента. – Как только Браун Клоуд придет в себя, усыпляйте его и снова отправляйте на процесс лечения… Ах да. Не забудьте получше вычистить весь ящик перед тем, как его туда отправлять.

А на ящике, что слегка поблескивал, пропитанный маслом, прямо на потолке были выцарапаны слова: “Ты Браун Клоуд, тебе тридцать шесть лет, и ты вырос в Небраске, работаешь страховым агентом.”