Закладки кокаина Николаевск-на-Амуре

______________

Рады представить вашему вниманию магазин, который уже удивил своим качеством!

И продолжаем радовать всех!

Мы - это надежное качество клада, это товар высшей пробы, это дружелюбный оператор!

Такого как у нас не найдете нигде!

Наш оператор всегда на связи, заходите к нам и убедитесь в этом сами!

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>🔥🔥🔥(ЖМИ СЮДА)🔥🔥🔥<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

______________

Закладки кокаина Николаевск-на-Амуре

Магазины алкоголя в Николаевске-на-Амуре

Закладки кокаина Николаевск-на-Амуре

Торговец наркотиками был пойман в Николаевске-на-Амуре

Закладки кокаина Николаевск-на-Амуре

Портал Проза. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Проза. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. О Николаевске-на-Амуре Александр Щербаков 5. Мне уже давно хотелось написать об этом городе, основанном на берегах нижнего Амура будущим адмиралом Геннадием Ивановичем Невельским. У поминания об этом городе есть в моем историческом рассказе «Царь-рыба» и аналитическом материале «О дальневосточниках». Теперь я посчитал, что созрел для отдельного рассказа. Но вначале об истории города. Вот что об этом пишет Википедия. Первое население поста состояло из шести человек. Якутская изба-ураса стала первым строением в будущем городе. Принадлежность нижнего течения реки Амур, включая его устье, согласно Нерчинскому договору года, было юридически определенным. По тексту договора, реки, впадающие в Амур, и устье Амура, указывались 'владением Хинского государства', однако экспедиция Невельского не встретила здесь ни постоянных административных органов Цинской империи, ни ее пограничных гарнизонов. Поэтому закладка русского военного поста на чужой территории первоначально не была поддержана Амурским комитетом российского правительства. Однако впоследствии действия Невельского одобрил сам император Николай I. Также в Восточно-Сибирской губернии создана Приморская область со столицей в Николаевске. К тому времени Николаевск стал крупнейшим портом Дальнего Востока России. На тот год в городе находилось до зданий и проживало человек. Появляется завод по ремонту и сборке кораблей. Также были открыты краеведческий музей, библиотека, морское училище. По Амуру начинают ходить пароходы с коммерческими рейсами, в город также приходят торговые корабли из-за рубежа. В году из Николаевска во Владивосток переносится главный порт на российском Дальнем Востоке, после чего в Николаевске начинается упадок. На конец х годов XIX века приходится открытие золотых месторождений. Город постепенно становится центром дальневосточных золотодобытчиков. Появляются золотосплавочная лаборатория, а также конторы Охотской и Амурско-Орельской золотопромышленных компаний. В году начинается японская интервенция, так как Николаевск является центром золотодобычи всего Дальнего Востока России. В городе помимо японского гарнизона действовала также колчаковская администрация и был гарнизон крепости Чныррах, прикрывавший Николаевск от нападения с моря. В конце - начале годов основная часть Сахалинской области была освобождена партизанским соединением под командованием Якова Тряпицина. В конце февраля года, после перехода гарнизона крепости Чныррах на сторону партизан, город был также сдан. В результате внезапного нападения японского гарнизона и боевых действий соединения войск под командованием Якова Тряпицина 12 - 14 марта, часть города была сожжена. Бои завершились победой советских войск. В конце мая года, опасаясь нового наступления японских интервентов, население было эвакуировано в район села Керби и ближайшие сёла. Город и крепость Чннырах была уничтожены окончательно, в соответствии с тактикой выжженой земли. Японские военнопленные, захваченные в ходе военного столкновения 12 - 14 марта года, были расстреляны. В связи с упразднением деления Дальневосточной области на губернии, он становится центром Николаевского округа Дальневосточного края. Являлся так же одновременно и центром Николаевского района. В Николаевске вскоре после появления города появилось мореходное училище, в еще в довоенные годы педагогическое и медицинское училища. При советской власти в городе активно развивается рыбная промышленность. В х годах в районе осуществляется треть всей дальневосточной рыбодобычи. В году город назначен центром Нижне-Амурской области. В году на фронты Великой Отечественной войны отправляются тысячи жителей Николаевска. В году запускаются действующие судоремонтный завод и судоверфь. Одним из райцентров Хабаровского края город становится в году, после упразднения Нижнеамурской области. В году был открыт судостроительный завод. Но моя поездка в этот город состоялась еще тогда, когда Николаевск был столицей Нижне-Амурской области. Случилось это летом года. Город тогда насчитывал всего 30 тысяч жителей и не производил впечатления столичного. Несколько асфальтированных дороги — одна вдоль уреза реки под названием Советская, улицы Ленина, Горького, Кантера — вот, пожалуй, и все асфальтированные улицы в ту пору. Наш двухпалубный колесный пароход пришвартовался к огромному деревянному причалу, у которого стояло несколько судов. Причал был внутри большого затона, где во время зимы отстаивались пароходы, катера и баржи, чтобы их не повредило во время ледостава и ледохода. Недалеко от причала мне бросилось в глаза оригинальное деревянное здание, на углу которого была башенка. Как мне сказали, это здание Николаевского мореходного училища, один из выпускников которого знаменитый адмирал Макаров, изобретатель многих приспособлений для войны на море, и опытный флотоводец. На этой же улице Кантера, на углу с улицей Советской, был большой красивый магазин, универмаг, я такого и не видел раньше. А параллельно улице Кантера был переулок Ключевской, где жила старшая сестра моего отца, которая и приютила нас, пока мы ждали очередного парохода, на который купили билеты до Хабаровска. И хотя мне было уже 8 лет, я мало что запомнил, хотя меня возил по городу на своей «полуторке» муж тети, шофер дядя Петя. Но зато я познакомился с родней. Во-первых, со своей тетей Соней, её мужем дядей Петей, очень толстым, но добрым человеком, своей кузиной Лидой, которая была на 15 лет старше меня, с её мужем Лёней Залесским, который прекрасно играл в шахматы, и они с моим отцом вечерами играли в эту популярную в те годы игру. Еще я был представлен моему дяде Гоше, его жене Евдокии Пантелеймоновне, их детям — старшей дочери Жанне и сыну Сереже. В то время, когда дядя Петя не брал меня с собой покататься, я бегал с тарелкой по переулку, изображая из себя шофера. В один из дней я пошел с родителями на рынок, расположенный в деревянных зданиях вдоль береговой линии затона. Такого обилия и разнообразия рыбы я до этого не видел. Свежая, соленая, копченая и вяленая — она была на любой вкус. Была и икра — красная и черная. Тогда я узнал, что в низовьях Амура водится самая большая в мире рыба калуга, из неё то и получают черную икру. Мои родители взяли копченой рыбы на гостиницы в Москве и на Кавказе. Мама волновалась, довезем ли. Ведь нам предстоял долгий путь вначале на пароходе до Хабаровска, потом на поезде до Москвы, и потом снова на поезде до Кавказа. Но тебя Соня так умело упаковала рыбу, что она в неизменном виде была вручена знакомым в Москве, у которых мы остановились, и потом родственникам в Пятигорске. Потом были торжественные проводы всей родни нашей семьи на пароходе, марш «Прощание славянки», который играл на пароходе, и белоснежный красавец, медленно ворочал колесами, уносил нас дальше, в путешествие на Кавказ через Москву. Тогда я впервые услышал этот марш, который потом всегда ассоциировался у меня с отходом парохода от причала. На обратном пути в свое родное село мы не заезжали в Николаевск, сошли в Тахте и пересели на катер, который отвез нас до села Оглонги на берегах Амгуни. Когда я попал следующий раз в Николаевск-на-Амуре, точно не могу сказать. Хотя меня возили каждый год в Хабаровск, но не всегда через Николаевск. Но вот то, что в конце года мы снова оказались с родителями в Николаевске, помню точно. В тот год маме дали путевку в санаторий на западе Украины на осень, и мы с отцом, моим младшим братом оставались жить в доме у бабушки в Хабаровске. Я там даже начал учебный год в школе на Ильинке. Но в начале декабря мы стали возвращаться в Херпучи. Вначале был перелет на самолете Ил до Николаевска-на-Амуре. Это был мой первый полет на самолете. Я смотрел, как самолет садится в аэропорту Николаевска, видел занесенную снегом взлетно-посадочную полосу, с которой взлетал самолет Ан-2 на лыжах, а вот наш самолет на колесах садился на параллельную полосу, которая была вымощена железными листами с многочисленными дырками. Николаевск нас встретил большими сугробами. Пока мы ехали на автобусе к центру города, я мог видеть из окна автобуса людей, идущих по тротуарам, но когда мы вышли, то оказалось, что между проезжей частью дороги и тротуарами огромные сугробы, выше человеческого роста. Но вот сильного мороза в тот наш приезд я не помню, как и сильного ветра. Но времени погулять по городу в нас не было. Мы лишь переночевали у тети Сони и на утро уже были в аэропорту. Помню лишь двух маленьких девочек, детей Лиды с Лёней — Олю и Аллу, они были ровесниками моего младшего брата, но уже его племянницами, причем Оля была даже чуть старше своего дяди Вити. Жили они все вместе, с тетей Соней и дядей Петей, но в другой квартире, которую им дали на улице Ленина, если мне не изменяет память. На следующий день самолет Ан-2 на лыжах увез наш в родные Херпучи. И потом я несколько лет не был в Николаевске-на-Амуре. И хотя каждый год меня отправляли к бабушке с дедушкой на лето в Хабаровск, обычно я летал туда прямым рейсом на самолете Ан-2 через село Полины Осипенко и Комсомольск-на-Амуре. Но вот в году наша семья в полном составе поехала в Хабаровск через Николаевск-на-Амуре. Вот тогда я смог немного познакомиться с городом. Понравился парк на берегу реки, под которым был здания рынка, где торговали рыбой и сельхозпродукцией. Деревянного здания мореходки с башенкой на углу уже не было, сгорело. А вот универмаг так и стоял. Побывали мы и в городском парке, где видели аттракционы, в также высокую стеллу — памятник японцам, погибшим во время интервенции и гражданской войны. На рейде и в затоне я видел немало японских лесовозов, да и японские матросы в центре города встречались. Город Николаевск в те годы в основном состоял из каменных домов вдоль нескольких улиц. Той же Советской, Кантера, Ленина, Гоголя, но большинство домов были деревянные двухэтажные, обшитые деревянными дощечками — филенкой. А вот дальше от реки стояли в основном частные деревянные дома. В одном из таких домов жила семья дяди Гоши, хорошего автомеханика, и его жены, Евдокии Пантелеймоновны, главного бухгалтера больницы водников, а также наших хороших знакомых Распопиных. В этот приезд я покатался по городу на велосипеде, посадив на багажник племянника Колю. Побывал на велосипеде в районе судостроительного завода, видел высокие цеха, был рядом с ТЭЦ на берегу реки, с высокими трубами, из которых валил черный дым. Тогда же я съездил по дамбе, которая образовывала затон, к тому месту, где стояли высокие портовые кран. Они разгружали речные и морские суда, провозившие разнообразные грузы — строительные материалы, машины, продукты питания и многое другое, что необходимо для функционирования города в зимний период, когда заканчивается навигация, а по зимним дорогам еще нельзя возить автотранспортом. Но я занимался не только приятным времяпровождением, катаясь на велосипеде или играя с мальчишками в футбол во дворе дома, где жила семья Шешуновых-Залесских. Семья большая, 8 человек, из них 4 малолетних детей. Поэтому они высаживали в поле, выделенном для горожан под картошку, весьма приличное количество этого важного в рационе питания продукта. Был июль, и нас, представителей мужского пола с одной женщиной, моей мамой, отправили окучивать картошку. Но если вы подумали, что обед готовила моя мама, то ошибаетесь. Она окучивала грядки, а обед готовил дядя Петя. У меня осталась фотография с этой поездки, где Петр Дмитриевич, как звали мужа тети Сони, занимается приготовлением обеда. А вторая фотография запечатлела нас за столом, который был установлен под небольшим навесом у дерева. Отец в сделанной из газеты панаме, я с прической ёжиком, мама, а на переднем плане Володя Голубин, с которым я познакомился именно во время прополки картофеля. Он в тот год работал акушером-гинекологом в городском роддоме. Но об этом незаурядном человеке у меня будет отдельный рассказ. Я не могу сказать точно, где было это поле, засаженное картошкой, помню лишь название реки, из которой мы набирали воды для обеда — Камора. Через пару дней мы втроем, мой отец, Лёня Залесский и я, поехали на мотоцикле окучивать другое поле с картошкой. Вот тогда я удивил и отца, и Леню, знанием некоторых новелл из «Камасутры», которые стал рассказывать отцу Лёня, но не совсем точно, и я поправил. Они работали вдалеке от меня и не знали, что я слышу. Оба взрослых мужчины удивленно подняли глаза на меня, шестнадцатилетнего юношу, как будто не понимали, что я уже вполне половозрелый человек, и могу интересовать чем-то, кроме учебы и спорта. Пришлось сознаться, что эту книгу из библиотеки соседей Кокориных я впервые прочитал в первом классе, но только краткие пояснения под рисунками, и ничего не понял. Но, повзрослев, со вниманием прочитал все новеллы из книги Джованни Бокаччо. Потом была еще поездка на том же мотоцикле по грибы, и, пока мы бродили по лесу, медведь, учуявший, что в коляске лежат съестные припасы, добрался до них, когтями превратив брезент на коляске в ленточки. Вот и мчались мы обратно в город, хорошо, хоть успели набрать грибов, но пойти второй раз за ягодами не решились. Судьба как будто так распорядилась, чтобы мое пребывание в Николаевске в то лето года было таким продолжительным, потому что прошло целых шесть лет, когда я снова оказался в этом городе, на практике во время учебы в медицинском институте. Но об это у меня есть отдельный рассказ. Это был год. Мои родители вышли на пенсию и решили переехать в Хабаровск из нашего северного поселка Херпучи. Мне захотелось показать своей семье, жене и детям, свою малую родину. Нам решила составить компанию наша многолетняя соседка по поселку Агния Иннокентьевна Кокорина, которая в это время гостила у своих друзей Распопиных в Николаевске. Я решил отправить старший сыновей в Херпучи на самолете с мои братом Витей, а сам на теплоходе поплыть до Николаевска, показать жене красоты нижнего Амура, и самому вспомнить поездки еще на колесных пароходах по этому же маршруту. Мы купили каюты в первый класс, чтобы полки были внизу и каюта пошире, ведь с нами ехала младшая дочурка, которой исполнилось 4 годика. В Николаевске мы не собирались надолго задерживаться. Повидать родню, дождаться лётной погоды и улететь в Херпучи. Всего час лета на самолете Ан Вроде как совсем недолго, но и баба Ага там все называли в нашей семье Агнию Иннокентьевну и моя жена панически боялись летать, так что весь полет сидели, не шелохнувшись, вцепившись руками в кресла впереди. А я любовался тайгой, вспоминая слова известной песни, которую особенно проникновенно пел Юрий Гуляев — «зеленое море тайги». Между Николаевском и Херпучами в основном гористая местность, и временами самолет летел совсем низко над сопками, покрытыми вековой тайгой, так что можно было рассмотреть отдельные деревья. Но я отвлекся от рассказа о Николаевске. Так уж получилось, что наше пребывание в родных местах оказалось намного короче, чем я предполагал. Надвигался циклон с Охотского моря, и весьма продолжительный, поэтому мы решили улететь в Николаевск заранее. И вот мы снова в этом городе. Наша семья, как обычно, остановилась у Шешуновых-Залесских, а баба Ага - у Распопиных. Днем наша семья прогулялась по Николаевску, зашли в парк на берегу Амура, полюбовались шириной реки и высоченными сопками напротив города. Побывали и в том парке, где была танцплощадка, и я танцевал во время практики 8 лет назад. На небе хмурилось, но я не помню, чтобы шел дождь в эти дни. А над Херпучами были низкие тучи, и погода была нелетная. Надо было решать вопросы с отъездом в Хабаровск. Плыть решили на теплоходе, надо было покупать билеты. И тут нам повезло. Обычно на эти рейсы вдоль Амура билеты раскупались заранее. Очень много пассажиров плыли до остановок по пути между городами, ведь тогда еще быстроходных катеров типа «Комета» и «Метеор» не существовало. И тут оказалось, что пришедший очередным рейсом в Николаевск теплоход, по-моему, «Василий Поярков», должен был срочно отправляться в Хабаровск, сделав лишь одну остановку в Комсомольске-на-Амуре. Оказалось, что он срочно понадобился в Хабаровске в качестве гостиницы для участников Тихоокеанского конгресса, который в эти дни открывался в краевой столице. Так что мы спокойно купили билеты на этот теплоход и с комфортом добрались до Хабаровска. Потом снова был долгий перерыв в моих путешествиях в город Николаевск-на-Амуре. Почти десять лет я не был там. Шешуновы-Залесские за это время переехали в другую, более просторную квартиру, в доме, где в торце был филиал краеведческого музея. Вторая дочь Алла училась и медицинском институте в Хабаровске, отдельно жил младший сын, а еще один ребенок в этой семье был хронически больной и большую часть времени проводил в больницах. Оля вышла замуж и жила с родителями. Изменилось и мое служебное положение — я стал главным рентгенологом края, и в связи с этим должен был посещать все больницы края, где есть рентгеновские кабинеты. И Николаевск был в моих планах, ведь этот 36 тысячный город был пятым по численности населения в крае, после Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре, Биробиджана и Советской Гавани. К этому времени произошли реформы в здравоохранения, и все городские учреждения, кроме больницы водников, оказались структурными подразделения центральной районной больницы. Вот туда я и собрался поехать, чтобы посмотреть, как работает рентгеновская служба ЦРБ. Заранее договорился с тетей Соней, что остановлюсь у них, в этой большой квартире мне не придется спать на полу, как бывало ранее. Мне поступил заказ — привезти ящик мороженого «пломбир». Это было просто, ведь был февраль года, холодный месяц. И вот самолет Ан бежит по знакомой взлетно-посадочной полосе, только вот покрытие полосы уже бетонное, но вот вблизи здания аэропорта, если мне не изменяет память, все такое же, железно-решетчатое. Здание аэропорта все такое, как и было в далекие е годы, деревянное, маленькое, с минимумом удобств для пассажиров и персонала. Меня в аэропорту встречал Лёня, чтобы мне было легче тащить картонную коробку с мороженым, да и нового адреса я не знал. И вот я в гостях у близких мне людей. Именно у старшей сестры Сони жил мой отец, когда учился в педагогическом училище, к ней вернулся после фронта, у неё останавливалась многочисленная родня по пути из поселков и сел Приамурья до краевой столицы, ночуя на полу в небольшой квартире. Теперь квартира была большая, и этот дом напоминал тот, в котором жили наша семья. И квартира был точь-в-точь, как у наших соседей напротив. А мне достался шикарный диван в гостиной. По приезду был накрыт стол, мне пришлось долго рассказывать о своей жизни, о здоровье всех моих близких, отца с мамой, бабы Аги. Особо интересовалась тетя Соня, которая прекрасно всех знала. А на следующее утро я, такой весь из себя ухоженный, все же главный краевой специалист, отправился в здание, где был кабинет главного врача ЦРБ. Было раннее утро, солнце еще не встало, все же север, под ногами хрустел снег, но все улицы города были хорошо очищены. Снега снова было много, но все же меньше, чем тогда, когда я впервые попал в этот город зимой. Я шел по знакомой улице Кантера, дошел до угла с улицей Школьной и повернул налево, ибо зрительная память подсказывала правильную дорогу к хирургическому корпусу ЦРБ на улице Ленина. И вот я вхожу в знакомое здание стационара, где почти двадцать лет назад проходил практику. Молодой главный врач Георгий Абугов, примерно моего возраста, недавно назначенный, очень волновался, как краевой специалист оценит работу одного из подразделений больницы. До этого в ЦРБ главный рентгенолог не был очень давно. Меня представили всем заместителям главного врача, заведующим отделениями, и я начал работу. Мой предыдущий опыт подсказывал вначале узнать, какое мнение о работе рентгеновской службы у лечащих врачей. Ведь именно в их интересах работают врачи-рентгенологи. Кому-то надо подтвердить, есть инфильтрация в легких, другому уточнить про язву желудка или перстной кишки, третьему - есть ли перелом или другое повреждение костей. Поэтому я ходил по отделениям, беседовал с врачами. Для меня это было рутинная работа, я почти каждый месяц неделю-две проводил в командировках в районы края. Поэтому не очень запоминал лица рядовых сотрудников и даже заведующих. А вот для них приезд краевого специалиста - редкое явление, и поэтому многие запомнили меня. Уже через несколько лет, когда мы вместе работали в краевом отделе здравоохранения, бывшая заведующая детским отделением Николаевской ЦРБ Людмила Львовна Пиотрович сказала мне, что помнит меня по тому посещению их отделения. Естественно, я посещал и рентгеновские кабинеты, знакомился с условиями работы персонала, разговаривал с ним, в первую очередь с врачом. Я помнил этого врача по практике, она тогда допустила грубую диагностическую ошибку, не увидев во время исследования огромную опухоль желудка, от которой больной умер, и было клиническое расхождение диагноза при патологоанатомическом вскрытии. Но тогда она была начинающим врачом-рентгенологом, а теперь была опытной, с почти двадцатилетним стажем работы. Как обычно, я присутствовал при рентгеновских исследованиях, и сам проводил их некоторым больным. Моя командировка продлилась почти неделю. Я не только ходил в ЦРБ каждый день, как на работу, но и осматривал город, который за эти годы значительно изменился. Было построено много кирпичных пятиэтажных домов, которые заменяли деревянные х этажные дома. Увидел площадь, где стоит гостиница, Дом культуры, в котором я летним юношей смотрел фильм «Гусарская баллада» с молоденькой Ларисой Голубкиной в главной роли. Но морозная февральская погода не очень располагала к таким прогулкам, так что я большую часть свободного времени проводил в квартире тети Сони, тем более что то одни родственники, то другие, приходили повидать сына младшего брата в многочисленной семье Щербаковых. И мне снова и снова приходилось рассказывать о моих родителях, упоминая и о моей семье. Следующий раз я приехал в Николаевск примерно через год. К этому времени получила одобрение начальства и врачей рентгенологов моя инициатива о проведении кустовых научно-практических конференций по рентгенологии. Мы с заведующим кафедрой рентгенологии медицинского института Анатолией Иосифовичем Чайкой уже побывали в Еврейской автономной области, где в городе Биробиджана не только провели конференцию, но и создали филиал краевого научного общества рентгенологов. Ездил я с ассистентом кафедры рентгенологии Василием Кузьмичом Грищуком в Комсомольск, где для рентгенологов города, Амурского, Комсомольского, Солнечного районов тоже провели конференцию, а с заведующей отделением краевой клинической больницы Марией Ивановной Митютневой - в городе Советская Гавань с участием рентгенологов Советско-гаванского и Ванинского районов. И вот настал черед проведения такой конференции для рентгенологов Николаевского, Ульчского, Тугуро-Чумиканского, Аяно-майского и Охотского районов. На неё я вылетел с ассистентом кафедры рентгенологии Игорем Яковлевичем Лупаенко. Вернее, вначале мы просидели в аэропорту Хабаровска почти полсуток, пока погода стала лётной, и вылет разрешили. Приехали мы в Николаевск глубокой ночью. С трудом добрались до гостиницы. Бронь для Лупаенко отдали кому-то, и после скандала нас с ним определили до утра в какое-то помещение, где уже спали человек мужиков. В комнате стоял перегар, пахло потными носками, мужики храпели, выделяли газы из кишечника. Я никак не мог уснуть в такой обстановке. В общем, мы перекантовались до утра, потом Игорь получил отдельный номер, а я пошел к тете Соне. Она очень сетовала, что я не пришел к ней ночью, она меня ждала допоздна, названивая в аэропорт на счет прибытия рейса. Но мне не хотелось среди ночи будить своих родственников. Конференция была проведена на хорошем уровне, в прочем, как всегда. Наша рентгеновская служба высоко котировалась на уровне республики, недаром я и доцент Чайка были выбраны членами Правления Республиканского научного общества рентгенологов, а приехавший проверять службу в крае главный рентгенолог РСФСР профессор Павел Васильевич Власов дал высокую оценку и моей работе лично, и деятельности всей службы в целом. Потом я еще пару раз был в Николаевске-на-Амуре уже в должности заместителя заведующего отделом здравоохранения крайисполкома, и потом, в «демократической» России, заместителя начальника управления здравоохранения администрации края. Но уже начался кризис во времена «гайдровско-ельцинских» реформ, и начался упадок города. Уезжали люди, закрывались предприятия, север стал никому не нужен, и такой процесс все нарастал и нарастал. Уезжали и врачи, а привлечь новых в силу ряда обстоятельств стало невозможно, принудительное распределение выпускников медицинских институтов и училищ было отменено. И сейчас Николаевск-на-Амуре насчитывает чуть больше 18 тысяч жителей, то есть в почти в 2 раза меньше, чем в годы своего расцвета. Николаевск-на-Амуре — яркий пример той политики, которая началась в отдаленных и северных районах с развалом Советского Союза. Жители, потомки тех, кто осваивал эти места, кто прикипел душой и телом к своей малой родине, брошены на произвол судьбы. Закрываются производства, бросаются еще вполне пригодные для жизни поселки, и люди остаются без крыши над головой, переходя в разряд бомжей. Значительно повысилась заболеваемость и смертность, нарастает отток населения в западные районы России. Академик Татьяна Заславская, большая сторонница реформ, входившая в те времена в администрацию президента Ельцина, призналась через полтора десятилетия, что только за три года шоковой терапии в России одних лишь мужчин среднего возраста скончалось 12 млн.! Это те, кто потерял работу и жилье, погиб во время всевозможных ЧП, кто не мог пережить позора великой страны. Все это было и на Дальнем Востоке, население которого сократилось на треть, а в северных районах в раза. Я давно не был в Николаевске-на-Амуре и никогда туда больше не попаду. И, честно сказать, не хочу. Мне будет больно смотреть на умирающий город, и пока перспективы его возрождения не ощущается. А ведь ему всего-то года, по меркам истории это еще подросток, которому жить и жить.

Дублин купить закладку бошек

Печора купить LSD-25

Закладки кокаина Николаевск-на-Амуре

Семея купить марихуану

Шали купить LSD-25

Касуло купить закладку ганджубаса