Задралась юбка а зрелка только этому радуется

⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Задралась юбка а зрелка только этому радуется
ОДИН ШАГЧасть 1.Моя новая подружка Аня уже неделю под разными надуманными предлогами отказывается от встреч со мной. А ведь у меня были далеко идущие планы в отношении нее – я собирался жениться. Она мне очень нравилась, и я был влюблен в нее.
- Нет, нет граф! И не уговаривайте меня! – сказала мадам Одинцова, поворачиваясь к зеркалу и снова принимаясь пудрить носик, - На Зайончковского я нипочем не пойду! Пойдемте лучше играть в крокет.
А тем временем, Аня с Юлей перебрались из тесной душевой кабинки и устроились в немаленькой по размерам угловой ванне с гидромассажём.
Рассказик первый. Раздвинь ноги, детка. – Раздвинь ноги, детка. Я хочу на тебя посмотреть, –. и она раздвигает ноги, послушная, похожая на красивую пластмассовую куклу.
Посетители, находящиеся в группе Гости , не могут оставлять комментарии к данной публикации.
У кого-то мать — юрист или врач, или просто домохозяйка, а моя мама — проститутка. Не то, что бы я горжусь этим фактом, который с самого детства был моим клеймом среди сверстников, но у этого есть свои плюсы, о которых я расскажу позже. Да, я из-за того не мог устроиться в хорошую школу, где считали, что подобная профессия матери одного из их учеников и, тем более, принятие такого ребенка в свою школу, будет разрушением их репутации, поэтому я получил с первого класса школу, соответствующая моему социальному статусу, но не соответствующая моему уму, которого не было ни у моих одноклассников, ни у учеников лучших школ России и который я не показывал учителям; не знаю, отчего не хотелось перед ними решать задачи, которые не могли решить сами учителя, но я получал удовольствие от осознания своего интеллектуального величия, тенью скрывающее работу моей матери.
Мать моя, Светлана, не была умницей в школе, за что и получила свою профессию, не знала моего биологического отца, но была мастером в своем деле, обладая шикарной грудью, которая даже в ее годы не свисала, а выпячивалась вверх, тоненькой талией, которая иллюзионно придавала еще больший размер ее гладкой огромной попке; по выходным, которые у нее были по воскресеньям, она ходила в тренажерный зал, куда одевала топлесс с широким декольте и коротенькие шорты, по размеру похожие на трусики. Кстати, трусики она никогда не носила. Также вульгарно она любила одеваться и дома.
День, когда я лишился своей девственности, запомнился мне, как что-то святое, запомнился тем, как моя мать после гулянки с подругами-коллегами, которых у нее было не так уж и много, от опьянения вином, которое ее за три бокала могло унести до такой степени, что на следующий день она бы просыпалась с диким похмельем, полезла ко мне в трусы своими умелыми ручками.
— Наверно, тебе ужасно стыдно за свою маму.
Я ничего не мог сказать на это, только смущаться от ее полуголого вида. Она просто стала ласкать мои ягодицы, затем с языком поцеловала и на диване оседлала мой член. И вот это как раз и те плюсы, о которых я собирался вам рассказать. Когда ваша мать — проститутка, то вам обеспечен ежедневный секс, минет за особые достижения в школе, которые были почти каждый месяц, или за домашние хлопоты или в качестве просьбы; также секс в любой позе, которую ты пожелаешь. На каждое утро перед походом в школу я мог разбудить ее тыкающиймся ей в лицо членом, чтобы она сделала мне минет; а если не делала, то отрабатывала пропуск вечером.
С клиентами своими она встречалась либо в своей комнате, либо в их квартире; зачастую в их. В любое время, придя домой, я могу слышать из комнаты матери стоны ее и мужика; мужчины редко доводили ее до оргазма, но если доводили, то мама издавала такие страстные и громкие стоны, что у меня легко мог встать член, даже при вспоминании их. Выйдя из комнаты и проводив клиента, она замечала всего меня уставшего слушать эти звуки блаженства и ублажала мой вставший член своим влажным ротиком.
Еще одна особенность, которой мама обязана половиной прибыли, — ее киска, которая всегда была узенькой и гладенькой, как у только созрелой девушки, за что и ценили мужчины, отдавая ей не меньше двадцати тысяч за час, это не учитывая позы. Эта была и биологическая особенность ее тела, способное быстро восстанавливать поврежденные участки кожи, и крем, который она наносила в ванной после каждого обслуживания клиентов.
В общем, моя жизнь протекала с приятным осознанием того, что в любой момент могу заполучить священное совокупление, о котором мечтает половозрелый подросток, со своей матерью, чье тело походит на обложку эротического журнала.
Но многое поменялось, когда мне нужно было поступать в ВУЗ, сдавать экзамены и готовиться отделиться от моей горяченькой матери, подарившей мне перед отъездом на полгода офигенный секс. В то прелестное утро я проснулся от ласк ее умелого языка, облизывавшего мой ствол от самых яиц до самой головки. Сидя на кровати между моим ногами и опустившись к моему паху, она полностью глотала мой двадцатитрех сантиметровый член, дотрагиваясь своим горлом до головки. Любая другая бы давно уже вытащила его из горла, но моя мама никак не могла отвести носа от моего лобка: вот так она умела делать «глубокую глотку». Закончив сосать мой уже отвердевший и увлажненный ее слюной член, она вставала в позу «наездницы» и прыгала на мне, сжимая свою грудь, которую сжимал вместе с ней я. От ударов ее ягодиц об мои бедра в комнате проносились хлопки; на моей груди, о которую мама оперлась, уже накопился пот.
— За свое поступление можешь кончать внутрь, — сказала она с улыбкой, и от радости я, взявшись за ее бедра, стал ее насаживать на свой член и двигать бедра под ритм ее движений. Глаза ее закрылись, ротик, как у модели, изображающей наслаждение, чуть приоткрылся, руки взялись за ягодицы, волосы ее от медленных круговых движений головы то прикрывали ее аппетитную грудь с небольшими сосками розового цвета, то свисали на ее спине. Достигнув через пару минут оргазма, я кончал в ее узкую киску и чувствовал дрожь в ногах и ягодицах и удовольствие, от которого прижался к ее груди и тяжело задышал. После этого к ней пришли.
Поступив с высокими баллами ЕГЭ в Петербургский универ на физический факультет, я отправился туда, чтобы сдать документы. По дороге я встретил Дашу, которая поступала в тот же универ, но на другую специальность; она ехала из Екатеринбурга через Москву, так как прямых путей оттуда не было. Меня привлекла ее небольшая, но довольно необычная округлая грудь, которую не хотелось помять, но увидеть обнаженной и обласкать; все ее тело излучало незаконченную девственную невинность гладкостью кожи и плавностью изгибов ее тела. Между нами завязался небольшой, на пару минут, разговор насчет универа, экзаменов: Петербурге жили знакомые ее знакомых, с которыми она не была знакома; у них ее присутствие должно было продолжаться пару дней, а потом ее поезд уедет домой. По приезде в город мы обменялись телефонами и разошлись в разные стороны, не осознавая, куда идем в этом огромном мегаполисе, но зная, что время здесь наше пройдет не зря после этого знакомства, ведь оба мы заметили симпатичную внешность друг друга и осознание этого.
Я сразу, как только устроился у друзей, с которыми был знаком со школы, откуда они ушли в петербургскую из-за переезда, сразу позвонил и назначил вечернюю встречу около медного всадника. Петербург всегда отличался своей романтичной атмосферой, достигаемая зданиями и памятниками девятнадцатого века, многочисленными ресторанами и небольшими заведениями, поэтому нам обоим, людям, которые впервые испытали всю красоту города, было приятно гулять и общаться. Под вечер, когда спускалось солнце, не закрытое облаками, мы уселись на веранде одного ресторана; она заказала какую-то заумную дребедень, а я — бутылку пива и, из приличия, чизкейк (люблю сладость).
— Посмотри на них, — шепнула она, указывая на целующуюся парочку за соседним столом.
— Ну, неприлично так делать в общественном месте, тем более, в ресторане.
— Да, как-то все равно. Но даже будь у меня девушка, я бы тоже так делал.
— Нет, классно! Ты чувствуешь гордость, что целуешься с классной девчонкой, тем самым показывая старикам, вроде тех (указал за столик в другом конце веранды) на какие чувства еще готова молодежь.
— Ой, не знаю, это некое проявление пошлости.
— Сама попробуешь — поймёшь. Кстати, ты пробовала когда-нибудь?
— Вай, вай, какие мы правильные. Уверен, ты сама горишь желанием это попробовать.
— Ну конечно. Сейчас тобой руководит не твоя честность, а твое желание выиграть в споре, но в глубоко в сознании ты знаешь, что я прав.
— Ну допустим... , — сказал она, но я ее тут же прервал.
— Нет, конечно. Просто ты должна попробовать.
— Давай уже закончим, — сказала она и стала глядеть на закат, на улицу. Выпив бутылку до конца, я спросио ее:
— Нет, конечно. Какие ужасные вопросы!
— Мы с тобой знакомы меньше суток. Я даже соглашаться не должна была...
— Но согласилась, потому что, снова, ты в глубине сознания таешь от моей внешности.
— Ха, — произнесла она, продолжая смотреть на окружающее. Я схватил ее руку через стол и потянул к себе, собираясь поцеловать, но она оттолкнулась и дала мне пощечину; я чуть со стула не упал.
Разговор с ней вызвал во мне возбуждение, чего я никак не ожидал, и поэтому был удивлен тому, какое влияние она оказала на меня. Но возбуждение нужно было как-то снять и поскорее, так как я не хотел подавлять его работой руки, поэтому срочно нужно было искать специалистов по этому делу. Попросил у друзей чей-нибудь номер, которых у них было хоть отбавляй, снял квартиру, в которую вызвал шатенку с четвертым размером, готовая сделать мне минет и встать раком передо мной. Я встретил ее у метро около этой квартиры, взял ключ у хозяев, перед которыми прикинулся ее парнем. Она сняла свою ветровку и оказалась в одних белых трусиках с одной лишь веревкой между ее здоровыми ягодицами и такого же стиля лифчике, поддерживающий ее большую грудь, сосок которой, выглядывая из под чашечки, звал меня пососать его.
Для начала она, сев на корточки и раздвинув ножки, чтобы можно было дрочить себе клитор через прозрачные трусики, хорошенька отполировала член своим языком (но до моей матери ей было далеко): облизывала головку кончиком языка, щекотила своими длинными ногтями мошонку, перекатывая яички, проводила широким языком по всему стволу, прижав его к лобку, и опускала голову, впуская мой член, размер которого вначале его весьма поразил, в свой очаровательный ротик с подкрашенными, пухлыми губами. Когда я натянул презерватив на изнывающий от близкостоящей киски член, она встала коленями на сидение дивана, а руками оперлась о спинку; ее голова находилась неподалеку от стены, но, пока она смотрела на мой член, пугавший ее размером, подойдя сзади, я приложил головку между намокшими губками и вставил в нее свое орудие, вызвав в ней дрожь и вибрацию по телу. Ее влагалище по сравнению с кисонькой моей матери напоминало пещеру, которую изведали уже по нескольку тысяч раз (даже туристов стали туда впускать). Но я ебал ее, пытаясь поскорее довести себя до оргазма, чтобы кончить на ее (с чем не поспоришь) очаровательное личико, за что я заплатил тоже не немало денег. Но член все входил и входил, все терся и терся, а я начал уставать, но успел довести ее до безумного оргазма, который отнял у нее все силы и не мог позволить ей продолжать впускать моего дружка, но я продолжал, потому хотел выжать из нее все свои деньги.
— Ты еще долго? Может хватит? Хочешь я тебе минет сделаю?
Я слышал ее, но не хотел слушать, смотря на то, как член входит и выходит. Никогда я еще не был рад своему оргазму; не потому что, он дал мне удовольствие и наслаждение, а потому, что, наконец, я до него дошел после такой долгой работы. Как и было обещано, я кончил ей на лицо: на нос, на губы, на выделяющиеся скулы, на плоские щеки, на открытый большой лоб и, самое главное, на шелковистые волосы, пахнувшие приятным шампунем; это я всегда любил делать с матерью.
Все деньги я ей отдал, поблагодарил и вместе с ней ушел, передав ключ обратно хозяинам.
Ночью мы с друзьями дома балдели от программы на первом канале, сидя на диване перед столом, усыпанный чипсами, сухариками, банками от РедБулла, Кока-Колы. Когда все легли спать, а свет выключили, я позвонил матери, которая хотела узнать, как мои дела.
— Да все хорошо, — отвечал я ей. — Вот, снял проститутку, не смог удержаться.
— Ну ладно уж, — сказала она немного разочарованно. — Понимаю, мы же с тобой каждый день по несколько раз занимались сексом, поэтому тебе было трудно. А что заказал?
— Как обычно, минет, потом потрахал раком, и кончил на все ее лицо и на волосы.
— Ооо, как ты любишь? Дорого стоило?
— Я бы могла сама к тебе приехать за такие деньги и сделать все намного лучше.
— Ну ладно, разнообразие тоже нужно.
— Да вот, сегодня уже двое были. К одному депутату ходила, он снял номер в отеле. Жирный такой, но так-то был неплох. А второй, совсем молодой, кончил сразу, как засунул. Эх, скучаю по твоему члену. Так хочется тебе пососать.
— Я тоже. Будь ты здесь, я бы взял тебя за волосы и трахал в рот.
— Нуу, я так не люблю. Давай ты ласкаешь мою киску своими длинными пальчиками, а я в этом время подрачиваю тебе...
Я огляделся на уснувших друзей и, убедившись, что они спят крепко, засунул руку в трусы.
—... потом опускаюсь к твоему аллигатору и медленно облизываю его. Он входит в мой ротик, дотрагивается до нёба, до языка, довольствуется теплотой и нежностью моего рта. Я начинаю двигаться быстрее, пока ты доходишь до оргазма, но я вытаскиваю его и прижимаю между грудями. Сперма вылетает, попадает мне в подбородок, падает на мою грудь, а я пальчиком набираю эту слизь и облизываю. Ммм, твоя сперма такая вкусная!
— Да, мама, продолжай... , — стонал я, уже во всю наяривая с закрытыми глазами, в которых представлял всю эту картину.
— Я становлюсь на коленки попкой в твою сторону и выпячиваю, как кошка, ее вверх. Твой пенис медленно входит, раздвигая мою киску...
Я весьма удивился этому слову и тут же открыл глаза; возбуждение ушло, а картины расплылись.
— Блин, звучит это как-то по детски. Словно, у меня маленький огурец.
— Член! Или хрен! Или дылда! Но не это сопливое слово.
— Ну прости. Давай продолжим. У меня уже трусики намокли.
Я снова закрыл глаза и пытался погрузиться.
— Твои бедра толкают меня, я уже стонаю: «Ах, о да, давай милый! впускай свой член в меня! Давай, я кончаю! Кончи в меня, кончи!»
В телефоне слышались стоны наслаждения, но я снова от слова «член» вспомнил этот недавний инцидент, который предстал в этот момент в еще более гнусной форме. Поэтому я уже просто лежал, глядя в потолок, мой член, всунутый обратно в трусы, обмяк, а мама продолжала стонать и вскоре кончила.
От оргазма она прокричала очень громко, что даже эти звуки через телефонный динамик слышны были во всей комнате.
На следующее утро был первый экзамен, после которого я вышел довольно довольным собой и уверенным в правильности решений всех заданий. Но приятным было то, что, пока я курил на крыльце здания универа, вышла Даша и спускалась по лестнице, подавленно задумавшись, видимо об экзаменах.
— Даша, — сказал я, и, к моему удивлению, увидев меня, она слегка улыбнулась. — Привет.
— Привет, — ответила она; в ее голосе не было отголосков того последнего вечера. — Тоже сдавал экзамены?
Она немного покраснела и согласилась. Погода была хорошей, облака ложились по голубому небу тоненькими лепешками и круглыми подушками, что свойственно только романтичному Петербургу.
— Так, кем ты хочешь стать? — спросил я. Мы шли около набережной.
— Вау. Преподавать, так еще и математику.
— Мда, родители тоже удивились. А ты?
— Не знаю. Просто решил туда попасть.
Мы еще поговорили об обучении в этом универе, насладились Невой, затем сели у воды на лестнице. Она сняла босоножки и опустила свои девичьи ножки с накрашенными ногтями в воду, оказавшаяся прохладной, отчего тут же она вынула пальчик, по которой вода небольшими капельками стекала и попадала обратно в реку. Это было очень для меня мило; я посмеялся. Через пару минут, привыкнув к прохладе воды, она уже расплескивала ее ножками.
— У тебя красивые ступни, — покраснев, сказал я.
Она улыбнулась, смотря на меня заинтересовавшимися глазами, и я покраснел еще больше.
— Ты странный, — сказала она и повернулась к воде.
Мы гуляли до самого вечера, я проводил ее до дома. Перед уходом мы стесняющеся обнялись, от этого улыбнулись и ушли.
Я ожидал, что дома друзья будут спать, а когда вошел, то картина меня поразила и заставила окаменеть: мою маму, стоящую раком, трахали Сергей в рот и Миша сзади в вагину. Сергей заметил мое присутствие и от страха остановил движения головы моей матери.
— Привет, сынок. Я тут с твоими друзьями развлеклась немного, — сказала моя улыбающаяся мать-проститутка.
Замеревшие Сергей и Миша уставили ожидающие взгляды на меня.
— Ну чо остановились, давайте дальше, — сказала моя мать, но они никак не могли сделать этого при мне, как будто, ожидали моего согласия, и я его дал, но все равно их движения, которые до моего прихода бывшие страстными и нетерпеливыми, теперь были неуверенными и медленными.
Я уселся на кресло, уставившись на эту тройку, которая уже после минуты не обращала на меня внимания: Сергей, держась за волосы мамы, вбивал бедрами свой член прямо ей в рот, а Миша, долбясь в ее киску, иногда бил ее по упругим ягодицам; но больше меня возбуждали мамины стоны в перерывах между сосанием члена. Я вытащил свой член из штанов и, наслаждаясь этими звуками нимфы, наяривал член. Первым кончил Миша ей на попку и в отдыхе уселся около ее задницы на диван, на котором они трахались, а Сергей — только через минут десять и по желанию мамы кончил ей в рот. Мама, потная, ушла в душ, а мы, в молчании переглядываясь, сидели в тишине. Мой взгляд, как я чувствовал, был неудовлетворенным их поступком, хотя, что они могли сделать: судя по маминой одежде, она соблазнила их своим вульгарным видом, и им оставалось только согласится на ее утехи.
Мой член в те минуты расслабился и сосиской лежал на моих штанах, на что Сергей и Миша обратили внимание. Мама вышла голая, еще немного мокрая, с мокрыми волосами и улыбкой на лице.
— Мальчики, не погуляте немного? — спросила она вежливо, и эти двое молча удалились. Мама лазила в холодильнике, уталить свой голод после долгого пути, но там ничего не было съедобного.
— Мда уж, настоящее мужское логово, — сказал она и закрыла дверцу, и подошла ко мне.
— Я так скучала по тебе, — сказала она, но я молчал.
— А я не вижу, — сдерживая крик, сказал я, но не смотрел на нее.
— Ты из-за этого так губы надул? Ну ладно тебе. Меня же каждый трахают по десять мужчин, и ты про это знаешь.
— Но это мои друзья и соседи. Как я теперь буду с ними общаться?
Она села на этот оскверненный диван, положила ногу на ногу, скрыв свою гладко выбритую киску, но ее грудь, по которой я скучал все эти дни, была открыта мне и красиво, и эротично ложилась на ее стройное и гладкое тело.
— Ничего страшного. В двенадцать ты со мной спал, и ничего, нормально, не умер.
Я вздохнул, не желая дальше с ней спорить. Она подошла к моему креслу вплотную, между моих ног, и, наклонившись ко мне, что ее грудь свисала, как два мячика в мешочках, поцеловала. Я посмотрел в ее глаза, почувствовал прикосновение ее пальчиков, которые мама выполняла матерски, что можно было кончать каждую минуту, и член стал крепнуть. Также помог ему встать до конца ее минет и трение ее сисек об мою мошонку; затем мама сжала мою елду между своих грудей и стала трахать ими. Вот это разломало мое сопротивление ее ласкам, и все тело подчинилось воле моей властной и пылкой мамы. Я взял ее на руки и кинул на диван, что она легла туда на спину, раздвинула ножки, открыв бутон, по прежнему девственный. Мы слились в поцелуе, руки сами ложились на любимую мною ее грудь и сжимали их; затем язычок усердно теребил ее соски.
Поставив руки на спинку дивана, я вошел в нее, можно сказать, в миссонерской позе, которую мы не использовали с самого того дня, когда я познал всю прелесть женского запаха и тепла. Мама закрыла глаза и схватилась своими когтями за кожу моей спины от моих жестких вхождений своим членом в ее узкую вагину, ко
Влагалища зрелых
Порно голые сисястые девки фото
Рыжий лобок сексуальной Rochelle A