Задача Белоусова

Она состоит в следующем: для того, чтобы вскрыть гнойник, надо легализовать то, что там происходит. Понимаете, на публичном обсуждении, условно говоря, на Совбезе, надо сказать: вот смотрите, вот это, вот это, вот это, вот это и вот это. Вот это то, что Белоусов делает отлично. Он очень методологически выверен. Он возьмет всю информацию от следствия, которая уже получена, и ее документально проверит. Понимаете, следствие – это же информация для суда, а суд может принять какое-то решение. У министра ситуация другая. Он говорит: «Ага, отлично, вот тут вскрылось. Сейчас мы найдем эти документы, которые где-то там зарыты, но мы теперь знаем, что искать. Мы их берем и включаем в эту самую табличку, что там на самом деле было, сколько денег было выделено, сколько из них реально было освоено, что пошло на результат, что куда-то ушло». И вот это и будет в табличке. И эта табличка в легальном виде... Понимаете, целая куча людей, которые этим занимались, даже если они присутствуют на мероприятии, не могут сказать, что это вранье. Ну, потому что тут как бы все понимают, что, ну хорошо, вранье, вот вам документ, пожалуйста. Вот, в чем весь фокус.

Почему у нас сегодня невозможно нелиберальное управление экономикой? Да потому что нелиберальная мысль отсутствует в природе, в принципе. Что сделал Глазев, когда его назначили советником президента? Я обращаю ваше внимание, советник по номенклатуре Администрации президента – это человек ниже помощника. И Глазьев был под Набиуллиной, которая была помощником президента. Глазьев понимал, что писать бумаги на президента официальные бессмысленно, они до президента не дойдут, потому что он обязан эти бумаги дать Набиуллиной. А Набиуллина их президенту не передавала. Точка, всё. Это умирало. Нет, Глазьев мог при личных встречах передать свою записку президенту. Но это не документ. Он не легализован в обороте. И если президент сказал бы Набиуллиной: «А вот смотрите, тут вот у меня...», на что она скажет: «Вот же официальный документ, вот подпись премьера, вот подпись моя, вот подпись руководителя Центрального банка. Смотрите, вот официальные цифры, а вы это откуда взяли?» Это принципиально важная вещь – легализация.

Глазьев решил легализовать по-другому. Он решил сделать у себя экспертные советы, потому что тогда он мог бы говорить: «Это не мое личное мнение, это мнение большого количества экспертов». И он начал делать два совета. Но состав этих советов утверждается руководителем, то есть Набиуллиной, который помощник президента. И Сережа Глазьев мне сказал, что когда она, например, в списке этого совета дошла до моей фамилии, она посмотрела на Глазьева, улыбнулась и аккуратненько вычеркнула мою фамилию. И не только мою. И по этой причине не легализована нелиберальная позиция. Когда Глазьев, уже будучи министром евразийским, написал грамотную бумагу, я не знаю, обратили ли вы внимание, пару лет тому назад, Набиуллина устроила ор, вплоть до...Она кричала Мишустину: «Уберите, заткните этого вашего Глазьева». Потому что в официальном документообороте появилась бумага, в которой была информация, отличная от этого общего либерального фона. Но Глазев и на евразийском этом самом мероприятии не главный, а главный там либерал Христенко, муж Голиковой. И поэтому Глазьеву сказали: все, цыц. И больше таких бумаг не появлялось. Пока не будет легализована нелиберальная позиция, дискуссия невозможна. Либо нужно действовать жесткими методами, уволить их всех. Как мы видим, экономику пока отложили, а на первое место вышла оборонка, что в условиях войны, это довольно естественно.