Зачем Странам Восточной Европы Становиться Членами Нато
👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Зачем Странам Восточной Европы Становиться Членами Нато
Pусский
English
Français
Pусский
Українська
Новости
Выступления и стенограммы
Е-библиотека
Официальные тексты
СТАНАГ
Follow us
Quicklinks
Военный комитет и Международный военный штаб (МВШ)
Сайт Командования НАТО по трансформации
Istanbul Cooperation Initiative (ICI)
Средиземноморский диалог НАТО
Интернет-сайт ЕКЦРСБК
Science for Peace and Security
Дамы и господа, добрый день, рад приветствовать вас на этой встрече, посвященной вопросу о том, куда идет НАТО. Рад всех видеть, в прошлый раз мне пришлось конкурировать с солнечным днем. Для докладчика это очень серьезный конкурент. Сегодня мой конкурент – экзаменационная сессия, такую конкуренцию вообще почти невозможно выдержать, но я, как выступающий, очень рад, что вы все-таки пришли. Краткий экскурс в историю наших встреч: сначала мы говорили о НАТО через шестьдесят лет после основания, в прошлый раз мы обсуждали миротворческую и мироустанавливающую деятельность НАТО, а сегодня поговорим о НАТО, как о Евроатлантическом объединителе. Я выбрал для лекции такое забавное и даже интеллектуальное название, хотя речь просто-напросто пойдет о расширении НАТО, мы поговорим о том, насколько успешно протекал этот процесс в течение последнего десятилетия; куда этот процесс вырулит в будущем; есть ли предел числу стран, какое должна или может вобрать в себя такая организация в сфере безопасности, как НАТО, сохраняя при этом возможность осмысленно функционировать, принимать решения и проводить операции.
Я хотел бы для начала немного заглянуть в историю вопроса, но обещаю много времени на это не тратить. Когда я был еще студентом, а не аспирантом, как вы, а это было во времена далекого средневековья, основной учебник на актуальную тему дня назывался так: «Европа между сверхдержавами», автор – американский ученый Энтон Депорт, в прошлом чиновник из американского госдепартамента. Это был классический анализ причин, в связи с которыми Европа была разделена. Разделение Европы оказалось во благо, потому что в результате было достигнуто приблизительное равновесие между двумя конкурирующими блоками, которые фактически не могли победить друг друга, а имели место уравновешивание и нейтрализация сторон. И поскольку ни одна из сторон победить не могла, подобное состояние дел могло оставаться незыблемым на века.
Утверждалось также, что разделение Европы – не такая уж и плохая вещь, потому в делах Европы во имя ее защиты принимали участие Соединенные Штаты, они не оставляли ее на произвол судьбы, как произошло после Первой мировой войны. С другой стороны был Советский Союз, который, в соответствии с этой точкой зрения, достаточно грубо разрешал территориальные споры
– имеются в виду споры этнические и национальные – в истории Европы 20-хи 30-х годов двадцатого столетия (?). Поэтому считалось, что подобная расстановка сил устраивает обе стороны. Западная Европа могла особенно не беспокоиться о Восточной Европе и имела возможность сосредоточиться на экономической интеграции в рамках Европейского Союза, а Соединенные Штаты выступали в роли гаранта и не позволяли Советскому Союзу продолжить свой марш дальше на запад.
Подобная платформа была чрезвычайно популярна в шестидесятые годы, особенно, ближе к их завершению. Скажем, французский писатель Франсуа Мориак говорил: Я очень люблю Германию и поэтому рад, что их -две. Все указывало на то, что подобная ситуация сохранится. Зачем я сейчас об этом говорю? Дело в том, что в шестидесятые годы для молодого человека, каким я тогда был, Восточная Европа представляла собой «нечто непонятное где-то там, за горизонтом». Туда никто не ездил. Было куда проще попасть в Соединенные Штаты или Австралию, чем в Восточный Берлин, Варшаву, Венгрию или Чехословакию. И когда вы туда все-таки попадали – ая в семидесятые годы какое-то время проработал в Польше под эгидой ЮНЕСКО, -было реальное ощущение того, что ты попал к чужим. Помните, была такая песня у группы Beatles -“Back in the USSR”? Тебе все время хотелось оглянуться через плечо, казалось, что за тобой постоянно наблюдают, следят за чужаком. Я и сейчас помню, с каким облегчением я, где-то в начале семидесятых, наконец-то поднялся на борт самолета British Airways и словно глотнул свежего воздуха – пройдя примерно пятнадцать контрольных пунктов в аэропорту Варшавы.
Сегодня члены НАТО почти на 50% состоят из стран бывшего коммунистического блока, и этот показатель наверняка вырастет, потому что программа расширения НАТО еще не закончена. Так вот, для некоторых представителей моего поколения подобная ситуация окрашена в сюрреалистические тона. Что произошло, иногда говорю я в шутку: Альянс НАТО поглотил страны Варшавского договора? Или Варшавский договор в итоге поглотил НАТО? Если посмотреть на этот процесс из шестидесятых годов, окажется, что он протекал исключительно гладко и очень быстро.
Но почему это произошло? Когда закончилась Холодная война, обе стороны сомневались: а нужно ли выносить вопрос о расширении НАТО на повестку дня? Бархатные революции 1989-1990 годов проводились по преимуществу идеалистами, это были мирные движения, церковные движения, и им совершенно не хотелось вступать в какие-то военные союзы на территории Европы. Они мечтали о некой европейской конфедерации, в которой НАТО и Варшавский договор одновременно растворятся. И если бы эти люди после бархатных революций в своих странах продержались у власти заметно дольше, новым демократическим правительствам в Восточной Европе понадобилось бы куда больше времени для интеграции в такой Альянс, как НАТО. Но в том-то и дело, что идеалисты долго не продержались и лишились власти довольно быстро, а на смену им пришли реалисты или новые реалисты, которым перекраивать Европу на новый лад не очень-то хотелось. По крайней мере, им не хотелось возвращаться к договору о коллективной безопасности на основе подобия Лиге Наций, которая доказала свою несостоятельность в решении вопросов безопасности в двадцатые и тридцатые годы – и выбор был сделан в пользу такой проверенной структуры, как НАТО.
Поскольку многие из этих стран прожили двадцатый век с постоянным ощущением опасности, даже в отсутствие Советского Союза, даже в отсутствие советской угрозы, им психологически требовалась гарантия безопасности, будто им реально что-то угрожало. Во многих частях Восточной Европы об угрозе и сегодня думают всерьез, и об этом мы еще поговорим.
Когда в 1990 году Франсуа Миттеран, выступая в Праге, выдвинул идею Европейской Конфедерации и расширения Европейского Союза, как некую замену НАТО, многие из этих стран Восточной Европы сразу же решили, что их таким образом переводят во второразрядный статус. Тогдашний министр иностранных дел Великобритании Даглас Херд сказал: мы пытаемся поместить эти страны в комфортабельный зал ожидания. Но страны Восточной Европы зал ожидания не устраивал, пусть даже комфортабельный. Некоторые из этих стран действительно были «чем-то непонятным». И им очень хотелось в Европу. Они были убеждены, что пребывают в другой зоне безопасности, при этом их исторический опыт мало чем отличался от нашего до Второй мировой войны. Во всяком случае, Прага к Западной Европе ближе, чем Вена, и этим странам не хотелось начинать что-то с чистого листа – не лучше ли просто присоединиться к процессу, от которого их искусственно отсекли Гитлер и Сталин в конце тридцатых годов?
Короче говоря, разговоры о том, что мы возьмем и создадим новую структуру безопасности, за пределы интеллектуальных кругов так и не вышли. В то же время, как мы обсудили на прошлой неделе, после завершения Холодной войны Альянс НАТО утратил свою основную функцию – быть противовесом советской военной машины. И мы занимались активным поиском новых сфер приложения. Об одной такой сфере мы говорили неделю назад – после распада Югославии мы весьма полезно реализовали свои ресурсы в миротворческой и стабилизирующей деятельности. Но возникла и еще одна сфера, в немалой степени под влиянием администрации Клинтона – имеется в виду объединяющая роль НАТО, распространение демократии в Восточной и Центральной Европе.
Почему администрация Клинтона продвигала эту идею с таким энтузиазмом? Возьмем Мадлен Олбрайт. Во времена Клинтона она была госсекретарем. Родом она из Чехии, ее отец до Второй мировой войны был чешским дипломатом, и ей хотелось сделать что-то хорошее для своей бывшей Родины. Многие американские граждане вернулись в страны своего рождения. Например, в странах Балтики новое руководство по окончании Холодной войны в большой степени состояло из американцев, гражданка Канады даже была президентом, многие пожелали возвратиться к своим корням и истокам. У граждан этих стран было чувство, что в свое время их оставили в беде, и теперь они хотели, чтобы Соединенные Штаты участвовали в их делах в качестве высшего гаранта. Будем откровенны – многие в этих странах считали, что в 1939 году остальные европейские страны их просто бросили, не сдержали обещания помочь, поэтому Соединенные Штаты выглядели более надежным защитником. Эти исторические ощущения были достаточно сильными.
И вот администрация Клинтона активно продвигала идею о том, что расширение НАТО – это достойная деятельность, которая позволит НАТО остаться при деле. Разумеется, если НАТО будет расширяться, американцы не потеряют свои позиции в Европе. Бывший помощник госсекретаря, бывший представитель США в ООН сказал, что Америка – это европейская держава. Америка обосновалась в Европе не по временному приглашению в связи с Холодной войной – нет, американские ценности получили в Европе постоянную прописку, независимо от стратегической обстановки – будь-то напряженность, будь-то мир.
Надо отметить, что Европейский Союз в то время не был готов к расширению. Мы говорили на прошлой неделе, что сразу после окончания Холодной войны Европейский Союз интересовало не столько расширение, сколько углубление. В частности, интерес к расширению возник с подписанием Мастрихтского договора, который перерос в Амстердамский – появился общий взгляд на внешнюю политику, Европа обретала статус важной для всего мира единицы. Министр иностранных дел Люксембурга Жак Поос заявил в 1992 году, что наступил час Европы, а не Соединенных Штатов.
И НАТО в определенной степени смогло заполнить вакуум, возникший в контексте идеи расширения. Этот процесс мог бы протекать не столь интенсивно, если бы Европейский Союз сразу изъявил бы желание ступить на этот мостик. Так или иначе, многие страны Центральной и Восточной Европы считали и продолжают считать, что если твоя конечная цель -Европа, маршрут надо прокладывать через НАТО, потому что технически вступить в НАТО не так сложно, соответственно, этим путем и надо идти. Даже если проблемы безопасности беспокоят тебя не в первую очередь.
Итак, в 1994 году администрация Клинтона активно высказывалась в пользу расширения. Думаю, причин для этого было достаточно. В НАТО в 1994 году мы изобрели некую структуру, которую назвали «Партнерство во имя мира». Сейчас эту организацию в Альянсе знают очень хорошо. Это была замечательная идея – таковой она и остается – предложить сотрудничество бывшим противникам, организовать для них помощь в реформировании сектора безопасности, проведении оборонной реформы и так далее. Как мне кажется, в Соединенных Штатах на достаточно раннем этапе поняли: если подобную деятельность не увязать с расширением НАТО, она утратит эффективность. Эта позиция подразумевала, что страны проявят интерес к программе партнерского сотрудничества, если поверят: в конце этого тоннеля существует перспектива вступления в НАТО. А если это будет нечто одноразовое, тогда и относиться к этому будут, как к сидению в комфортабельном зале ожидания. И Партнерство отнюдь не станет структурой, в которую, по мысли НАТО, потянутся многие страны – это будет некое устройство, которое позволит держать эти страны на коротком поводке. Получится так: мы вам предлагаем стратегические отношения, как альтернативу членству в НАТО.
И чтобы Партнерство во имя мира работало, его необходимо связать с перспективой расширения НАТО – именно это поняли в США. Одновременно с вовлечением стран в Партнерство надо запустить программу расширения НАТО. Мы хотели внятно объяснить: чтобы подготовиться к вступлению в НАТО, страны должны полностью выполнить ряд технических требований, как это делается в Европейском Союзе, идет ли речь о 200 000 страниц или об одном коротком документе.
Мы приближали к себе страны, при этом выигрывали время на подготовку к приему новых членов.
Надо сказать, что в девяностые годы дискуссия по поводу расширения НАТО велась очень энергично, иногда доходя до состояния перегрева. Преувеличивались плюсы, которые сулит расширение НАТО, преувеличивалась и связанная с этим расширение опасность. Хорошо помню, как журналист-международник из New York Times Том Фридман написал о расширении НАТО, что это будет “вторая крупнейшая по величине ошибка двадцатого столетия”. Через пару месяцев после написания этой статьи мне довелось ужинать в компании Тома Фридмана. Я тогда спросил его: Том, а в чем заключалась первая ошибка? Он ответил: точно не помню, но не сомневаюсь, что расширение НАТО будет второй самой большой ошибкой двадцатого века.
Давайте посмотрим, что представляли собой основные возражения.
Первое: это приведет к новой Холодной войне с русскими. Россия сразу же отреагирует на расширение НАТО принятием военных контрмер, и мы, фактически, окажется в ситуации середины шестидесятых или семидесятых годов. Второй аргумент выглядел так: новые странычлены будут вынуждены наращивать свой военный потенциал, тратить больше средств, обеспечивать поставки, а это им не по силам и не по карману, им придется покупать новое американское снаряжение, например, F-16 и тому подобное. При этом в странах будут идти социальные и экономические реформы, что приведет к экономической нестабильности. Был еще и третий аргумент. Пока Самсон спал, Далила отрезала ему волосы и лишила силы. Так и новые страны-члены заблокируют принцип консенсуса, голосование и принятие решений на этой основе станет невозможным, дитя у семи нянек окажется без глаза, за столом переговоров окажется слишком много стульев, и НАТО не сможет функционировать.
Все эти предсказания в жизнь не воплотились. Если говорить о сегодняшних взаимоотношениях с Россией, можно сказать, что НАТО удалось решить проблему квадратуры круга. Во-первых, нам удалось расширение, после первого решения на мадридском саммите в 1997 году, одновременно мы приблизили к нашему Альянсу Россию. Хавьер Солана, тогдашний генеральный секретарь НАТО, отправился в Москву на встречу с Примаковым, тогдашним министром иностранных дел России. Стороны заключили соглашение о создании так называемого постоянного совета НАТОРоссия, по которому Россия получала место за столом переговоров.
Это не помешало России заявлять о возможных неприятных последствиях расширения НАТО, но никаких военных контрмер со стороны России предпринято не было. При этом Россия публично приняла предложение НАТО о сотрудничестве, и напряженность высказываний России в связи с расширением НАТО пошла на убыль. Так что на этом фронте дела пока что обстоят неплохо.
Теперь что касается милитаризации. В конечном счете, перед первыми тремя присоединившимися странами – Венгрия, Польша и Чешская Республика в 1997-1999 годах, -блоком НАТО были поставлены довольно общие задачи. Очень малое участие в военном бюджете НАТО, пропорциональное платежеспособности страны, никаких жестких требований в плане затрат на оборону или модернизацию армии. Скорее, мы делали акцент на ролевую специализацию. Другими словами, мы не стремились к тому, чтобы каждая страна оснащала себя всеми существующими военными доспехами, мы предлагали странам сосредоточиться на их сильных сторонах и провести соответствующие инвестиции, разумеется, с пониманием того, что вы будете готовы включиться в существующую силовую структуру НАТО.
Думаю, вряд ли кто-то сегодня скажет, что на экономическое развитие этих стран повлияли чрезмерные затраты на оборону. Страны вступали в НАТО, в частности, потому что рассчитывали на помощь союзников и хотели свести свои оборонные затраты к минимуму. Можно сказать, что нормальному экономическому развитию помешали коррупция, плохое планирование или медленные темпы приватизации, но эти обстоятельства едва ли имеют отношение к НАТО.
Теперь третий аргумент, насчет совместных действий. Факты говорят о том, что самые жесткие решения – по воздушной кампании в Косово, о чем мы говорили на прошлой встрече, и по Афганистану, всколыхнувшие общественное мнение – принимались уже с представителями новых членов за столом переговоров. Согласен, если вы – гражданин Венгрии, и ваша страна вступила в НАТО за шесть дней до начала воздушной кампании в Косово в 1999 году, вам не очень понравится, что вам сразу же предлагают участвовать в воздушной кампании против Югославии. В частности, в нынешней Сербии есть меньшинства, говорящие на венгерском языке, поэтому принять такое решение было совсем не просто.
Присоединившиеся к НАТО страны, в основном, полагали, что вступают в Альянс, каким он был прежде – и вдруг, став членами, они обнаружили, что имеют дело с изменившейся организацией, у которой появилась новая роль и новые задачи. В целом, эти страны достаточно хорошо приспособились к новой обстановке на концептуальном и интеллектуальном уровнях, и сегодня все они отряжают свои войска не только в Косово, но и в Афганистан; они вносят существенный, принимая во внимание их размеры (пример -Польша), вклад в проводимые под эгидой НАТО операции.
В какой-то степени членство в НАТО предстояло попробовать на зуб. Я вспоминаю интеллектуальные дебаты девяностых годов, в которых невозможно было одержать верх. Наверное, с такой невозможностью сталкивались и вы. У каждой из сторон есть свои аргументы, и очень трудно определить, кто же в подобных дебатах прав. Перефразируя Мики (?), иногда нужно просто действовать. А потом уже сама жизнь доказывает, насколько поставленные задачи достижимы или являются очередным мифом. Но повторюсь – пока дела обстоят неплохо.
Когда в 1997 году в Мадриде было принято решение о расширении НАТО, серьезно обсуждалась величина расширения: пять стран или три. Франция, Канада, Италия предлагали принять пять или даже шесть новых членов. В конечном итоге администрация Клинтона остановилась на цифре «три»: Польша, Чешская Республика и Венгрия. Это решение сильно разочаровало такие страны, как Румыния и Словения – они восприняли его, как отказ. При этом, скажем, общественное мнение в этих странах было куда очевиднее в пользу вступления в НАТО, чем в Венгрии и Чешской Республике, где собирались решать этот вопрос с помощью референдума. Но, видимо, администрация Клинтона была права. Там посчитали, что Конгрессу будет легче принять цифру «три», а не «пять» или «шесть», особенно в плане сохранения управляемости НАТО. Предполагалось, что если НАТО будет расширяться и дальше, надо показать, что вновь вступающие стра
Толстая баба трахается со своим любовником в ванной и спальне
Мать пришла в спальню к сыну и трахнулась с ним очень пошло
Камшеты Женам