За солью пожаловал сосед из 179 квартиры HD
🛑 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
За солью пожаловал сосед из 179 квартиры HD
Главная | Поиск по алфавиту |
А
Б
В
Г
Д
Е
Ж
З
И
Й
К
Л
М
Н
О
П
Р
С
Т
У
Ф
Х
Ц
Ч
Ш
Щ
Э
Ю
Я
Из предисловия:
Книга «Шесть месяцев в России» вышла в апреле 1827 г. в Париже и была довольно
быстро раскуплена, в том же месяце она была переиздана, затем появилось
брюссельское издание и переводы на голландский (1828) и итальянский (1829)
языки. «Шесть месяцев в России» стали первой в XIX в. попыткой многосторонне
обрисовать для европейского читателя российскую жизнь. Даже если часть
рассуждений о характере «молодой нации» Ансело заимствовал у своих
предшественников, сегодня очень любопытно узнать, из каких черт он составил эту
картину. Картину, которая казалась, вероятно, объективной ему самому, и — что
еще важнее — которая могла заинтересовать французскую публику. Наконец, книга
Ансело стала одним из первых в европейской печати свидетельств о деле
декабристов и познакомила французского читателя с текстами современных русских
поэтов.
Франсуа Ансело и его книга о России {1}
Когда зимой 1826 г. европейские державы формировали
посольские миссии для поздравления Николая I с
вступлением на престол и участия в коронационных торжествах, французскую
делегацию было поручено возглавить маршалу Мармону, герцогу Рагузскому, — тому
самому, который в 1814 г. подписал акт о капитуляции Парижа.
«На роль посла Франции предлагалось несколько кандидатур, —
писал он в своих мемуарах. — Это должен был быть известный военный, чье имя
напоминало бы о времени величия нашей страны. В России все поставлено на военную
ногу, все праздники и церемониальные торжества сопровождаются парадами и
военными маневрами, поэтому посол гражданского звания был бы чужим на этом
праздновании, имел бы меньше возможностей встречаться с императором и близко с
ним общаться. В то же время это должен был быть светский человек, имеющий
привычку к обществу. Король посчитал, что я отвечаю обоим требованиям, и я был
назначен возглавить посольскую миссию, чему очень обрадовался. Это поручение
выдвигало меня после нескольких лет безвестности; оно давало мне возможность
познакомиться с неизвестной мне страной, увидеть вблизи и изучить российскую
державу, ставшую за последнее столетие столь могущественной и грозной и с каждым
днем приобретающую все больше силы и влияния на судьбы Европы; наконец, увидеть
начало царствования, когда император, молодой и еще не знакомый с
государственными делами, проявил храбрость и такой великий характер. <...>
Король назначил меня чрезвычайным послом в Россию в конце февраля 1826 года. Я
предпринял необходимые приготовления, чтобы достойно представить его величество.
Мне были выделены значительные средства; весь цвет парижской молодежи стремился
попасть в чрезвычайную миссию. В нее вошли пятнадцать офицеров, в их числе три
генерала <...> моим секретарем был знаменитый поэт г. Ансело» {2} .
Известность пришла к Жаку Арсену Франсуа Поликарпу Ансело
(1794–1854) семью годами раньше, а именно 5 ноября 1819 г., когда во Французском
театре состоялось первое представление его трагедии «Людовик
IX ». Пьеса имела огромный успех в роялистских кругах; Людовик
XVIII принял посвящение трагедии, назначил автору
пенсию в 2000 франков из своих личных средств и пожаловал дворянский титул, а
либеральная пресса сделала поэта предметом постоянных насмешек.
После представления трагедий «Дворецкий» (1823) и «Заговор
Фиеско» (1824, переложение трагедии Шиллера «Заговор Фиеско в Генуе») Ансело
получил орден Почетного легиона и был назначен библиотекарем графа д'Артуа
(через несколько месяцев взошедшего на престол под именем Карла
X ). В 1825 г. Ансело публикует поэму «Мария
Брабантская», где объединяет эпический и драматический жанры; в 1828–1829 гг.
ставятся его трагедии «Елизавета Английская» и «Ольга, или Московская сирота» о
княжне Таракановой. Автор рецензии на постановку «Ольги» в журнале « Revue
Encyclopedique » замечал: «Приходится сожалеть, что цензура не позволила
г-ну Ансело поместить действие этой драмы в ту эпоху, когда оно имело место.
Имена Екатерины и Орлова были бы гораздо интереснее для зрителей, чем безвестные
Елена и Оболенский» {3} . В
1831 г., после изменения цензурных условий, поэт смог воплотить сюжет из жизни
Екатерины в комедии «Фаворит, или Двор Екатерины II ».
В 1827 г. в театре «Одеон» была поставлена его комедия «Важная персона», в
1830-м в «Комеди Франсез» — драма «Один год, или Брак по любви». В 1828 г. вышел
роман в 4 частях «Светский человек», в 1843-м — сборник стихотворных посланий.
Июльская революция 1830 г. лишила Ансело пенсии и места
библиотекаря, а вскоре он был ролен со скромной должности в Морском министерстве
и ему пришлось жить исключительно литературным трудом. 26 февраля 1841 г. он был
принят (с третьей попытки) во Французскую академию. Избрание Ансело в академию
имело громкий резонанс в литературном мире Парижа {4} .
Через год, в 1842 г., он занял должность директора парижского Театра Водевиля.
«Ансело, писатель с умом и дарованием, долгое время
добивался места в академии. Жалуются на него, что он унижает свое звание,
присоединяя его в объявлениях и афишах к титлу содержателя Театра Водевиля <...>
— писал Н.И. Греч во время своего пребывания в Париже в 1843–1844 гг. — Жена его
снабжает репертуар хорошенькими пиесками <...>, а он хлопочет о хозяйственных
делах. Нанимая ложу на одно представление, я столкнулся с ним в конторе, и мы,
вспомнив прежнее знакомство, разговорились о том о сем. «Как вам нравится наш
театр?» — спросил он. — «Очень нравится! — отвечал я. — Только вы играете все
одно и одно. Посмотрел раз, и довольно». — «Помилуйте! — возразил он, — к чему
переменять спектакли: посмотрите, какая длинная афишка! Чудесная афишка! Каждый
вечер театр полон!» {5} .
Комедии и водевили Ансело были популярны и в России. В 1821
г. в обеих столицах был поставлен водевиль «Альпийские разбойники» (написанный
вместе с другом Ксавье Сентином), а с 1831 по 1841 г., когда Ансело всецело
посвятил свое перо легкому жанру, его новые комедии и водевили ставились в
Москве и Петербурге почти ежегодно.
Драма «Светский человек» (« L ' Homme
du monde ») Ансело и Сентина по одноименному роману Ансело была
представлена французской труппой на сцене Каменноостровского театра 31 июля 1828
г. {6} И с романом, вышедшим
в Париже в 1827 г., и с указанной постановкой, вероятно, был знаком Пушкин, и
можно предполагать, что эти впечатления отразились в его замысле романа или
светской повести «Гости съезжались на дачу». План повести (« L ' Homme
du monde ...»), написанный по-французски с русскими вкраплениями {7} ,
свидетельствует еще об одном пушкинском замысле, посвященном, как и несколько
других прозаических набросков, психологической разработке темы супружеской
неверности {8} . В том же 1828
г. на страницах «Московского телеграфа» Я.Н. Толстой упоминает Ансело в числе
лучших современных французских стихотворцев: «Всякий согласится со мною, что
Музы с некоторого времени неблагосклонны к французским писателям: политика не
может говорить языком богов. Лучшие нынешние поэты, как вам не безызвестно, суть
Казимир Делавинь, Ламартин и Беранже; к этому списку можно еще прибавить <...>
Ансело, Суме, Понжервиля, Виенне, Виктора и Дельфину Ге» {9} .
Но известность Ансело не пережила своего времени. Один из
мемуаристов писал в 1867 г., что пьесы его уже забыты и о нем помнят только
потому, что его умная и талантливая жена в течение нескольких десятилетий
держала салон {10} . Другой
автор вспоминал, что мадам Ансело обладала большим влиянием на Французскую
академию и салон ее считался едва ли не «передней» академии {11} .
В самом деле, посетителями салона Виржини Ансело в разные
годы были известные писатели, критики, политические деятели, художники,
музыканты: А. Ламартин, Ф.Р. де Шатобриан, Стендаль, П. Мериме, В. Гюго, А. де
Виньи, Ф. Шаль, А. де Токвиль, Ф. Гизо, Э. Делакруа, Д. Мейербер. Возможно, что
с посещения ее супругом Петербурга и Москвы начался интерес Виржини Ансело к
приезжавшим в Париж русским. В своих позднейших мемуарах она вспоминала, что
познакомившийся с ней в 1830 г. А.И. Тургенев, «светский человек, жадный до
всякого проявления умственной жизни», ввел в ее салон «целую толпу
очаровательных русских»: князя Э.П. Мещерского, первого русского культурного
атташе в Париже, Андрея Карамзина, сына историка, С.А. Соболевского {12} .
В конце 1830–1840-х гг. кружок г-жи Ансело был тем
парижским салоном, в котором, вероятно, наиболее часто звучало имя Пушкина: А.И.
Тургенев и С.А. Соболевский стремились поведать парижскому литературному свету о
явившемся в России гении европейского масштаба. Другом Виржини Ансело был и
Проспер Мериме, и скорее всего именно в ее салоне он узнал о переводе Пушкиным
его сборника-мистификации «Гюзла». Знакомство с Соболевским, завязавшееся и
продолжавшееся в салоне Ансело, сделало Мериме страстным поклонником русского
языка и литературы, переводчиком Пушкина, Гоголя, И.С. Тургенева. В 1838 г.
салон мадам Ансело посетил В.А. Жуковский, в 1839-м П.А. Вяземский, зимой
1843–1844-го — Е.А. Баратынский; часто бывал Яков Толстой, активно
пропагандировавший во Франции русскую словесность {13} .
Коронация Николая I , отложенная
на конец августа в связи с затянувшимся следствием по делу декабристов и смертью
императрицы Елизаветы Алексеевны, первоначально была назначена на конец мая 1826
г. Французское чрезвычайное посольство прибыло в Петербург 7 мая. Франсуа Ансело
не числился в официальном списке, и в сообщении о приезде делегации «Северная
пчела» представляла его публике как литератора и драматурга: «В здешнюю столицу
прибыл один из отличнейших поэтов и литераторов Франции г. Ансело ( Ancelot ),
библиотекарь Его Величества Короля французского и кавалер Почетного легиона. Г.
Ансело прославился трагедиями своими «Людовик IX »,
«Фиеско», «Эрброен» (« Erbroin »), «Палатный Мэр» (« Maire
du Palais ») и поэмою «Мария Брабантская». Все сии произведения, носящие
на себе печать необыкновенного таланта, доставили автору благосклонность публики
и уважение литераторов. Г. Ансело привез с собою рукописную комедию под
заглавием «Инкогнито», которая была принята единогласным решением на первом
французском театре. Почтенный автор отдал оную здешней французской придворной
труппе, в знак своего уважения к российской столице. Комедия сия еще не была
играна в Париже и осталась в репертуаре до возвращения автора в отечество» {14} .
Отложенная на несколько месяцев коронация позволила
путешественнику ближе познакомиться с северной столицей империи. Он вполне мог
бы сказать вместе с маршалом Мармоном: «Я провел пять блестящих месяцев.
Посольство было приятным эпизодом в моей жизни и оставило у меня наилучшие
воспоминания» {15} . В
Петербурге писателя «опекали» Ф.В. Булгарин и Н.И. Греч; последний даже дал обед
в честь французского гостя с участием видных русских литераторов (Ансело описал
его в 8-м письме своей книги). В Петербурге Ансело познакомился с П.А. Вяземским
и просил князя быть его гидом в Москве; за две недели до коронации, когда
участники торжеств уже перебрались в древнюю столицу, Вяземский писал жене: «Не
видала ли ты у Рагузского молодого Laroche (или
кажется так), который мне привез письмо и книги от к[нязя] Василия. <...> Он
вместе с Ancelot , поэтом и бардом посольства. Если
хочешь пленить и этого, отыщи в моих книгах его перевод de la
Tragedie de Fiesque и поэму « Marie de Brabant »,
выучи из них несколько стихов наизусть и пусти их ему в нос, как сладостное
щекотание благоуханной кадильницы. Я обещался было быть им
cicerone в Москве, но за неявкою моею поручил бы их Василью Львовичу, да
и того нет в Москве» {16} .
Жалуясь в предисловии к книге, что газеты наградили его
званием поэта на жалованье и посольского рифмача, Ансело напирает на то, что он
путешествовал при свите французского маршала в качестве частного лица. Так или
иначе, в Москве поэт все же опубликовал оду и кантату на коронование {17} .
Кантата должна была исполняться на празднике, данном французским послом в Москве
8 сентября. Однако исполнена она не была, как утверждает Мармон в своих
мемуарах, по личному указанию Николая {18} ,
но на следующий день поэт получил аудиенцию у царя, во время которой, очевидно,
представил ему свои сочинения. О поднесении Ансело оды императору Николаю писал
Адам Мицкевич много лет спустя в парижском журнале « Le Globe »,
преувеличивая, правда, оппозиционность российских литераторов: «Всех тех
огромных сумм, которые тратит русское правительство, чтобы купить себе
услужливых защитников за границей, не хватило бы ему, как я думаю, чтобы
добиться от сколько-нибудь известного русского писателя хотя бы одной хвалебной
газетной статьи, хотя бы одной ничтожной похвалы, одного благосклонного слова.
Насколько это верно, видно из того, что за время коронации царя Николая
невозможно было найти в Москве ни одного поэта, который согласился бы воспеть
это торжество, пока не отыскался заграничный бард, прибывший из Парижа, чтобы
положить к ногам его величества самодержца всероссийского пламенный
верноподданнический дифирамб» {19} .
Ода и кантата Ансело вышли в Москве отдельными брошюрами, под одной обложкой в
Варшаве (1829), были напечатаны в « Journal de St .- Petersbourg »
(16/28 сентября 1826) и парижской газете « Journal des debats »
(19 октября 1826 г.; здесь ода содержала 19 строф в отличие от 16 в московской и
петербургской публикациях) {20} .
Если, говоря о пребывании Ансело в России, надо признать,
что он действительно выполнил миссию «барда посольства», то его книга, вышедшая
весной следующего, 1827 г., — хотя поведение Николая I
в день мятежа и трактуется в ней в официозном духе, — не была преисполнена
славословий российской короне. Отвергая обвинения в сервилизме и восхвалении
деспотии, биограф писателя Жозеф Морлан приводил самое «антирусское» место книги
из последнего, 44-го письма: «Глядя на поле Лютценского сражения, «плохой
француз», «поэт свиты» посвящает пламенные стихи соотечественникам, павшим и
похороненным на чужой земле. <...> А вот как «поэт на жалованье» оканчивает свой
рассказ о России. Судите сами, заработал ли он, украл ли деньги, которые, как
утверждали клеветники, он получил за фимиам, воскуренный самодержцу: «...жизнь
здесь грустна и бесцветна. Нравственное падение народа, его суеверие и
невежество, вечное зрелище рабства и нищеты, предписанное правительством
молчание о всех общественных делах внушают чужестранцу, особенно французу,
чувство непреодолимой тоски. И если, удаленный на время от родины, он всегда
возвращается с радостью, никогда эта радость не будет больше, чем после поездки
в эти суровые и однообразные края». Невозможно лучше описать империю,
подчиненную царскому самовластью. За такие ли картины платят?» {21} .
В книге, построенной как цикл писем к другу, Ансело описал
две российские столицы, попытался рассказать о государственных установлениях
загадочной и грозной «полуварварской» державы, о нравах ее сословий и отношениях
между ними. Возможно, литератор, обладающий пытливым умом и острым глазом, сумел
бы за полгода, не обремененный никакими серьезными обязанностями, сделать массу
оригинальных наблюдений и обобщить их в содержательном аналитическом труде
(маркиз де Кюстин, чья книга о России вызвала сенсацию отнюдь не обилием
«клевет», но тем, что затронула глубинные проблемы российской жизни, провел в
стране, как известно, всего два месяца). Ансело, который к 1827 г. был автором
не только трех трагедий, но и нескольких водевилей, имел опыт редактирования
газет, знал, как угодить читателю, и пошел другим путем. Описание зданий и
памятников Петербурга он взял из книги П.П. Свиньина «Достопамятности
Санкт-Петербурга и его окрестностей», выходившей выпусками в 1816–1828 гг. с
параллельными русским и французским текстами, описание архитектуры Москвы — из
французского «Путеводителя по Москве» Лекуэнта де Лаво ( Guide
du voyageur a Moscou ; M ., 1824), а рассуждения
о нравах дворян и простолюдинов в значительной мере заимствовал из книги Г.Т.
Фабера «Безделки: Прогулки праздного наблюдателя по Санкт-Петербургу» ( Les
Bagatelles . Promenades d ' un
desoeuvre dans la ville de Saint - Petersbourg .
SPb ., 1811) и сочинения Меэ де ла Туша «Частные
воспоминания выдержки из переписки путешественника с покойным г. Кароном де
Бомарше о Польше, Литве, Белоруссии, Петербурге, Москве, Крыме...»
(Memoires particuliers, extraits de la correspondance d'un
voyageur avec feu M. Caron de Beaumarchais sur la Pologne... P ., 1807).
Книга «Шесть месяцев в России» вышла в апреле 1827 г. в
Париже и была довольно быстро раскуплена, в том же месяце она была переиздана,
затем появилось брюссельское издание и переводы на голландский (1828) и
итальянский (1829) языки.
Интерес европейской читающей публики к России в эти годы
был связан в основном с теми опасениями, которые внушал ее военный потенциал.
После Реставрации Бурбонов конформистски настроенные круги французского общества
смотрели на Россию как на оплот политической стабильности и порядка, но по
большей части интерес к империи связывался с серьезными опасениями из-за ее
растущего могущества. В публицистике часто звучала мысль об опасности России для
европейской цивилизации — например, активный пропагандист этой идеи аббат де
Прадт в «Сравнении Англии и России в их отношении к Европе» (1823)
аргументировал выгоды союза с Англией и пугал нашествием русских варваров.
Российская словесность была представлена во Франции немногочисленными переводами
крайне невысокого качества и в основном поэтических произведений. Мнение о
русской культуре сводилось к представлению о безраздельном духовном авторитете
Франции и почти полной подражательности русских в искусстве. В заметках
путешественников этого времени неизменно присутствует тема огромного и
продолжающего расти военного потенциала России и компенсирующая этот комплекс
идея культурного превосходства и духовного наставничества Франции по отношению к
молодой северной нации.
Таким образом, удивление рецензента-журнал
a « Mercure du XIX siecle »
no поводу содержавшегося в книге Ансело описания
«странного народа, находящегося на грани варварства и цивилизации» {22}
отражало расхожие мнения французов о России. Вообще же появлявшиеся в эти годы
во французской печати отклики, связанные с российской культурной жизнью, по
большей части принадлежали русским или же французам, в той или иной степени
биографически связанным с Россией. Так произошло и с книгой Ансело. 29 апреля
1827 г. в « Journal de Paris » было помещено без подписи
письмо русского, оспаривающее неверные высказывания и неточности в сочинении,
«примечательном во многих отношениях». Возразив по частным поводам, способным
оскорбить национальную гордость русских, рецензент писал в заключение, что
возражения по серьезным вопросам, касающимся внутреннего устройства и отношений
сословий между собой, могли бы составить отдельный том. С 1825 г. с
публикациями, посвященными русской литературе, в парижской печати стал активно
выступать живший в Париже Я.Н. Толстой. Вскоре по выходе книги Ансело он
выпустил брошюру «Достаточно ли шести месяцев, чтобы узнать страну, или
Наблюдения о сочинении г. Ансело «Шесть месяцев в России», уличавшую
французского литератора в фактических ошибках, поверхностных выводах и поспешных
обобщениях. В России две пространные рецензии поместил в июне и июле 1827 г. в
«Московском телеграфе» П.А. Вяземский, поз
Порно с сиськами фото
Милой и скромной блондинке захотелось отсосать и прокатиться верхом на члене
Ушлый брат ебет младшую сестренку с помощью кресла качалки