За Разломом Орла

https://mrakopedia.net/wiki/За_Разломом_Орла_(Аластер_Рейнольдс)

Грета стоит рядом, когда я вытаскиваю Сюзи из компенсаторной капсулы.

– Почему ее? – спрашивает Грета.

– Потому что ее я хочу разбудить первой, – отвечаю я, гадая, уж не ревнует ли Грета. Я ее не виню – Сюзи не только очень красива, но еще и умна. Лучший синтакс-штурман в «Ашанти Индастриал».

– Что случилось? – спрашивает Сюзи, когда у нее проходят неизбежные после пробуждения слабость и головокружение. – Нам удалось вернуться?

Я прошу ее поделиться своими последними воспоминаниями.

– Таможня, – отвечает Сюзи. – Эти кретины на Архангеле.

– А потом? Что-нибудь еще? Руны? Ты помнишь, как вычисляла их?

– Нет, – говорит она и что-то улавливает в моем голосе. Может, я лгу или не говорю всего, что ей нужно знать. – Том, еще раз спрашиваю: нам удалось вернуться?

– Да. Мы сумели вернуться.

Сюзи смотрит на звездное небо, нарисованное на ее капсуле светящимися красками – фиолетовой и желтой. Она заказала это украшение на Кариллоне. Правилами такие художества запрещаются – причиной указывается вроде бы то, что частички краски забивают воздушные фильтры. Сюзи на правила было наплевать. Она мне сказала, что рисунок обошелся ей в недельное жалованье, но потраченные деньги стоили того, чтобы придать хоть немного индивидуальности серой архитектуре служебного корабля.

– Странно, мне почему-то кажется, что я провалялась в этом гробу несколько месяцев.

Я пожимаю плечами:

– Иногда и мне так кажется.

– Значит, все в порядке?

– В полном.

Сюзи смотрит на Грету:

– Тогда кто ты такая?

Грета не отвечает. Она лишь выжидательно смотрит на меня. А меня начинает трясти, и я понимаю, что не могу такого вынести. Пока не могу.

– Заканчивай, – бросаю я Грете.

Грета делает шаг к Сюзи. Та замечает это, но не успевает отреагировать. Грета выхватывает что-то из кармана и прикасается к руке Сюзи. Та мгновенно вырубается. Мы укладываем ее обратно в капсулу, заново подключаем и закрываем крышку.

– Она ничего не запомнит, – обещает Грета. – Разговор так и останется в ее кратковременной памяти.

– Мне кажется, я этого не переживу.

Грета касается моего плеча:

– Никто и не говорил, что будет легко.

– Я лишь пытаюсь осторожно ввести ее в ситуацию. И не хочу сразу открывать правду.

– Знаю. Ты добрый, Том.

Потом она меня целует.

✱✱✱

Я тоже помнил Архангел. Именно там все и пошло наперекосяк. Просто мы тогда еще этого не знали.

Мы пропустили первое стартовое окно, когда на таможне нашли противоречие в нашей грузовой накладной. Не очень серьезное нарушение, но у них ушло немало времени, прежде чем они смогли понять, что ошиблись сами. А когда поняли, мы уже знали: предстоит ждать на планете еще восемь часов, пока диспетчерская отправит целый флот сухогрузов.

Я сообщил новость Сюзи и Рэю. Сюзи восприняла ее весьма положительно, или настолько положительно, насколько она всегда воспринимала подобные новости. Я предложил ей использовать это время с толком, отправиться в порт и поискать, есть ли там новые синтаксические «довески». Нечто такое, что могло бы сэкономить нам день-другой обратного пути.

– Авторизованные компанией? – уточнила она.

– Мне все равно.

– А как насчет Рэя? – вопросила Сюзи. – Он так и будет здесь сидеть, попивая чаек, пока я стану отрабатывать свое жалованье?

Я улыбнулся. Эта парочка вечно цапалась между собой, балансируя на грани любви и ненависти.

– Нет, Рэй тоже может сделать кое-что полезное. Например, проверить ку-плоскости.

– Они в полном порядке, – возразил Рэй.

Я стянул потрепанную кепку с эмблемой «Ашанти Индастриал», почесал лысину на макушке и повернулся к механику:

– Правильно. Тогда тебе не потребуется много времени на их проверку, верно?

– Как угодно, кэп.

В Рэе мне нравится то, что он легко смиряется, когда проигрывает спор. Он взял комплект инструментов и пошел осматривать плоскости. Я проследил, как он поднимается по лестнице на кран-балку с инструментами на поясе. Сюзи надела маску, длинный черный плащ и ушла, растаяв в окутывающем порт влажном тумане. Стук ее каблуков доносился еще долго после того, как она скрылась из виду.

Я вышел из «Синего Гуся» и зашагал в направлении, противоположном Сюзи. Надо мной из тумана один за другим выныривали сухогрузы. Слышно их было задолго до появления – сквозь висящие над портом желтые облака пробивались скорбные низкие стоны, похожие на перекличку китов. Когда корабли снижались, показывались темные корпуса, покрытые струпьями и шрамами угловатых выступов синтаксических узоров, со втянутыми перед посадкой кран-балками и ку-плоскостями и выпущенными шасси, напоминающими когти. Сухогрузы замирали над указанными диспетчером посадочными колодцами и опускались в них под вой реактивных струй. Их корпуса скелетными пальцами сразу же крепко стискивали захваты доковых фиксаторов. Из загонов, медленно переставляя ноги, выбредали динозавры-носильщики – кто-то из них уже работал самостоятельно, а другими, сидя на загривке, все еще управлял тренер. Когда выключались двигатели, наступала шокирующая тишина – пока сквозь облака не шел на посадку очередной сухогруз.

Мне всегда нравилось смотреть, как прибывают и уходят корабли, даже если они задерживают в порту мой собственный корабль. Я не умел читать синтаксис, но знал: эти корабли прилетели сюда от самого Разлома. Дальше Разлома в созвездии Орла не летал никто. При средних туннельных скоростях от центра Локального Пузыря добираться до него нужно примерно год.

Этот путь я проделал только раз за всю жизнь. И, подобно добропорядочному туристу, полюбовался видом, открывающимся с внутренней стороны Разлома. На мой взгляд, я забрался достаточно далеко.

Когда в посадочном конвейере образовалась пауза, я заскочил в бар и отыскал кабинку Администрации Скважин, принимающую кредиты «Ашанти». Усевшись в кабинке, записал тридцатисекундное послание для Катерины. Я сообщил ей, что мы уже возвращаемся, но застряли на Архангеле на несколько лишних часов. Предупредил, что задержка может вызвать цепочку других нестыковок на всем нашем пути сквозь туннели, в зависимости от того, как сработает АС. Судя по предыдущему опыту, восьмичасовая задержка на планете может обернуться двухдневным ожиданием перед точкой подъема. И попросил не волноваться, если опоздаю на пару дней.

Из кабинки я увидел бредущего мимо диплодока с пристегнутым между ногами грузовым контейнером.

Я сказал Катерине, что люблю ее и с нетерпением жду встречи.

Возвращаясь на борт «Синего Гуся», я думал о мчащемся домой послании. Его передали со скоростью света по местной системе связи, затем скопировали в буфер памяти очередного уходящего корабля. Вполне вероятно, что этот конкретный корабль не направляется к Барранквилле или куда-нибудь поблизости от нее. АС будет перебрасывать сообщение с корабля на корабль, пока оно наконец не достигнет пункта назначения. Я могу даже оказаться на Барранквилле раньше него, но на моей памяти такое случилось лишь однажды. Система работала вполне надежно.

Посмотрев вверх, я увидел, что в просвет между сухогрузами вклинился белый пассажирский лайнер. Я приподнял маску, чтобы разглядеть его получше, и в ноздри мне ударила смесь озона, топлива и динозаврового навоза. Да, я точно на Архангеле. Такой букет запахов не встретишь больше нигде внутри Пузыря. Там четыре сотни планет, на каждой до десятка портов, и ни в одном из них не воняет так, как здесь.

– Том!

Я обернулся и увидел стоящего возле дока Рэя.

– Ты уже закончил осмотр плоскостей? – спросил я. Рэй покачал головой:

– Как раз об этом я и хотел поговорить. Они оказались слегка не выровнены… а раз нам предстояло задержаться на восемь часов… я решил запустить полную перекалибровку.

Я кивнул:

– Поэтому я и попросил их проверить. Так в чем проблема?

– Проблема такова – нам только что открыли стартовое окно. Из диспетчерской передали: мы можем взлетать через тридцать минут.

Я пожал плечами:

– Значит, будем взлетать.

– Но я не закончил перекалибровку. И сейчас настройка еще хуже, чем раньше. Поэтому взлетать прямо сейчас – не очень удачная идея.

– Сам ведь знаешь, как работают диспетчеры. Пропусти два предложенных окна, и можешь проторчать здесь несколько дней.

– Никто не хочет вернуться домой так, как хочу этого я, – сказал Рэй.

– Тогда радуйся.

– Корабль растрясет в туннеле. Так что приятного возвращения не получится.

– А нам-то какая разница? Мы же будем спать.

– Да что мы спорим! Мы ведь не можем взлететь без Сюзи.

Я услышал приближающийся стук каблуков. Из тумана вышла Сюзи, на ходу стягивая маску:

– Только зря время потратила на этих портовых обезьян. Все, что они мне пытались всучить, я уже видела миллион раз.

– Ерунда, – сказал я. – Будем взлетать.

Рэй выругался. Я сделал вид, что не услышал.

✱✱✱

В компенсаторную капсулу я всегда залезаю последним. Я никогда не забирался под крышку, не убедившись сперва, что загорелся зеленый свет. А это дает мне возможность еще раз все проверить. Каким бы хорошим ни был экипаж, всегда может что-нибудь случиться.

«Синий Гусь» остановился возле маяка Администрации, отмечающего точку подъема. Перед нами в очереди стояло еще несколько кораблей вперемешку с обычной стайкой служебных корабликов Администрации. Сквозь прозрачный обтекатель я мог наблюдать, как один за другим стартуют большие суда. Разгоняясь на полной тяге, они устремлялись к ничем не примечательной точке небосвода. Кран-балки у них были широко раздвинуты, а гладкие обводы корпусов бугрились загадочными инопланетными рунами маршрутного синтаксиса. При ускорении в двадцать «g» создавалось впечатление, что их зашвыривает в небо гигантская невидимая рука. А через девяносто секунд уже в тысяче километров от нас в небесах расцветала бледно-зеленая вспышка.

Я обвел взглядом кабину. Ее опоясывали уменьшенные символы нашего маршрутного синтаксиса. Каждую руну этого алфавита образовывала матрица из миллионов шестиугольных пластинок. Все пластинки, снабженные моторчиками, могли выдвигаться из корпуса или втягиваться обратно.

Спросите Администрацию, и они ответят, что в синтаксисе теперь полностью разобрались. Это правда, но до определенного предела. После двух столетий исследований созданные людьми машины теперь могут конструировать и интерпретировать синтаксис с низким уровнем ошибок. Если задать им желаемый пункт назначения, они смогут набрать строку рун, которая, скорее всего, будет принята и обработана аппаратурой туннеля-скважины. Более того, они почти всегда могут гарантировать, что желаемый маршрут – именно тот самый, который аппаратура скважины вам обеспечит.

Короче говоря, обычно вы попадаете туда, куда хотите.

Возьмем простой перелет из одной точки в другую, например, рейс отсюда до Хаураки. В этом случае использование автоматических генераторов синтаксиса не будет реальным недостатком. Но на длинных маршрутах, которые могут состоять из шести-семи переходов между узлами в сети скважин, машины теряют преимущество. Решение они находят, но далеко не самое оптимальное. Вот тогда в дело и вступают синтакс-штурманы. Люди вроде Сюзи способны отыскивать синтаксические решения интуитивно. Они эти руны буквально во сне видят. И при взгляде на неудачно скомпонованную строку рун они воспринимают ее корявость, как зубную боль, как издевательство.

Хороший синтакс-штурман способен сократить путь на несколько дней. А для компании вроде «Ашанти Индастриал» такая разница может оказаться весьма значительной.

Но я не был синтакс-штурманом. Я еще мог заметить, когда что-то неладное случалось с пластинками, но во всем прочем у меня не оставалось выбора: я должен верить, что Сюзи сделала свое дело правильно.

И Сюзи меня не подводила.

Обернувшись, я взглянул назад. Теперь, когда мы находились в космосе, ку-плоскости развернулись. Удерживаемые в распахнутом положении трехсотметровыми кран-балками, они напоминали половинки огромных клещей. Я убедился, что они полностью выдвинуты и зафиксированы, а все контрольные индикаторы светятся зеленым. Кран-балки относились к епархии Рэя. Он проверял выравнивание похожих на лыжи ку-плоскостей, когда я приказал ему тщательно осмотреть корабль и подготовиться к старту. Никаких видимых признаков разбалансировки я не заметил, но опять-таки, чтобы сделать наше возвращение похожим на езду по ухабам, большой разбалансировки и не требуется. Впрочем, как я уже сказал Рэю, кого это волнует? С легкой турбулентностью в туннеле «Синий Гусь» вполне справится. Его и построили так, чтобы он мог ее выдержать.

Я снова взглянул на точку подъема. Перед нами только три корабля.

Вернувшись к капсулам, я снова проверил, что у Рэя и Сюзи все в порядке. Рэй украсил свою капсулу примерно в то же время, что и Сюзи. Ее сплошь покрывали изображения, которые Сюзи прозвала БДМ – «Блаженная Дева Мария». На всех картинках БДМ изображалась в скафандре и с маленьким Иисусом (тоже в скафандре) на руках. Вокруг их шлемов художник напылил из баллончика золотые нимбы. Все это художество смотрелось дешевкой. Рэй явно поскупился, в отличие от Сюзи.

Я быстро разделся до белья, забрался в свою (никак не украшенную) капсулу и закрыл крышку. Внутрь начал поступать вязкий буферный гель, и секунд через двадцать я уже ощутил сонливость. К тому времени, когда диспетчерская даст нам зеленый свет, я уже буду спать.

Я проделывал такое тысячи раз. Поэтому не испытывал ни страха, ни мрачных предчувствий. Лишь чуточку сожаления.

Я никогда не видел скважину. Впрочем, ее вообще очень немногие видели.

Все они описывали темный углеродистый астероид в форме бублика диаметром около двух километров. Середина у него пробурена насквозь, а внутреннюю сторону кольца покрывает аппаратура ку-материи – это и есть скважина. По словам очевидцев, эта аппаратура все время подергивается и шевелится, напоминая тикающие внутренности очень сложных часов. Однако контрольные системы Администрации Скважин не засекают вообще никакого движения.

Это технология чужаков, неведомых инопланетян. Мы понятия не имеем, как она работает и кто все это сделал. А если поразмыслить, то, наверное, действительно лучше, что у тебя нет возможности это увидеть.

Вполне достаточно заснуть, а затем проснуться и знать, что ты уже где-то в другом месте.

✱✱✱

– Попробуй иной подход, – говорит Грета. – На этот раз скажи ей правду. Может, она воспримет ее легче, чем ты думаешь.

– Да ведь невозможно сказать ей правду.

Грета прислоняется бедром к стене, одна ее рука все еще в кармане.

– Тогда скажи ей хотя бы половину правды.

Мы отключаем капсулу и вытаскиваем из нее Сюзи.

– Где мы? – спрашивает она меня. Потом Грету: – А ты кто?

Я начинаю гадать, уж не пробились ли из ее кратковременной памяти обрывки последнего разговора.

– Грета здесь работает.

– Здесь? А где?

Я вспоминаю то, что говорила мне Грета:

– Мы на станции в секторе Шедар.

– Но мы летели не туда, Том.

Я киваю:

– Знаю. Произошла ошибка. Сбой в маршруте.

Сюзи уже трясет головой:

– Руны были в полном…

– Знаю. Ты ни в чем не виновата, – я помогаю ей надеть комбинезон. Она все еще дрожит – мускулы реагируют на движения после столь долгого пребывания в капсуле. – Синтаксис был правильный.

– Тогда что?

– Ошибку совершила система, а не ты.

– Сектор Шедар… Это выбило бы нас из графика дней на десять, не так ли?

Я пытаюсь вспомнить, что сказала мне Грета в первый раз. Мне полагается знать все это наизусть, но специалист по маршрутам у нас на корабле не я, а Сюзи.

– Вроде бы да, – соглашаюсь я. Но Сюзи качает головой:

– Тогда мы не в секторе Шедар.

Я пытаюсь изобразить приятное удивление:

– Почему?

– Я провела в капсуле намного дольше, чем несколько дней, Том. Я это знаю. Потому что чувствую это каждой своей косточкой. Так где мы на самом деле?

Я поворачиваюсь к Грете. Поверить не могу, что все повторяется.

– Заканчивай, – говорю я.

Грета делает шаг к Сюзи.

✱✱✱

Знакомо вам это клише: «Едва проснувшись, я понял – что-то не так»? Наверняка вы слышали эту фразу тысячу раз в тысяче баров по всему Пузырю, где парни из экипажей обмениваются байками, потягивая слабенькое пиво за счет компании. Проблема лишь в том, что иногда все оборачивается именно так. Проведя какое-то время в капсуле, я никогда не ощущал себя хорошо. Но до такой степени паршиво мне было всего один раз – после полета к границе Пузыря.

Размышляя над этим, но зная, что ничего не смогу сделать, пока не выберусь из капсулы, я добрых полчаса мучительно освобождался от всех соединений. Ощущение было такое, словно каждый мускул моего тела пропустили через мясорубку, а потом затолкали фарш обратно. К сожалению, ощущение неправильности происходящего не исчезло и потом, когда я откинул крышку капсулы. В «Синем Гусе» было слишком тихо. После броска через скважину нам полагалось отойти в сторону от последнего на маршруте выходного отверстия. Но я не слышал далекого и успокаивающего рокота термоядерных двигателей. А это означало, что мы в невесомости.

Хреново.

Я выплыл из капсулы, ухватился за рукоятку и развернулся, чтобы осмотреть две другие капсулы. С колпака той, где находился Рэй, на меня уставился сияющий лик самой большой из БДМ. Все индикаторы жизнедеятельности на панели светились зеленым. Рэй все еще пребывал без сознания, но в полном здравии. Такая же картина с Сюзи. Получается, что некая автоматическая система решила разбудить только меня.

Через несколько минут я вернулся в тот же наблюдательный купол, откуда проверял корабль перед броском через скважину. Сунув голову в прозрачный купол, я огляделся.

Мы куда-то прибыли. «Синий Гусь» находился в огромном парковочном ангаре в форме вытянутого цилиндра шестиугольного сечения. Гравитации здесь не было. На стенах размещались обслуживающие машины и механизмы – приземистые модули, змеящиеся заправочные шланги, сложенные рамы свободных посадочных причалов. Куда бы я ни взглянул, повсюду на причалах располагались другие корабли. Всех мыслимых конструкций и классов, с любой возможной формой корпуса, допускающей переход через скважину. Всю эту сцену заливал теплый золотистый свет прожекторов. Время от времени ангар освещали трепетные фиолетовые вспышки электросварки.

Это был ремонтный цех.

Едва я принялся размышлять над ситуацией, как заметил нечто, вытягивающееся из стены ангара. Это был телескопический причальный туннель, приближающийся к нашему кораблю. Сквозь окошки в его стенах я различил парящие в невесомости фигурки, которые пробирались по туннелю, отталкиваясь от его стен.

Вздохнув, я направился к шлюзу.

✱✱✱

Когда я туда добрался, они уже запустили первую стадию цикла перехода. Ничего плохого я в этом не усмотрел – у меня не было веских причин не пускать кого-либо на борт, – но все же их поведение показалось мне чуточку невежливым. Впрочем, они могли думать, что все на корабле еще спят.

Дверь шлюза скользнула в сторону.

– О, вы уже не спите, – послышался мужской голос. – Капитан «Синего Гуся» Томас Гандлапет, если не ошибаюсь?

– Он самый.

– Не возражаете, если мы войдем?

Их было шестеро, и они уже вошли. На всех слегка поношенные оранжевые комбинезоны, украшенные эмблемами разных компаний. Я начал злиться: их бесцеремонность мне очень не нравилась.

– В чем дело? – осведомился я. – Где мы находимся?

– А вы как думаете? – ответил вопросом на вопрос их предводитель, небритый и с кривыми желтыми зубами, что меня весьма впечатлило. В наше время надо немало потрудиться, чтобы заиметь скверные зубы. И мне уже несколько лет не доводилось сталкиваться с чудиками, готовыми на такие жертвы ради искусства.

– Очень надеюсь не услышать от вас, что мы все еще торчим на Архангеле, – сообщил я.

– Нет, вы прошли через врата.

– И?..

– Фокус не удался. Маршрутная ошибка. Вас выбросило из неправильной скважины.

– Господи… – я стянул кепку. – Что-то пошло не так на входе?

– Может быть. А может, и нет. Кто знает, как эти штуковины работают… Нам известно лишь, что вы направлялись не сюда.

– Правильно. И где же мы теперь?

– На станции Саумлаки. Сектор Шедар.

Он произнес это таким тоном, словно уже потерял ко мне интерес и выполнял некую рутинную процедуру.

Возможно, он и потерял интерес. А я – нет.

Никогда не слышал о станции Саумлаки, зато прекрасно знал, где находится сектор Шедар. Звезда Шедар – это супергигант класса «К» у самой границы Локального Пузыря. А всего навигационных секторов в Пузыре семьдесят два.

Я уже упоминал Пузырь?

Продолжение>