​​Жизнь Майкла Джордана - Роланд Лейзенби

Введение

В блоке благодарностей Роланд Лейзенби сообщает, что книги о Майкле Джордане уже превратились в отдельный «жанр». Немало работ написано спортивными журналистами, следившими за траекторией Воздушного Майкла. Некоторые книги и статьи успели повлиять на поведение чемпиона, вынудив его скорректировать свои отношения с командой; особую роль сыграло исследование Сэма Смита The Jordan Rules, описывающее ситуацию в «Буллз» в пору восхождения (1991–1992 гг.).

Существует автобиография Майкла в соавторстве с Марком Вэнсилом и книги двух Делорис Джордан: матери и старшей сестры. Мать много выступала с речами, писала статьи и давала советы по наилучшему воспитанию детей. Из этих текстов можно немало узнать о семейной жизни Джорданов. В соавторстве с дочерью и с профессиональными райтерами Делорис выпустила ряд детских книг, в сказочной форме описывающих начало пути своего знаменитого сына: как он преодолевал невзгоды, учился ценить командную работу и дружбу, как упорно стремился к победе. Главным литературным трудом Делорис стало пособие для родителей «Семья на первом месте». Другая Делорис, старшая сестра Майкла, в 2001 году издала за свой счет книгу «В тени семьи», которую постарались не заметить. Эта книга выпускает из шкафа всех скелетов, в особенности «скелет» отца, Джеймса Джордана, и представляет семейную динамику несколько в ином ключе, нежели того хотелось старшей Делорис, утверждающей, что все ее дети равно талантливы, успешны, а главное — любимы.

Зачем же к такому количеству профессиональных работ — спортивных, биографических, хвалебных и разоблачительных — добавлять еще одну? Автор утверждает, что к основным фактам жизни и карьеры Майкла, которые он почерпнул из этих источников, добросовестно их проанализировав и сопоставив, он присоединяет много новой информации, полученной из личных интервью с товарищами по команде, тренерами, сотрудниками Nike, которые сделали юного Джордана лицом компании, и многими другими, кто имел дело с реальным Майклом или был причастен к сотворению легенды. Лейзенби не просто умножает знания о Джордане, он сосредоточен на определенных аспектах его истории и воссоздает контекст, чтобы показать Майкла в его отношениях с семьей, членами команды, тренерами, болельщиками, собственной легендой.

Накладывая друг на друга эти образы, Лейзенби прослеживает на судьбе Джордана ключевые для Америки сюжеты: что происходит с традиционными семейными ценностями; как преодолевалась межрасовая сегрегация; как размываются границы между медийной персоной и собственно спортсменом. Ключом к пониманию самого Джордана и основных тем книги становятся человеческие отношения, которые Лейзенби старался выявить в интервью: близость Майкла с родителями, взаимопонимание или конфликты с тренерами, накопившиеся обиды.

Едва ли читатель может по книге восстановить наиболее памятные броски Джордана или упоительные мгновения побед. Зато она дает добротное представление о повседневной культуре Америки (спорт — карьера — семья — раса, примерно в такой последовательности) и будет полезна для любого руководителя: человеческий фактор, «химия» команды, в которой присутствует «небожитель», роль тренера и неформального лидера, преодоление себя представлены здесь весьма убедительно.

1. Конфликт

Движущая сила Майкла Джордана — страсть быть первым. Атлетический талант, способность взлетать, которая принесла ему титул «Воздушного», многомиллионный контракт с Nike и всемирную славу, значат в его успехе и имидже меньше, чем уверенность, что ему суждены великие дела и что с ним никто не может сравниться. В мире болельщиков его именуют «Избранным» и даже «Иисусом».

Самые драгоценные призы Майкла свидетельствуют больше о всеобщей вере и восхищении, чем о реальных достижениях. Трижды подряд привести команду к победе в национальном чемпионате — серьезная заслуга, но в рациональных рамках этот успех можно сопоставить с рекордами других баскетболистов. Иррациональная вера воздвигла памятник Майклу еще в разгар его карьеры: бронзовый победитель парит над поверженными, похожими на хтонические чудовища, противниками.

Во всей карьере Майкла имидж важнее реальности. Контракт с Nike был заключен в тот момент, когда малоизвестный юнец переходил из университета в профессиональную лигу. Компания платила во много раз больше, чем клуб, и ради рекламы Майклу необходимо было привлечь к себе внимание и любовь публики. В первую очередь он завоевывал личную славу, и это соответствовало характеру Майкла, но не характеру командной игры.

Тренерам нелегко было объяснить Майклу, что «Буллз» никогда не выиграют чемпионат, если он будет играть только на себя. Научить Майкла играть на команду оказалось сложной задачей, которую решали несколько тренеров. Отучить Майкла называть остальных игроков «моя команда поддержки» не удалось никому.

Отношения с большинством товарищей по команде (кроме двух-трех избранных друзей) у Майкла были отвратительные. Особенно после того, как Майкл утвердился в своей роли «избранного», новичков ожидал буллинг, поток оскорблений при каждой неудаче, упреки в нежелании трудиться ради общей цели. При этом Майкл хотел, чтобы его любили в команде, не проявлял заносчивости по отношению к фанатам и охотно помогал людям.

Значительная часть доходов Майкла использовалась на благотворительность. Поначалу этим руководила его мать. Столь же щедро Майкл уделял время благотворительным мероприятиям, встречам и матчам, которые играл с полной самоотдачей.

Вера в свою избранность не подразумевала снисходительности к себе. Майкл тренировался настолько беспощадно, что это давало ему право требовать аналогичного поведения с других. Вера в себя также не мешала Майклу внимательно слушать тренеров (не всегда соглашаясь).

Лучшим своим тренером Майкл объявил свою мать, которая никогда не давала советов, но твердо обещала сыну, что он непременно добьется всего молитвой и упорством.

В характере Майкла материнское наследие — требовательность к себе, обязательства перед обществом, сугубая добросовестность — парадоксально сочетались с отцовской жадностью до жизни, брызжущей энергией, эгоизмом и беспринципностью. Мать он глубоко уважал и старался вести себя, как она хочет. Отца любил и добивался его внимания.

«От матери — серьезность, от отца — веселье», — пояснял сам Майкл. От отца — манера высовывать язык в момент величайшей сосредоточенности. В школьные годы Майкл неоднократно прикусывал себе язык во время прыжка.

Никакие успехи не затмевали в памяти Майкла самых ничтожных неудач и случаев, когда им, как он полагал, пренебрегли. Его злопамятность поражала.

В зале Славы в момент, когда естественно с благодарностью назвать всех, Майкл вспомнил обиду и упущение тренера студенческой поры. Майкла не взяли в основную школьную команду, и он не попал вместе с товарищами на обложку журнала.

В имидже, создаваемом Nike, подчеркивалась не только спортивная страсть, но и небрутальная красота. В 1980-е годы Майкл становится иконой нового в ту пору стиля —метросексуал. Он казался привлекательным даже тем, кто не любит Америку.

В начале ХХI века юные китайцы назвали Джордана одним из самых великих людей ХХ века, поставив его рядом с многолетним председателем компартии.

Столь же естественно он снимал и межрасовые барьеры. Хотя Майкл еще застал сегрегацию и посещал начальную школу только для черных, ни в его личных отношениях, ни в публичных высказываниях никогда не проявлялись расовые акценты.

Он отверг требование присоединиться к широкомасштабной кампании расового протеста, произнеся возмутительные слова: «Республиканцы тоже покупают Nike».

Внутренний конфликт Майкла Джордана, эгоистическая жажда быть первым, не дававшая ему ужиться ни с командой, ни с женой, ни с родными, парадоксально сочетается с внешним имиджем и столь же искренним стремлением быть всем для всех. Корни этого парадокса, вероятно, следует искать в семье.

Главным соперником Майкла был брат Ларри, старший всего на год. Игра переходила в драку. Ларри попробовал себя в профессиональном баскетболе, но вскоре ушел, не желая эксплуатировать славу Майкла. Вздумав как-то побросать с братом мяч, Майкл вдруг остановился и ткнул пальцем в его обувь: «Не забывай, чье имя у тебя на кроссовках».

2. Семья

Немногим людям везет застать в детстве прадеда, и еще реже такая удача выпадала в середине ХХ века, тем более отпрыску небогатой афроамериканской (тогда еще «негритянской») семьи. Патриарх Дассон Джордан дожил до 86 лет и завещал четырнадцатилетнему правнуку бесстрашие, самоуважение и умение выживать.

Дассон был коренастым и хромым, чрезвычайно выносливым даже в старости. Соседям запомнились демонстрации силы и ловкости, столь же невероятные, как полет Майкла.

Дассон родился в один год с баскетболом (1891). Единственный сын, безотцовщина, он был очень близок с матерью. В такой же любви он, отец-одиночка, вырастил сына — жена вскоре после рождения Медварда умерла от туберкулеза. Медвард поборол семейный рок, благополучно прожив свой век с женой Розабелл. Розабелл превратила Джорданов в семейный клан, вырастив четверых детей и двух старших внуков.

Розабелл продолжала семейную традицию безусловной любви. Делорис Джордан переняла у свекрови главный секрет воспитания: верить в таланты детей. Медвард в эту традицию не вписывался, особенно суров был с первенцем, Джеймсом, и таким же стал Джеймс по отношению к своим сыновьям. Конфликт Майкла зарождается именно здесь, на контрапункте материнской веры в детей и презрительного недоверия к ним отца.

Уже победителем Всеамериканских и Олимпийских игр Майкл вспоминал судьбоносный момент: отец ремонтировал машину, сыновья крутились рядом, и он подал отцу не тот ключ. Джеймс рявкнул: «Иди в дом к женщинам». Каждый спортивный подвиг Майкла — доказательство своей мужественности, права на отцовское уважение.

С Медварда и Розабелл начинается новая традиция Джорданов — стремление к успеху, к лучшему будущему для детей. Медвард скупал участки и строил на них дома для родни.

Дома Медварда остаются в собственности Джорданов, сдаются в аренду, здесь поддерживается дух добрососедства и совместного строительства будущего.

Родители Майкла достигли уровня среднего класса. Джеймс после службы в авиации учился на специалиста по гидравлическому оборудованию и получил работу в GE. Делорис, подрастив детей, устроилась в банк кассиршей, а затем в отдел пиара. Новая традиция охватывала интересы и клана, и комьюнити. Следуя примеру Розабелл, Делорис приучала сына заботиться о родственниках, способствовать развитию города, где он живет, и вкладываться в воспитание следующих поколений.

Благотворительные проекты Майкла Джордана адресованы детям: сборы в пользу инвалидов, финансирование школьных спортивных программ. Команда Чарлотта пока не добилась побед, но Майкл гордится тем, что привлек к городу интерес и деньги.

Конфликт Делорис Пиплз Джордан (которой уже далеко за 70) не менее мощен, чем у ее прославленного сына, только она лучше себя обуздывает. В лекциях, которые Делорис продолжает читать по всему миру, она предлагает образ семьи, способной со всем справиться и воспитать «таких детей, как Майкл и его братья и сестры», подразумевая — таких же хороших, а не таких же успешных. Ее основные темы — долг перед обществом, эмпатия, уважение к каждому, умение выживать. Семейные проблемы не обсуждаются.

Делорис, девочка из хорошей семьи, верующая, приверженная провинциальным понятиям о приличии, забеременела в 15 лет, до свадьбы, пятеро детей родились один за другим. Супруги часто ссорились, Джеймс пускал в ход кулаки, Делорис грозила его убить. Старшая дочь обвинила отца в домогательствах, на этом семья чуть не распалась.

С раннего детства Майкл, младший сын и предпоследний ребенок, боролся за внимание — пел, плясал, кривлялся, лишь бы публику собрать. Первые успехи в спорте стали способом не только что-то доказать отцу, но и показать себя. В итоге благодаря Майклу семья не распалась. Гордость за сына, увлечение его победами, деньги и слава, распространявшаяся на всю семью, вдохнули в брак Джорданов новую жизнь.

С первых побед Майкла, с его 12 лет, Джеймс и Делорис превращаются в «вертолеты», как в США называют гиперопекающих родителей юных талантов. В 1970–1980-е годы родители еще не ездили на соревнования, но Джорданы не пропускали ни одного матча.

Джеймс Джордан стал первой жертвой звездной болезни: легкий, внутренне свободный человек, учивший сына: «Неважно, какого ты роста, главное, насколько ты высок душой», — почувствовал, как сын и жена задвигают его в тень и компенсировал это безответственными поступками на грани фола, растратами и пьянством.

Джордан-старший едва не попал под суд за откаты, которые получал на складе GE (пощадили его только ради сына). Доверенные ему линии Nike пришлось закрыть.

Но даже в таком не всегда приглядном виде отец оставался важнейшей персоной в жизни сына. В 57 лет Джеймс был убит двумя юнцами. Смерть отца на два года прервала карьеру Майкла (он ушел в бейсбол, поскольку эту игру отец больше любил) и разрушила семью — Майкл отстранил мать от управления фондом и отдалился от родных.

3. Раса

Воспитывая детей в уважении ко всем людям, Делорис преодолевала расовые стереотипы. Среди друзей детства у Майкла были и белые, и чернокожие.

С младший школы Майкл водился с Дэвидом Бриджерсом и включил его в ближний круг, сопровождавший его в поездках на все матчи. Цвет кожи ему был неважен в дружбе, важно доверие. Но потребность окружать себя «братками», возить и кормить их за свой счет, передоверять бизнес родственникам и однокашникам, дарить родным подарки за сто тысяч и радовать маму едва ли была понятна людям с другим бэкграундом.

Майкл не замечал расовой дискриминации и не задавался подобными вопросами, пока не посмотрел в 14 лет сериал «Корни». Мысль о страданиях своего народа, о вековой несправедливости Майкл почерпнул из кино. Это пробудило в нем «расиста».

Расовый гнев подпитывался горем по умершему как раз в это время прадеду — вот кто жертва расовой дискриминации. Правда, реальный Дассон Джордан умел внушить к себе уважение и белым. Когда он просыпал испеченное для охотников печенье, глава клуба заявил: «Это печенье Дассона, кто не съест, тот сукин сын».

«Расизм» Майкла точно совпал по времени с нелегким подростковым периодом, когда он перешел из детской команды по бейсболу к юниорам и его результаты снизились, а в баскетбольную команду его не взяли из-за недостаточного на ту пору роста. Через год «расизм» исчез бесследно, осталась только ярость, которую Джордан черпал отовсюду, чтобы неумолимо гнать себя к победам.

Жизнь Майкла Джордана — наглядный пример того, как стремительно менялась расовая ситуация в США. Недолгая пора свобод после Гражданской войны закончилась примерно к рождению Дассона. Образовательный ценз и другие требования к чернокожим избирателям подняли так, что в пятидесятые годы в округе, где жили Джорданы, лишь двое афроамериканцев участвовали в выборах.

Спустя полвека, в 2012 году, в Чарлотте, куда Майклу удалось привлечь инвесторов и политический интерес, первый чернокожий президент Барак Обама объявил о намерении баллотироваться на второй срок.

Борьба за равные права началась за три года до рождения Майкла. В тот самый год, когда Джорданы, вдохновленные новыми надеждами, переехали в Уилмингтон, был убит Мартин Лютер Кинг. В стране происходили мятежи, отчасти спровоцированные. Среди самых опасных поджигателей числилась и Уилмингтонская десятка (1971). Десегрегация школ уже осуществлялась, но младшая школа объединялась в последнюю очередь, и первые годы Майкл провел в школе только для афроамериканцев.

Сегрегация напрямую затрагивала спорт. Ку-клукс-клан бдительно следил за тем, чтобы черные и белые не играли вместе.

Белый бейсболист Дик Неэр в 1954 году получил строгое предупреждение от уилмингтонского клана, когда вздумал играть с чернокожими. Не пройдет и двадцати лет, и Дик Неэр будет тренировать школьную команду Майкла. Но из 250 юных бейсболистов лишь трое — афроамериканцы.

Трудно себе представить, что баскетбол, один из тех видов спорта, где в силу роста и атлетических талантов лидируют чернокожие спортсмены, оставался забавой белых, а команды чернокожих сами себя считали вторым сортом.

В 1937 году афроамериканец Джон Маклендон, благодаря поддержке основателя этого вида спорта Джеймса Нейсмита, смог выучиться на тренера. Преподавать он мог только людям своего цвета кожи. Он собрал команду в северокаролинском университете для негров — и был удручен запуганностью своих игроков.

Даже организовать выездные игры было непросто: негров не впускали в отели, не обслуживали в кафе. Им не полагалось сидеть на матче рядом с белыми.

Хорошо относившийся к Маклендону тренер университета Дьюк пригласил его на игру, но просил надеть белую куртку, чтобы его приняли за официанта. Маклендон отказался.

«Межрасовый баскетбол» возникает в военные годы. Медики, обучавшиеся на базе университета Дьюк, пригласили команду Маклендона поиграть (втайне!), и вдруг оказалось, что негры их легко обыгрывают. Тогда и решили смешать команды.

После войны обувная компания «Конверс» (о роли обувных компаний в американском спорте и межрасовых отношениях стоило бы написать отдельную книгу) пригласила Джона Маклендона готовить тренеров. У него учился Дин Смит, создатель четырехугольной схемы атаки, университетский тренер Джордана.

Дин Смит — важная фигура в истории спорта и расовых отношений. В 1967 году он впервые добился в университете Северной Каролины стипендии для спортсмена-афроамериканца; приходил с чернокожими игроками в кафе для белых, помогал купить дом в хорошем районе. Он протестовал против войны во Вьетнаме. Во многом Дин Смит был противоположностью Майкла: приверженец командной игры, любивший самих игроков больше, чем игру, в баскетболе он видел средство воспитания личности.

В школьные годы Майкла баскетбол был уже открыт для афроамериканских спортсменов и служил им пропуском в лучшие университеты. Единственным следом сегрегации оставалось распределение ролей: тренеры по большей части были белые.

Только двое первых тренеров Майкла, еще в школьные годы, были афроамериканцами. В пору юношеского бунта Майкл заявлял, что белые не могут полностью раскрыть таланты чернокожих спортсменов: «Они не понимают, в какой баскетбол мы играем».

Еще ощутимее неравенство на уровне владельцев клубов: это старые белые джентльмены. Майкл Джордан — первый чернокожий, первый владелец, еще достаточно молодой, чтобы самому выйти на площадку и обучать новичков, первый игрок, ставший владельцем.

4. Полет

«Воздушным» (Air Jordan) назвал Майкла Сонни Ваккаро, сделавший его лицом Nike. Решение для середины 1980-х необычное: рекламные суммы распределялись между десятком юных дарований, а Ваккаро вздумал отдать все парню, который еще только переходил в профессиональный клуб. За кроссовками Air Jordan последовали линии спортивной и повседневной одежды, парфюм. Майкл стал имиджем и партнером Nike.

Полет — та непостижимая «малость», которая отличала Майкла от других, самых знаменитых баскетболистов. Поначалу судьи были уверены, что он делает лишний шаг, Дин Смит с помощью видеозаписи доказывал, что нарушения не было. Феномен Майкла изучала научно-военная комиссия. Физики и полковник авиации признали чудо.

Сонни Ваккаро также объявил Майкла «избранным», и хотя в итоге у него накопились кое-какие претензии — Джордан мог бы делать для человечества больше, — Ваккаро и поныне говорит: «Даже когда Избранный ошибается, он поступает правильно».

Избранность Майкл ощутил рано: в 1972 году, увидев по телевизору финальный матч Олимпиады, в котором СССР на последней секунде вырвал золотую медаль у США, он решил помимо бейсбола играть в баскетбол, попасть в сборную — и выиграть.

Майкл выполнил план на 200% — в составе сборной 1984 года и в 1992 году, когда к участию в Олимпиаде были допущены профессионалы. Также на 200% сбылось его желание отомстить за серию поражений «Буллз» троекратной победой на Всеамериканских играх — он сделал это, ушел на два года в бейсбол, вернулся и повторил.

В первые годы Майкл воспринимал баскетбол как командный спорт и слушался тренеров. Но после победы университетской команды, когда он впервые продемонстрировал умение летать и способность вырывать победу в последний момент, а затем олимпийской славы, главной проблемой для тренеров стал вопрос, как заставить Майкла играть не только на себя.

Тренер намекал: в слове team (команда) нет буквы I (я). Майкл парировал: «Зато эта буква в центре win — победы». И только жажда победы в чемпионате вынуждала смириться: без «группы поддержки», пожалуй, не обойтись.

Вера в свою избранность была так сильна, что Майкл не мог понять: как это кто-то не признал его сразу. Речь в зале Славы 2009 года поразила слушателей злопамятностью: как можно было не пригласить Дина Смита и пенять ему за тот групповой снимок? Досталось и рано умершему школьному тренеру, а ведь тот, хоть и не оценил Майкла в 14 лет, через год принял его в команду, всячески продвигал, выхлопотал университетскую стипендию.

Четырнадцатилетний Майкл не дотягивал до шести футов (180), с которых начинается хоть какая-то перспектива в баскетболе. Отец, сам невысокого роста, предлагал смириться (и вернуться в бейсбол): «Не важно, какого ты роста, главное, насколько ты высок душой». Мать велела молиться и насыпать соль в обувь — якобы помогает расти. На самом деле она верила в молитву и в своего мальчика — и за лето Майкл вырос.

Из всего клуба на церемонию в зале Славы Майкл Джордан пригласил троих: давно уволенного младшего тренера, восьмидесятилетнего Джонни Баха и двух неприметных личностей — сотрудника из пиар-отдела и билетера. Так он отомстил Джерри Краузе, генеральному менеджеру: Джордан ушел в гневе, и годы спустя демонстрировал, что ничем не обязан клубу как таковому. Но почему же он не позвал Фила Джексона, главного своего тренера, вместе с которым после двухлетнего перерыва снова трижды привел «Буллз» к победе? Ведь именно из-за Джексона Майкл преждевременно оборвал спортивную карьеру: объявил, что прекратит играть, если Джексону не продлят контракт, — и сдержал слово.

Кое-кто (тот же Краузе) был уверен, что Майкл попросту открыл свое истинное лицо — нарцисса, некомандного игрока, антиспортсмена — человека, способного лишь забивать мяч и любоваться собой, игнорируя и товарищей по команде, и чьи-либо чувства. Но Майкл Джордан, 25 лет работавший на свой имидж, не мог не понимать, как вредит ему подобное разоблачение. Он же всегда хотел, чтобы его любили.

Майкл Джордан решился на искренний разговор о главном движителе своей карьеры, своей жизни. Вера в избранность поднимала к небесам, обиды помогали оттолкнуться от земли. Настало время показать миру, что «воздушность», невероятный успех, легкость не исчезают с годами, неудачами, семейными трагедиями: груз лет и бед — все та же соль, которую мать велела насыпать в кеды. Земная соль и молитва — формула полета.

Заключение

«Думаете, вы все знаете о легенде по имени MJ? Напрасно». Таков эпиграф этой глубоко личной книги — и таков ее итог.

Удастся ли Майклу Джордану вновь поразить мир, добившись с принадлежащей ему маленькой провинциальной командой побед? Или этот опыт — стать владельцем клуба, первым афроамериканцем среди белых, первым игроком, перешедшим на другую сторону, — не принесет ничего, кроме упреков в предательстве? Немало нареканий прозвучало, когда Майкл, прежде отстаивавший интересы игроков, оказался на стороне владельцев.

Трудно сказать, ждет ли Майкла новый выигрыш. И нельзя утверждать, что это для него безразлично, что он научился проигрывать.

Майкл много раз бросал вызов судьбе. Ушел из баскетбола в бейсбол — у него не было никаких шансов войти даже в первую лигу, но он трудился неустанно, чтобы по крайней мере стать настоящим, «взрослым» бейсболистом. Он возвращается в баскетбол, не щадя себя наверстывает упущенное — и снова троекратно побеждает. Майкл пытается стать совладельцем перспективной команды — его обманывают и эксплуатируют — Майкл покупает неперспективную команду и вкладывает в нее свои деньги, свой опыт и свой азарт. По крайней мере, он стал настоящим владельцем клуба — и в этом он первый.

Нет, Воздушный Джордан не научился проигрывать. Никогда не согласится быть вторым. Но траектория полета привела его в современный мир, где само понятие победы и первенства — иное.