Жестоковыйность и еврейство Леонарда Коэна
Yevgeny Treyberman Дервиш-просветительЛеонард Элиэзер бен Ницан Коэн родился в семье раввинов и меценатов в Монреале в 1934 году. Самым значимым событием детства стала для него смерть отца. Мальчику тогда было 9 лет, и он написал свой первый стих. Он спрятал его в папин галстук и закопал в саду у дома. Позже он попытался раскопать свой стих, но так и не смог найти его. Потом, во взрослом возрасте он скажет что эти раскопки - это и есть суть его творчества. «Если бы я знал откуда приходят мои стихи, я бы наведывался туда чаще»,- как-то сказал Коэн.
У него есть песня о жертвоприношении Ицхака Story of Isaak.
Там в начале песни отец берет 9-ти летнего сына к священной горе, несет в руках золотой нож и всю дорогу молчит (ясное дело, что в Торе Исааку не 9, но Леонарду 9, когда Бог
забирает к себе его отца).
Said I've had a vision
And you know I'm strong and holy
I must do what I've been told
So we started up the mountain
I was running he was walking
And his axe was made of gold
Он сказал, что у него было видение
И ты знаешь я сильный и святой
Я должен делать, то что мне сказано
Поэтому мы выдвинулись в гору
Я бежал, а он шел
Я его топор был золотым
А потом в песне начинается антивоенный посыл. Он вообще всю жизнь был убежденным пацифистом.
Вторым значимым событием для Коэна было знакомство с дедушкой раввином в США. В результате этого знакомства его песни навсегда пропитались узнаваемыми еврейскими архетипами.
«Мое сердце обрезано в еврейской традиции»,- скажет позже Леонард Коэн.
Тем временем парень взрослеет, начинает писать песни и исполнять их, становится известным, влюбляется, женится на красивой норвежской женщине, покупает дом на красивом греческом острове и уходит в перманентную депрессию, плавно перетекающую в его красивые песни.
В 1972 году Леонард едет в тур. Он завершает тур в Израиле, в Иерусалиме. Леонард поднимается на сцену в Биньяней аума. Поет пару песней, и говорит, что как-то все ему не фэншуй. Энергия какая-то не та. Что-то не играется. Так как его дедушка был совсем не буддистским монахом Коэн обращается к залу совсем не с коаном:
- Сегодня мы чего-то никак не взлетаем. Если не станет лучше. Мы вернем вам деньги. Но в каббале сказано (it says in the kabbAla), что если ты не можешь оторваться от земли ты должен на ней остаться. В каббАле (да у него было такое ударение ) сказано, что если Адам и Ева не стоят лицом к лицу, Бог не сидит на своем троне. Так вот, сегодня мужское и женское во мне плохо контактируют. Поэтому Бог не сидит на своем троне. Самое ужасное, что это происходит именно в Иерусалиме.
И он уходит за кулисы. Люди ехали через всю страну, чтобы увидеть его, а Леонард не может решиться вернуться на сцену. Химия между Элиэзером бен Ницаном Коэном и святым городом все никак не происходит. И тогда… Леонард Коэн решает, что это самое время побриться.
Когда он заканчивает, он слышит, как люди в зале начали петь «Эвэну шалом алэйхем», и тут химия происходит (циники скажут, что наконец на Леонарда начал действовать антидепрессант). Он возвращается на сцену и отыгрывает весь концерт.
Спустя меньше года, снова сидя у себя на острове, Леонард услышит по радио, что началась война Судного дня. Он мгновенно соберет чемодан, и полетит воевать.
Когда он прилетел, он слегка растерялся. Никто не выдал ему в Бен Гурионе автомат и форму, и это сильно фрустрировало. Леонард сидел в кафе на улице Дизенгофф (может быть нет, но я хочу чтобы на Дизенгофф), и думал как дальше быть. За соседним столиком сидели «ум честь и совесть» израильской музыки в полном составе: Ошик Леви, Мати Каспи и Илана Ровина. Они готовились к туру по военным базам у линии фронта, чтобы поднять боевой дух солдат. Мати Каспи узнал Коэна, подошел к нему, и предложил присоединиться. Коэн согласился.
На каком-то этапе он оказывается на базе ВВС на Синае. Ситуация очень тяжелая, наши летчики несут невиданные потери. Они возвращаются с боевых вылетов измотанными и в грязных рваных комбинезонах садятся слушать концерт.
Тут место рассказать про израильскую хуцпу. Ошик Леви вспоминает: «Коэн был парнем скромным, с тихим голосом, с простыми песнями на пару аккордов. Я тогда сказал Каспи, Мати поднимись на сцену тоже, помоги там ему!»
Где-то между концертами Леонард Коэн начинает писать песню Lover Lover lover.
Позже в его блокноте биограф найдет версию, где вместо lover будет слово brother. А еще там будет дополнительный куплет, которому позавидовал бы сам пророк Ехезкель:
I went down to the desert
To help my brothers fight
I knew that they weren't wrong
I knew that they weren't right.
But bones must stand up straight and walk
And blood must move around
And men go making ugly lines
Across the holy ground"
Я спустился в пустыню
Помочь моим братьям воевать
Я знал, что они не ошибаются
Я знал, что они не правы.
Но кости должны стоять ровно и идти
И кровь должна течь в жилах
И человек должен продолжать
Оставлять за собой уродливые линии
По всей святой земле.
В интервью, которое он дает израильскому радио прямо с передовой в те дни, слышно как его голос дрожит от слез.
По возвращению к себе на остров он пишет новый альбом, в который помимо песни Lover Lover Lover войдет песня Who by Fire.
По сути это переосмысление Коэном увиденного на войне. Эта песня парафраз на средневековый пиют, Раби Амнона из Магенцы. Его поют на Рош а Шана и в Судный день, когда Бог решает кто как умрет. Там есть такие строки
מִי יִחְיֶּה וּמִי יָמוּת
מִי בַּמַיִם וּמִי בָּאֵשׁ
מִי בְּרַעַשׁ וּמִי בַּמַּגֵּפָה
מִי יִשָׁקֵט וּמִי יִטָרֵף
Кто будет жить, а кто умрет
Кто в [умрет] в воде, а кто в огне
Кто от землетрясения, а кто от эпидемии
Кто тихо, а кто громко сходя с ума.
Коэн начинает очень похожим образом:
And who by fire, who by water
Who in the sunshine, who in the night time
Кто от огня, а кто от воды
Кто при свете дня, а кто ночью
Но потом он дополняет средневековые напасти проблемами 20-го века:
And who in her lonely slip, who by barbiturate
Who in these realms of love, who by something blunt
Who by avalanche, who by powder
Кто во сне в одном белье, кто под барбитуратами,
Кто в стране любви, кто от удара тупым предметом,
Кто под снежной лавиной, кто под "порошком"
А в припеве начинается незамутненное еврейское жестоковыйное рафинированное богоборчество:
And who shall I say is calling?
А кто призывает [этих людей] к себе?
Еще пару раз с того момента как настоящий хороший еврей Коэн объявляет об окончании своей музыкальной карьеры, но только прощается и не уходит.
Пока в начале 90-х не поселяется в ашраме в Калифорнии. Он бреется на лысо (в любой непонятной ситуации – брейся, помогает безотказно если ты Леонард Коэн), меняет имя и проводит целые дни в медитации. А по вечерам пьет виски со своим гуру. Его менеджер в это время крадет все его деньги и исчезает. Через 15 лет Коэн чувствует, что он хочет сказать миру что-то еще, и объявляет о мировом туре. В ходе тура уже немолодой музыкант отыграет 350 3-ехчасовых концертов.
За несколько месяцев до смерти Коэн выпускает альбом You want it darker. Хайлайтом альбома становится песня Hineni (второе ее название совпадает с названием альбома).
В песне он обращается к Богу со словами:
Hineni, hineni
I'm ready, my Lord
Вот я, Вот я(ивритск.)
Я готов, Господи.
Слово Hineni, это слова открытия молитвы на Рош а Шана и Йом Киппур. То есть по сути, «Боже я тут, начинай судить все мои поступки». Более того, он вставляет в песню напевы кантора своей Монреальской синангоги куда он ходил с папой.
Кстати, когда Коэна как-то спросили знает ли он иврит, он сказал «знаю, но общаюсь на нем только с Шефом», указывая пальцем куда-то на небо.
Эта статья не была бы написана, если бы чудесный Боря Долин не познакомил меня с еврейским Леонардом Коэном, если бы Соня, не показала мне этот подкаст про Леонарда Коэна и если бы я сам не нашел этот подкаст, о том как Шломи Шабан перевел песню Lover Lover Lover на иврит.