Жертвы домашнего насилия

Елена, 46 лет: «Он кричал, что ребёнок не от него, и пнул меня ногой в живот»

Мы познакомились, когда мне было 18 лет, поженились практически сразу — через полгода. Он был обходительным и смешным, казался мне идеальным. Вскоре после свадьбы я забеременела. И тогда начались первые звоночки. Он работал на заводе, тяжёлый физический труд его изматывал.

Он начал пить. Только по выходным, потом — почти после каждой смены. Он не напивался до невменяемого состояния и постоянно шутил, что либо водка, либо боксёрская груша, — а так как на последнее не остаётся сил, приходится выпивать. Не знал, как по-другому снять стресс. Пыталась с ним поговорить, повлиять через родителей, но оказалось, что у него отец пьющий, всю жизнь бил его мать и гонялся за ней с топором вокруг дома. Даже выставлял босиком на мороз. Она всегда терпела.

Алкоголь брал верх, он стал напиваться сильнее. И когда напивался, становился другим человеком. Кричал на каких-то невидимых врагов, рычал, вёл себя агрессивно. Но меня не трогал. До поры до времени.

Мы жили в частном доме. Я была на седьмом месяце беременности. Он пришёл с работы невероятно пьяный, орал, что ребёнок не от него, что я ему изменила, и теперь он всё знает. И ударил меня ногой в живот. Боли не было, от растерянности я села на пол и просто прижала руки к животу. Он ударил кулаком по голове. Потом опять пнул — но на этот раз в лицо. Я упала на кухне рядом с печкой, не понимала, что происходит и только когда сплюнула кровью, почувствовала, как мне больно. Кое-как убежала к соседям. Те отпаивали меня чаем и успокаивали, но полицию вызывать никто не стал. В больницу я всё же поехала: боялась, что что-то случится с ребёнком. Но с ним было всё в порядке. У меня же зафиксировали лёгкое сотрясение.

На следующий день благоверный извинялся на коленях, сказал, что его бес попутал, умолял меня простить его и клялся, что такого больше не повторится. Я простила.

В следующий раз он поднял на меня руку, когда ребёнку исполнился почти год. Он по-прежнему продолжал пить. Мы смотрели телевизор, он ни с того ни с сего начал говорить, что я плохая хозяйка, не умею готовить, что такое даже собаки жрать не станут, а потом рывком подскочил ко мне, схватил за волосы и поволок на кухню. Начал тыкать меня в кастрюлю с супом, который я ему приготовила, и кричать: «Жри, жри, я тебе сказал!» Я испугалась, обливаясь слезами, начала есть суп прямо поварешкой. Его раздражали мои рыдания, он велел мне заткнуться, но я не могла, после чего он ударил меня головой об угол печки. Всё стало чёрным. Я потеряла сознание. Пришла в себя там же, он уже спал.

На следующий день он опять извинялся. И я опять простила. Такие срывы стали происходить всё чаще. Одно время я постоянно вызывала полицию, чтобы его забрали в вытрезвитель. Мы жили в небольшом городе, все друг друга знали, и в один момент полиция просто перестала реагировать. Как-то она приехала и не стала его забирать. Тогда я сказала, что напишу заявление, меня долго отговаривали, но я это сделала. На следующий день пошла в отделение и забрала его. Сама. Не знаю, почему. Отлегло, наверное.

Так мы прожили около 15 лет. Я привыкла к побоям, постоянно винила себя за то, что делаю что-то не так. Из-за ребёнка боялась уйти, потому что не работала, он полностью обеспечивал семью, я была зависима от него. Родители, друзья и соседи знали обо всём, что происходит в семье, но по сути никак не реагировали. Говорили: «Стерпится, слюбится».

Когда сын стал взрослым, я решилась. И ушла. Несмотря на то, что побои на тот момент практически прекратились, мне не хотелось жить рядом с этим человеком. Нашла съёмную комнату, устроилась уборщицей в магазин. С тех пор прошло много времени, у меня появился другой мужчина, нормальная работа, но серьёзные отношения заводить боюсь. Бывший муж, насколько знаю, так никого и не встретил.

Анна, 25 лет: «Он душил меня подушкой и топил в тазу с ледяной водой»

Мы были знакомы с самого детства, начали встречаться в школе. После выпускного разъехались по разным городам — я в Томск, он — в Новосибирск. Учиться. Сначала пытались поддерживать общение на расстоянии, но оно постепенно сошло на нет, а потом и вовсе прекратилось.

В следующий раз мы встретились уже после завершения учёбы. Оба вернулись в город и совершенно случайно пересеклись в одном из баров. И, кажется, поняли, что чувства между нами не угасли. Всё было замечательно — до тех пор, пока мы не съехались.

Он ревновал меня буквально ко всему, что движется. Запрещал носить юбки выше колена и обтягивающие платья, читал мои переписки, постоянно залезал в телефон, несколько раз приходил на работу и устраивал скандалы: пытался выяснить, с кем из коллег я флиртую. Мы много ругались. Очень много. В порыве ярости я могла дать ему пощёчину или толкнуть в грудь, он никогда не отвечал взаимностью. Но я даже не думала о том, что он может поднять на меня руку, и никогда этого не боялась.

Но он смог. Это случилось как раз в одну из таких ссор. Я занесла руку, уже не помню, зачем — может, для пощёчины, а он схватил её, заломал за спину. У меня что-то хрустнуло, кисть пронзила боль. Он держал меня, изнасиловал и просто ушёл. Я плакала всю ночь, у меня опухла рука, я не знала, что делать и куда обращаться. Закрыла двери и уснула. На утро поехала в больницу: оказалось, у меня сломано два пальца и вывихнута кисть. Заявлять в полицию не стала.

Домой он пришёл только через несколько дней. Не разговаривал со мной, будто я виновата в случившемся. Молчал — и всё. А я места себе не находила. За неделю не проронил ни слова, а потом опять пропал на несколько дней.

Спустя месяц он вёл себя так, словно ничего не произошло. Я хотела поговорить с ним о случившемся, но почему-то передумала. Спустя полгода уже почти не вспоминала об этом.

И всё было хорошо, пока он опять не начал срываться. Больше он меня не бил. Он стал душить меня подушкой чуть ли не до потери сознания. Потом — топить в тазу в ледяной воде. Держал над плитой и заставлял дышать газом. Ведь так не остаётся синяков. И всё из-за того, что я неправильно себя вела, по его мнению. Что именно я делала не так, он говорить не хотел, отвечал, что сама пойму, а пока ему приходится принимать меры.

Угрожал, что если я кому-то расскажу, то убьёт меня и моих родителей. То же самое будет, если я уйду от него. В этом страхе я прожила несколько месяцев, пока после очередного инцидента не рассказала всё маме. Она, в свою очередь, рассказала отцу. Тот вместе с друзьями приехал забрать меня, чуть не переломал кости моему сожителю, но я его отговорила. Сказала, что если ещё раз увижу его, то буду звонить в полицию.

На удивление он быстро отстал. Может, испугался. Потом опять переехал в Новосибирск, больше я о нём ничего не слышала. Надеюсь, никогда не услышу. И, кстати, уже позже я узнала, что в то время, когда мы жили вместе, он употреблял наркотики. Почему я этого не заметила сразу, до сих пор не могу ответить однозначно. Наверное, потому что очень боялась.

Подписывайтесь на канал "Взгляд изнутри" и делитесь статьей с друзьями