Жареное мороженое
РЕХАВИТ
Детство! Какое оно неповторимое, какое у каждого разное, со многими особыми моментами, запомнившимися на всю дальнейшую жизнь...
У кого-то ранние годы переполнялись солнечными и ясными днями и воспоминания беззаботных счастливых дней, безобидных «подвигов» вызывают сейчас милую улыбку...
Кому-то досталась доля не по-детски суровая, и большей частью шли дожди, колючий снег, метели сплетали свои узоры. Такие воспоминания, как нежданная тёмная туча, вызывают тяжёлый вздох, и в глазах появляются слёзы...
А у кого-то юная жизнь была переменчива как дни осени, и навевает то глубокую грусть, то тихую радость...
Воспоминания... Как много они в себе хранят...
Об одном случае из своей детской жизни, оставившем особый след в моей памяти, хочется рассказать.
В то время мне исполнилось 6 лет. Мой папа отбывал пятилетний срок при втором наборе узников 80-х годов. Понятно, что помимо работы и нескончаемых домашних хлопот, маме прибавилась ещё забота об узнике-муже, поездки к нему, при которых я (если меня не брали с собою) оставалась у своих родных.
В тот раз, о котором пойдёт речь, мама сказала:
— Доченька, мне надо срочно уехать к папе! И в этот раз я тебя оставлю у тёти Кати. Через недельку я возвращусь домой и сразу заберу тебя. Так будет легче нашей бабушке. Ты же умница, и, надеюсь, что всё будет благополучно!
И собрав мне смену одёжки, мама повезла меня вечером на квартиру к тёте Кате.
Тётя жила на третьем этаже «хрущёвской» пятиэтажки вместе с бабушкой Настей, которая и открыла нам дверь, добродушно улыбаясь.
Не раздеваясь, мама повторила мне все свои наставления и спешно уехала, а я робко села на стул в незнакомой квартире.
— Давай будем знакомиться, – тётя Катя ласково погладила меня по головке. Женщины стали расспрашивать о моих братиках и сестричках, пожалели меня и всех нас, что наш папа так далеко находится от своей семьи.
— Господь любит взрослых и детей, которые жертвуют своим благополучием ради Него! – сказала тётя Катя и прибавила: – А теперь мы помолимся и за твоего папу, и за всех узников. И будем ложиться отдыхать, так как завтра рано утром мы пойдём на работу.
— И я пойду с вами на работу?
— Конечно, деточка! Разве мы тебя оставим одну в чужой квартире?
Я очень обрадовалась. Под впечатлением всего дня и того, что меня берут на работу и что об этом будет возможность рассказывать дома, я незаметно уснула.
* * *
И вот, ранним осенним утром тётя Катя, бабушка Настя и я вышли из дома. На улице только начинало светать, моросил мелкий осенний дождик, но это нисколько меня не смущало – ведь я иду «на работу» со взрослыми! Осознание этого переполняло моё сердечко чувством собственного достоинства.
Людей почти не было, только редкие дворники старательно убирали свои участки.
— Тебе тоже придётся трудиться, чтобы не замёрзнуть под дождиком, – сказала тётя Катя и стала объяснять мои обязанности. – Те листочки, что не будут поддаваться уборке после метлы, ты должна собирать руками и класть в ведро.
Я послушно приступила к труду, идя за тётей Катей и подбирая «непослушные» листики. Сколько же раз мне пришлось наклониться за каждым листочком! Приятная усталость смешивалась с чувством значимости своей работы.
Закончив убирать, мы пошли домой. Было уже светло, дождь ещё продолжал моросить, было сыро и неуютно. От усталости это чувствовалось особенно сильно.
Дома меня переодели в сухую одежду, и мы сели за кухонный стол пить горячий чай.
Так прошло два дня. И вот на третий или четвёртый день своей новой «трудовой» жизни мне почему-то захотелось получить вознаграждение. Когда мы возвращались с работы, я робко попросила тётю Катю:
— Купите мне, пожалуйста, мороженое.
— Если ты будешь кушать мороженое, то простудишь горлышко! А я не хочу отдавать тебя больную, когда приедет за тобою мама.
Стало понятно, что просить ещё раз не имеет смысла, и я уныло побрела по уже знакомой дорожке микрорайона к знакомой хрущевке. Как же ж мне хотелось отведать мороженого – такого редкого в нашей семье лакомства!
Прошло ещё пару дней, и неожиданно, идя с работы, тётя Катя объявила:
— Сегодня я решила за твоё усердие купить тебе мороженое!
«Какая радость!» – подумала я, предвкушая желанный момент.
Вожделенный пломбир был куплен, но прежде чем дать его мне, тётя Катя предупредила:
— Кушать мороженое будешь дома, а сейчас я разрешаю тебе донести его домой.
Как же я была счастлива, неся небольшой кулёчек в своей руке и время от времени поглядывая на такое вкусное сокровище в нём!
«Ах, поскорее бы прийти домой!»
В квартире мы переоделись и пошли на кухню пить горячий чай.
— А сейчас ты будешь кушать жареное мороженое! – торжественно объявила тётя Катя и, достав сковороду, поставила её на печку, а затем положила в неё моё мороженое. – Это для того, чтобы ты не простудилась!
Мои глаза округлились от удивления. Я с тоской смотрела на расплывающийся от жара пломбир и чуть не плакала.
Передо мною на столе стояла тарелка со сладким молоком, в котором плавала раскисшая вафля. Вместо желанного наслаждения я получила горькое разочарование. Расстроенная, я молча хлебала тёплое кушанье, стараясь не смотреть на добрую и заботливую тётю Катю. А она, довольная, ничего не замечала.
Прошли годы, оставившие эти события детства далеко позади. Но урок, извлечённый из них, остался на всю жизнь.
Вы спросите, какой?
Одно и то же действие в наших отношениях с ближними можно преподнести как сладкую конфетку, а можно сделать жареным мороженым. В Библии есть много таких примеров. И один из них, когда Иоав обличил Давида после смерти Авессалома. Можно было, соблюдая субординацию, помня, что это все-таки помазанник Божий, а также любящий отец, сделать эту подсказку не такой болезненной и острой.
Но воин, огрубелый в битвах, не освящённый влиянием Святого Духа, не сумел так поступить.
Не таков пример Авигеи, оставленный нам на страницах Священного Писания. Красивая лицом и Божьим характером, она обличение смогла преподнести в такой форме, что Давид смутился и прославил Бога за то, что Он удержал его от мщения за себя.
Всё зависит от того, насколько мы освящены истиной.
Да поможет Господь нести своим ближним красивые букеты без колючих шипов! Угощать сладкими конфетами,
но никак не растаявшим жареным мороженым.
А. Р.
Рехавит