Жан Маркаль. Как появился Святой Грааль? История возникновения легенды

Возникновение легенды о Святом Граале восходит к роману Кретьена де Труа «Персеваль, или Повесть о Граале», созданному в конце XII века.

***

Слово «Грааль» появилось во французской литературе в конце XII века. По поводу происхождения самого слова не может быть никаких сомнений: это искаженное, пришедшее из лангедокского диалекта «gradal», или «cratal», которое в современном провансальском превратилось в «grazal» («grazala»).

Исходной формой французского слова следует считать латинское «cratalem» в форме винительного падежа, произошедшее, как и греческое «krater», от индоевропейского корня, значение которого — «чаша» или «сосуд». Итак, слово «Грааль» означает «содержащее»; следовательно, значимость этого символического сосуда прежде всего зависит от его «содержимого». В представлении авторов как «содержимое» Грааля, так и само «хранилище» принимало различные формы.

Описание Грааля, оказавшего колоссальное влияние на западноевропейскую культуру Средневековья, содержится в тексте, созданном между 1180 и 1190 годами, автором которого был знаменитый поэт Кретьен де Труа.

Первое явление Грааля

Ниже — фрагмент из романа «Персеваль, или Повесть о Граале» с первым упоминанием таинственного предмета (дело происходит в замке Короля-Рыбака):

«В то время как вели они приятную беседу, из соседнего зала вышел слуга, держащий за древко копье, сияющее белизной. Он прошел между очагом и ложем, на котором сидели беседующие, и все увидели копье с сияющим железным наконечником, на конце которого вдруг выступила капля крови и упала на руку слуги.

Вслед за ним появились двое красивых слуг, у каждого в руках был золотой светильник, оправленный чернью; в каждом светильнике горело не менее десяти свечей. Затем появился Грааль, его несла прекрасная дева в богатом и изысканном наряде. Когда она внесла Грааль, зал озарил настолько яркий свет, что померкли даже свечи: так меркнут звезды или луна, когда восходит солнце. Вслед за прекрасной девой вошла другая, неся серебряный поднос.

Грааль был из чистого золота; он был оправлен драгоценными и красивейшими камнями, какие только можно было отыскать на суше и на море; ни один драгоценный камень не смог бы сравниться с камнем Грааля. Как и другие слуги, девы прошли мимо ложа и скрылись в другой комнате».

Кем был Кретьен из Труа?

В сущности, мы больше знаем о творчестве Кретьена де Труа, нежели о его жизни. Известно, что его покровительницей была графиня Мария Шампанская, дочь Алиеноры Аквитанской и короля Франции Людовика VII. С уверенностью можно сказать, что Кретьен де Труа был подданным Плантагенетов и часто посещал двор Алиеноры Аквитанской в Пуатье. Там он познакомился с преданиями, которые были положены в основу его рыцарских романов.

Алиенора Аквитанская, фрагмент витража в кафедральном соборе Пуатье (XII век)

Скорее всего, Кретьен де Труа был крещеным евреем, что видно из его имени: в то время имя «Кретьен» давали каждому, кто отрекался от иудейской веры, чтобы стать христианином. В этом не было ничего удивительного, поскольку город Труа, находившийся в провинции Шампань между Северной Италией и Фландрией, в XII веке был интеллектуальным и духовным центром, в котором расцветали различные учения и идеологии; в частности, в нем находились школы еврейских раввинов.

Не стоит забывать, что в этом крае появились и первые катары, впоследствии переселившиеся в Окситанию; именно в Труа благодаря первому магистру ордена тамплиеров Гуго де Пейену был созван церковный собор, утвердивший официальный статус этого ордена. Вполне возможно, что Кретьен де Труа, знавший латынь и труды античных авторов, получил образование в еврейских кругах, где обучали и традиционной каббале; последнее, кстати, может объяснить иносказания, часто встречающиеся в его произведениях.

Статуя Гуго де Пейна на площади Св. Бернара в Дижоне

Итак, вот как обстояло дело с этим таинственным «предметом», названным Граалем.

Герой повествования, имени которого Кретьен де Труа пока что не сообщает, гостит у Короля-Рыбака. Неизлечимая рана сделала короля хромым. Во время их беседы перед главным героем появляется необычный кортеж и разворачивается странное действо сродни литургии. На следующее утро герой просыпается и обнаруживает, что замок пуст.

Затем он узнает о том, как его зовут (Персеваль), и понимает, что вчера допустил непростительную ошибку: он обязан был спросить о том, что это было за шествие. Это ему разъяснила «невинная дева», оказавшаяся его двоюродной сестрой, которую он встретил, покинув опустевший замок. Открыв герою его имя, дева упрекнула Персеваля за его нерешительность, помешавшую узнать, что же такое Грааль и каково его назначение.

Если бы он задал вопрос о таинственном Граале, Король-Рыбак был бы тем самым исцелен, а к королевству, пришедшему в упадок вследствие его болезни, вернулись бы былая мощь и процветание.

Более Кретьен де Труа ничего не сообщает. Лишь впоследствии Персеваль и читатель поймут, что Грааль — это «святая вещь», в которой находилась гостия, которой должно было вкусить королю. Однако писатель поостерегся прямо сказать о том, что именно находилось в Граале. Более того, в его произведении нет ни одного намека на «сосуд», в который Иосиф Аримафейский собрал кровь Христа.

А тот факт, что в Граале находилась просфора, никоим образом не доказывает, что речь идет о дароносице, в которой происходило пресуществление, то есть, согласно христианской доктрине, превращение хлеба в тело Христово.

Притом детали в описании сопровождающих Грааль слуг помогают обнаружить контекст, не имеющий ничего общего с христианской традицией.

Копье, с которого капает кровь на руку слуги – необычный, не поддающийся толкованию объект (хотя и существует множество «религиозных» интерпретаций, находящих в рассказе Кретьена отголоски евангельского сюжета: истекающее кровью копье отождествляется с копьем центуриона Лонгина, пронзившего бок Иисуса, после чего Иосиф Аримафейский собрал кровь Христа в чашу, которая стала Граалем).

В описании процессии Грааля, изображенной на страницах «Персеваля», есть еще более странное обстоятельство: Грааль, эту «святую вещь», ставшую в христианском переосмыслении дароносицей или потиром, несет женщина.

Для Западной Европы XII века такое положение вещей было недопустимо: никто не доверил бы нести чашу для причастия женщине, поскольку, несмотря на фантастическое распространение культа Девы и поклонение Прекрасной даме в куртуазном обществе того времени, женщина оставалась существом не только нижестоящим, но и греховным.

Социальное положение «Прекрасной дамы» в средневековом обществе сводилась к нескольким ролям. Она могла стать «святой девой»: тогда ей надлежало жить в монастыре и хранить целомудрие до конца дней своих. Женщина могла находиться в подчинении у вышестоящего существа, то есть мужа: тогда ее роль сводилась к «репродуктивной функции», произведению на свет потомства. Наконец, она могла быть проституткой: несмотря на то что подобная «профессия» была осуждаема, она прекрасно вписывалась в рамки общества, поскольку отвечала его «физиологическим» потребностям (в этом плане показателен пример трубадура Гильома IX Аквитанского, основавшего бордель, девицы которого были одеты монахинями).

Некоторые исторические документы свидетельствуют о том, что в VI веке н. э. у христианских народов кельтской Ирландии, Великобритании и Арморики (Бретани) женщины «conhospit» все еще участвовали в отправлении культа, хоть и не были «священниками» в нашем понимании слова. Но Римская церковь запретила эти языческие празднества, следовательно, в конце XII века женщина никак не могла занимать центральное место в христианской литургии.

В чем же причина столь явного нарушения христианской традиции?

Истоки легенды

Начнем с того, что текст Кретьена де Труа восходит к повествованию неизвестного уэльского автора. Главного героя зовут Передур, который как две капли воды похож на Персеваля. Знаменитый кортеж, проходящий перед его глазами, в общих чертах напоминает ту процессию, которую увидел юный герой Кретьена де Труа: то же количество слуг, тот же порядок их появления в зале, но кровь с наконечника копья «льется в три ручья», а сам Грааль оказывается блюдом с лежащей на нем головой, истекающей кровью. Разумеется, эта деталь наводит на мысль, что в основу рассказа легло библейское сказание о Св. Иоанне Крестителе и Саломее. Однако «кровавое» описание Грааля не имеет никакого отношения к евангельской истории.

Что касается копья, истоки этого образа следует искать не в иудейско-христианской традиции, но в древнейшей кельтской мифологии.

Сказание «Битва при Маг Туиред» начинается рассказом о том, как в Ирландию пришли древние божества Туата де Дананн, «племена богини Дану», явившиеся с «северных островов земли». Они владели не только «премудростью, магией, знаниями друидов, чарами и прочими тайнами», но и разнообразными предметами, которые со временем приобрели символическое содержание.

Это был меч Нуаду, ставший, без сомнения, прототипом знаменитого меча короля Артура; Лиа Файл, «Камень верховной власти», который и сейчас покоится на холме Тары; котел Дагда, языческий прообраз христианского Грааля, от которого «не случалось людям уйти голодными»; и, наконец, копье Ассал, наделенное магической силой.

В архаичной уэльской версии, где Грааль представлен в виде отрубленной головы на блюде, которое несут две женщины, подобное шествие перекликается с древним кельтским ритуалом, достоверность которого не может быть поставлена под сомнение: описание этого обряда повторяется в ряде исторических свидетельств античных авторов.

***

Наконец, мы не можем удержаться от нескольких замечаний, касающихся «Персеваля, или Повести о Граале» в целом.

Ряд произведений Кретьена де Труа посвящен королю Артуру и рыцарям Круглого стола. Поэт был знаком с преданиями как островных, так и континентальных кельтов; он прекрасно разбирался в них, что помогло ему создать такие романы, как «Эрек и Энида», «Ланселот, или Рыцарь телеги», «Ивэйн, или Рыцарь со львом».

Однако рассказы «артуровского цикла» были написаны им по заказу Марии Шампанской, в то время как «Повесть о Граале» заказал другой человек. Им был, если верить самому Кретьену де Труа, граф Фландрский Филипп Эльзасский: поэт упоминает о нем в начале своего романа.

Статуя Филиппа Эльзасского на фасаде базилики «Святой Крови» в Брюгге

Кто же такой Филипп Эльзасский? О нем известно, что он был сыном Тьерри Эльзасского, который принимал участие во Втором крестовом походе. Согласно преданию, Тьерри Эльзасский привез в родные края некий сосуд из Иерусалима, в котором было несколько капель крови Иисуса Христа.

Вернувшись во Францию, Тьерри построил в Брюгге собор, в котором поместил этот «священный сосуд»; так в XII–XIII веках появился культ святой крови Христовой, распространившийся по всей Европе. В Брюгге стали совершать паломничества те, кто по той или иной причине не могли добраться до Иерусалима.

Поток верующих, желающих поклониться святыне Брюгге, был лишь на руку жителям города и самому графу: вслед за славой в Брюгге потекли деньги. Стоит спросить себя: не был ли продиктован «литературный заказ» Филиппа Эльзасского заботой о поддержании культа святой крови Христовой? Брюгге был одним из самых богатых городов в его владениях; успех «Повести о Граале», написанной Кретьеном де Труа в то время, когда автор находился на пике литературной популярности, мог содействовать как «пропаганде» культа святой крови Христовой, так и процветанию самого Брюгге.

Возможно, эти исторические события и породили на свет ряд толкований, превративших Грааль в чашу, наполненную «самым драгоценным в мире» содержимым, то есть кровью Спасителя. Церковь в ту пору лишь приветствовала и поддерживала культы, подобные поклонению святой крови Христовой, поскольку они не противоречили ее официальной доктрине.

Таким образом, «Святой Грааль» стал хранителем «истинной, царской крови». Определение «царский» появилось из евангельского текста: Христа считали мятежником, пожелавшим стать «царем иудейским»; оскорбительная надпись, помещенная на кресте над головой Иисуса, гласила: I.N.R.I., «Iesus Nazoreus Rex Iudeorum» (то есть «Иисус Назорей Царь Иудейский»).

Конечно, подобные объяснения, подкрепленные позднейшими источниками, все же остаются гипотезами, не имеющими ни одного неопровержимого доказательства. Кретьен де Труа не сказал, что было в Граале, однако благодаря ему в представлении народов Запада появился Грааль, удивительнейший сплав иудейско-христианской легенды, пришедшей с Ближнего Востока, и «языческих» преданий, сохранившихся в памяти потомков кельтов.

Анонс:

Слово «Грааль» впервые было употреблено в конце XII в. в романе Кретьена де Труа «Персеваль, или Повесть о Граале». Таинственный сияющий предмет несет странная процессия, символизм которой не соотносится с христианской традицией, а сам Грааль в романе ни разу не ассоциируется ни с «сосудом», в который была собрана кровь Христа, ни с чашей, которую он использовал во время Тайной вечери. Текст Кретьена де Труа восходит к архаичному уэльскому повествованию, в котором описана аналогичная процессия (перекликающаяся с древним кельтским ритуалом), где «Грааль» представлен в виде отрубленной головы на блюде; о связи «Повести о Граале» с кельтскими преданиями говорят и другие детали. Но в XII–XIII вв. в Европе распространился поддержанный Церковью культ «святой крови Христовой», привезенной, по преданию, из Иерусалима одним из крестоносцев, и «Грааль» Кретьена де Труа подвергся толкованиям, превратившим его в чашу, наполненную кровью Спасителя.

Статья опубликована также на сайте History.eco

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco