ЗДРАВСТВУЙ, ЖАННА
«Здравствуй, Жанна!
Воображаю, как ты удивишься, получив письмо от незнакомого человека. Должен признаться, что незнакомство наше — не взаимно. Да, ты не знаешь меня. Но я-то знаю тебя уже несколько месяцев. Парадокс? Вовсе нет.
Пишу это письмо дома, под патоку саксофона Стена Гетца, льющуюся из колонок музыкального центра. Пишу, и вспоминаю, как впервые увидел тебя.
Это случилось осенью. В одну из октябрьских суббот. В полупустом вагоне метро — серые дремлющие люди. Хмурые озабоченные лица. Сырые плащи. Сочащиеся влагой зонты. И вдруг, на очередной остановке, в осеннюю меланхолию вагона врывается весеннее солнце. «Что такое? — встрепенулись заспанные брови, — Кто нарушил колыбельную вагонных колёс?» Нет, это была не тараторка коробейников, не хрип громкоговорителя, не блеяние одутловатого попрошайки. Мерную унылость подземки разорвал задорный хохот двух очаровательных девушек, только что зашедших в вагон. Через пару остановок одна из них вышла, махнув от дверей ладошкой: «Пока, Жанна!». Так я (и весь вагон вместе со мной) узнали, как тебя зовут.
Сегодня, в пустоте квартиры, под переливы бразильского саксофона, я с нежностью шепчу твоё имя, и оно приятно щекочет кончик моего языка. «Жанна. Жанна… Жанна…»
Тем осенним утром меня вызвали на работу — полетел основной сервак. Система в автоматом перешла на резервный, но проблему надо было срочно решать. Вот и трясся я субботним метро в офис, прогнозируя возможные причины отказа и способы их устранения. Но после того, как в вагон зашли вы с подружкой, все мои унылые рабочие мысли вмиг рассеялись, и я с глупой (видимо) улыбкой лишь любовался твоей молодостью да следил украдкой за вашим оживлённым разговором.
Помнится, весь тот день прошёл для меня на небывалом подъёме. Всё спорилось, всё получалось, всё летало…
Но, что ни говори, а случайная встреча — есть случайная встреча. Так бы и теплилось воспоминание о тебе в моей душе, потихоньку остывая, затеняясь ежедневной суетой и рутиной, если бы… Если бы через несколько дней я не увидел тебя снова.
На этот раз дело было вечером буднего дня. Ты была одна. Устало дремала, привалившись к спинке сиденья, а я беззастенчиво (и беспрепятственно) пялился на тебя. На твои роскошные волосы, крупными локонами ниспадающие на плечи, на устало сложенные на коленях изящные руки с миндалинами ногтей, на скрещенные в лодыжках стройные ноги с крепкими икрами. Мой взгляд юркой рыбкой метался по складкам твоей шёлковой блузки, то и дело ныряя за дразняще расстёгнутую верхнюю пуговку ворота. Минут через пятнадцать ты вышла. И я только на ползущем вверх эскалаторе осознал, что поднимаюсь вместе с тобой, двумя ступеньками ниже, и в восхищении рассматриваю затянутые в чёрный нейлон твои ножки.
Вот так я и стал тайным соглядатаем. Доморощенным шерлоком-холмсом.
На самом деле меня зовут не Шерлок, а Саня. Мне 38 лет. Я сисадминю в одной небольшой конторке. И твой тайный (но страстный) поклонник. Я давно и прочно разведён. Детей нет. Из увлечений — книги (предпочитаю фэнтези), компьютерные игры (предпочитаю РПГ), да (с известного тебе времени) соглядатай, провожающий тебя домой по вечерам.
За эти месяцы я узнал, где ты живёшь, какие продукты покупаешь в магазине, в каких барах встречаешься с друзьями. Я изучил твою походку, я обожаю твою привычку размахивать руками в разговоре, мне снится по ночам твоя улыбка — то весёлая, то задумчивая, то лукавая.
Я многое узнал о тебе. И многое не знаю о себе. Например, я не знаю, как мне передать тебе это письмо? Я не знаю, как мне решиться подойти к тебе и заговорить. Я не знаю, понравлюсь ли я тебе?..
Все эти вопросы разрывают мою душу на части… Не могу больше писать… Слёзы так и льются из глаз…
Не закончил вчера. Продолжаю. Кажется, я придумал! У тебя есть такой кардиган… Ну, овер-сайз… а в нём — большие карманы… Надо только дождаться, когда ты его наденешь в следующий раз. Поймать случай, и, в толпе, незаметно опустить это письмо в один из твоих карманов…
Не перечитываю. Иначе никогда не отважусь отправить…
Твой Саня.»
«Х-ха… — Жанна с ожесточением раздавила окурок о край урны, стоящей у парковой скамейки, на которой она сидела, — Вот чего этот придурок околачивался вокруг меня все эти недели! Письмишко он, видите ли, передать хотел! На принтере распечатал! Молодец какой! Хули — сисадмин, не хрен моржовый! Выискался же на мою голову тайный Санта!»
Девушка демонстративно разорвала письмо пополам, потом пополам разорвала каждую из половинок, потом — ещё, ещё, ещё мельче. Когда на её подоле образовалась гора бумажных клочков, каждый размером не больше ногтя, Жанна сгребла их все и: «Гули-гули-гули!» медленно ссыпала в урну. Потом она встала, отряхнула руки и широко пошагала прочь из парка.
Метрах в десяти позади неё шёл и сглатывал слёзы нескладный человек Саня в кургузом пальтеце.