Война нас всех превратит в трупы

Северная Промзона
вечер
152 сутки после Хлопка

-- Держи, держи вот здесь. Повыше возьми, вот тут, да. Хорошо. Мотай чуть плотнее. Быстро учишься. Так держать, боец.

Парень едва заметно улыбнулся и продолжил заматывать ногу раненого, сосредоточенный, но явно довольный собой. Юра хлопнул его по плечу и повернулся к одному из солдат на входе в бункер.

-- Какие новости от Макса?

-- Пока ничего, док.

-- Давно связи нет?

-- Сорок минут, док.

-- Вызывай непрерывно, докладывай каждые пять минут.

-- Понял, док.

-- Скажите второму бункеру, чтобы перепроверили ботов. Всё должно быть готово к прибытию раненых.

-- Сделаю, док.

-- Я буду у себя.

Юра вышел из цеха в один из внутренних дворов. Впервые за день он оказался на открытом воздухе. Свежим его назвать было нельзя из-за тяжёлого, почти осязаемого запаха гари -- бомбардировки и артобстрелы случались несколько раз на дню -- но всё же это было лучше пропитанного болью воздуха бункерного лазарета. Юра полез в карман чёрной военной куртки и вытащил электронную сигарету. Несколько раз глубоко затянувшись, он стал продумывать план действий.

Очевидно, что засада, организованная отрядом Макса на подступах к Городу, пошла не по плану. Более сорока минут они не выходили связь. За то недолгое время, что Юра прожил в Промзоне, он понял: сорок минут без связи -- почти синоним слова "погибли". Если какая-то из передовых диверсионных групп исчезала с канала более чем на полчаса -- она скорее всего исчезала навсегда.

Здесь в Промзоне время вообще шло совсем иначе, казалось Юре. Он находился здесь, по собственным расчётам, неполные три месяца. Но по ощущениям это были три года: за это время он стал совершенно другим человеком не только идеологически, но и духовно. Не говоря уже о профессиональной реализации: обычный, ещё вчера, реаниматолог Медицинского Департамента, сейчас командовал всей санитарной службой Восстания. Такой пример социальной мобильности был далеко не единственным по эту сторону фронта. Юра видел не менее, и даже куда более интересные случаи здесь, в Северной Промзоне. И за каждым из них стоял один единственный человек -- Иван Лакост. Он сам по себе являлся примером этой самой мобильности, равно как и примером беспрестанной готовности открывать жизненные пути для других. Лакост был светочем, маяком, прокладывающим дорогу заблудшим во тьме и хаосе Хлопка и войны. Юра вспомнил, как при первой встрече лидер Восстания показался ему мертвецом с рыбьими глазами. Теперь-то он понимал, насколько обманчиво было то первое впечатление, и сколько на самом деле жизни в этом удивительном человеке. Несмотря на множество трудностей, которые пришлось пережить Юре за эти месяцы, он был благодарен судьбе за тот ночной вызов, за ту засаду, за встречу с Лакостом.

И сейчас, когда один из ближайших его соратников, кажется, находился в большой опасности -- Юра не мог спокойно сидеть и ждать.

Макс со своим отрядом ещё ранним утром отправился на передний край. Целью была большая колонна снабжения. Успех засады позволил бы не только сполна отомстить врагу за последние жёсткие артобстрелы и прилёты по первому лазарету, но и захватить оружие и припасы, предназначенные для гарнизона АСАНА, стоявшего на границе с Городом. Если бы снаряды и техника, которые везли туда, оказались у Восстания, это позволило бы успешно контратаковать и наконец-то опять полноценно войти в черту Города. Этого очень ждали в бункерах -- Восстанию не хватало воздуха и пространства.

Но что-то пошло не так.

Юра убрал руку с электронной сигаретой в карман и нащупал там свой магнитометр. Со дня своего присоединения к Восстанию он ни на минуту не расставался с приборчиком: сначала от недоверия к окружавшим его грубым и безжалостным людям, потом из-за невероятной ценности данного артефакта для нужд Восстания. Ценность эта возросла неожиданно и крайне сильно во время одного из артобстрелов -- особенно мощного и продолжительного -- будто проклятый майор Пожарский лично запускал снаряды. Юра тогда забился под одну из старых производственных лент, не успев убежать в бункер. Среди бедолаг он был не один: атака застала врасплох три отряда, выдвигавшихся из Промзоны (видимо, с крыш проворонили разведывательный дрон). Всюду была смерть. Юра лежал, отсчитывая последние секунды своей жизни и сжимал в руках магнитометр -- будто бы чувствуя, что в нём кроется единственная и последняя надежда.

И Гэбриель спас его. Его и ещё многих.

Потом Гэбриель стал прилетать по зову. Даже не столько зову, сколько... Юре нужно было очень нуждаться, чтобы он явился. И он являлся каждый раз, когда это было нужно доктору.

Нужно это было и сейчас.

Северные Окраины
позже

Огромная шестикрылая белая птица пронеслась над улицей.

-- Фибра! Фибра в воздухе! Убейте фибру! -- бешеным голосом заорал по радиосвязи высокий майор в экзоскелете. Солдаты открыли огонь из импульсных винтовок. Но Гэбриель был неуязвим для импульсного оружия. Более того -- через пару секунд вышла из строя радиосвязь. Солдаты переглядывались из укрытий в ожидании приказов. Майор вскочил за пулемёт, оттолкнув замешкавшегося солдата, но тут из глубин промзоны послышался огонь подступавшего подкрепления мятежников. Птица летала над улицей, собирая раненых повстанцев одного за другим в огромные когтистые лапы. Майора стучали по плечу. Оглянувшись, он увидел, как солдаты бегут в сторону Города. Потерявший связь с командиром и между собой отряд охватила паника. Это было фиаско.

Майор перевёл пулемёт ниже и открыл огонь по раненым. В ответ из промзоны полетели мины. Всё заволокло дымом.

Юра пробирался сквозь дым короткими перебежками от укрытия к укрытию. Дышать было трудно даже через респиратор. Сзади его прикрывали импульсным огнём, заряды пролетали периодически прямо над головой.

-- Макс! Макс! -- кричал Юра в надежде услышать в ответ голос товарища.

-- Док...

Макс лежал на земле весь в пыли. Одной ноги не было. Вторая, перемотанная тряпкой, была раздроблена импульсной очередью. Юра подскочил и упал рядом, закрыв голову руками: совсем рядом разорвалась мина.

-- Держись, я тебя вытащу.

-- Док...

-- Гэбриель!!!

-- Док... Майор видел меня... Он узнал меня...

-- Береги силы, Макс. Не переживай, это должно было случиться. ГЭБРИЕЛЬ!!!

-- Он сказал по радиосвязи... что убьёт всех, кто был дорог мне... Убьёт всех, кто знал меня... кого знал я... Он сошёл с ума после смерти девчонки... Пёс... Нам нужно достать пса... Лакост... хочет... использовать... фибр...

-- ГЭБРИЕЛЬ!!!

Они лежали под перекрёстным огнём. Рядом опять рванула мина, Юру оглушило. Макс потерял сознание, Юра пытался сделать хоть что-то, борясь с контузией. Вдруг что-то очень сильное и одновременно мягкое подхватило их, как пушинки. Мгновенно Юра ощутил абсолютное и неестественное спокойствие, будто его накачали огромной дозой наркотиков. Огромная шестикрылая птица живыми уносила их с поля боя.

Когда они поднялись вверх, Юра заметил одного из солдат, который, кажется не смог бежать вместе со всеми. Он сидел за укрытием, сняв шлем экзоскелета, взгляд его был потерянным и безразличным. Кажется, он мастурбировал.

-- Война нас всех превратит в трупы. -- спокойно подумал Юра и потерял сознание.

некоторые альтернативные выборы:

• к предыдущей новелле
• к странице персонажа
• к навигатору