"Яростных сторонников Лукашенко в школах почти нет, но учителя аморфные". Интервью с бывшим педагогом Владиславом Боханом

Владислав Бохан — тот самый человек, который придумал пранк с учителями. Он отправил педагогам своей бывшей школы задание от имени ответственной инстанции: к конституционному референдуму организовать диалоговую площадку и прислать в подтверждение фотоотчет. Учителя послушались, снимки быстро разлетелись в медиа, а флешмоб начали повторять другие активисты.

Также Бохан известен своими художественными работами, которые можно посмотреть в "Инстаграме". Там и о Путине с Лукашенко, и о белорусском протесте.

При этом бэкграунд у художника и акциониста — педагогический. Он поработал учителем в Минске, проявил там гражданскую позицию, но после президентских выборов 2020 года был задержан и позже эмигрировал в Польшу.

Перед началом учебного года "Позірк" поговорил с бывшим преподавателем. О природе покорности белорусских учителей, готовых выполнить любой приказ. О его личном протесте против системы, где "полный мрак". О долгом пути в эмиграцию через три границы на костылях и о новой жизни в Белостоке.

"Спорил, возмущался и остался жив-здоров"

— Сколько лет вы проработали в школе?

— Шесть. Пошел в учителя по совету мамы, она тоже в школе работала. Закончил истфак БГУ, историю начал преподавать еще студентом. Студентов охотно брали на работу: избытка кадров в белорусских школах никогда не было.

Устроился в 134-ю минскую школу, это Ленинский район. И как-то затянуло. Нравился процесс преподавания, плюс уже тогда осознавал важность донесения правильной информации. История — область знаний, которую зачастую использует пропаганда. Считал необходимым эту пропаганду отфильтровывать, ограждать от нее детей.

Уйти пришлось вынужденно: после задержания понял, что нужно поскорее уезжать из страны. Риски были велики. Так и закончилась моя карьера в образовании.

— Чем нравилось учительство?

— Пытался применять новые методики. Устраивал перевернутые уроки, дебаты. Видел в этом социальную составляющую своей работы. Да, нравилось. Хотя бюрократия, волокита с документацией желание преподавать отбивало. Последний год, уже после революции, было трудно.

— Что такое перевернутые уроки?

— Дети самостоятельно разбирают тему, работают в группах. Потом идет сверка информации. Учитель выступает больше в роли консультанта.

— До 2020 года учителей сильно обременяли идеологией?

— Мне кажется, это зависело от руководителя. В нашей школе на тот момент был адекватный директор, ко мне относились лояльно.

Я свои взгляды никогда не скрывал. В БРСМ и "Белой Руси" не состоял, и меня никто не заставлял туда вступать. При этом от коллег узнавал, что в других школах существовала принудиловка, доходило до скандалов. Здесь раз на раз не приходится, но я себя чувствовал достаточно комфортно.

Интересно, что даже после выборов 2020-го поначалу никакого диктата не было. Люди, в том числе руководство школ, видели, что ситуация в стране шаткая, непонятно, куда весы качнутся: вдруг революция победит? Придется оправдывать за свои дела. Поэтому еще какое-то время в позапрошлом учебном году администрация осторожничала. Ну а потом в наступление пошла реакция.

— В школе вас заставляли подписываться на государственную прессу?

— За все время заплатил за подписку, по-моему, один раз. И то потом выбивал эти деньги обратно через профсоюз. И вроде даже вернул.

Я не боялся отстаивать свою позицию и, если надо, идти на конфронтацию. Спорил, возмущался и остался жив-здоров. В итоге с подпиской ко мне перестали подходить. Поняли, что бесполезно. О том, что деньги продолжают собирать, узнавал от коллег.

— Как вы столкнулись с преследованием?

— Стандартные уголовные статьи — 293-я и 342-я (массовые беспорядки и участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок. — BPN.). Естественно, это было связано не с преподавательской деятельностью, а с активизмом на улицах. Первое время мы были слишком уверены в победе [протеста] и особо не конспирировались. Видимо, так и попал в разработку.

Задерживали меня СОБР и ГУБОПиК. Это было летом 2021 года. Отвезли на допрос, но ничего от меня не добились, на уголовное дело не накопали. Повесили "неповиновение" и отправили в РУВД. Оттуда отпустили домой до суда. Наверное, повлияло то, что я тогда передвигался на костылях — сломал ногу, бытовая травма, проходил реабилитацию.

Вернулся домой с пониманием, что риски очень велики. Уголовного дела пока нет, но это их дилетантство. Суд отправит на "сутки", за это время на уголовку накопают. В теории предъявить могли многое. Плюс осознание, что революция проиграна и наступает реакция. В общем, решил уезжать.

У меня был заранее готов план на черный день. Я им воспользовался. И через Россию и Украину приехал в Польшу. Незадействованным остался лишь один пункт плана — выход из квартиры через окно на втором этаже. Со сломанной ногой это было бы странно.

— На костылях через три границы — это экстрим. Что было самым трудным?

— Нелегально я переходил только белорусско-российскую границу, она тогда из-за ковида была закрыта. Трудно было идти лесами, залезать в резиновую лодку… Думаю, это знакомые многие белорусским политическим эмигрантам приключения.

Еще между Россией и Украиной большая нейтральная зона. Пришлось долго идти по жаре. У меня была сильная мотивация, было важно оказаться в безопасности до суда по административному делу. Шел, как говорится, с чистой совестью, накануне знакомые в Беларуси проверили базы невыездных — моей фамилии там не оказалось. Как попал в Украину — успокоился.

— Из школы вас увольняли задним числом?

— Меня долго не могли уволить. Еще осенью был оформлен в штате, директор постоянно трезвонила участковому: найдите его. Якобы не могли уволить в мое отсутствие. Чушь, это можно сделать по факту неявки на работу. Для чего это делалось, для меня остается загадкой. Все прекрасно знали, что я уехал из Беларуси.

В 2020 году в школу назначили нового директора. Она самодур полный. Если сравнить преподавательский состав до ее прихода и после — оставшихся можно, наверное, на пальцах пересчитать. Люди просто уходят. И я смотрел потом статистику по ЦТ — школа в районе на последнем месте. Ну вот, принесла прогресс.

"Старшеклассники будут хихикать"

— Что вы сегодня думаете о белорусском образовании? Школьную форму ввели, Лукашенко транслируют во всех кабинетах…

— Если вкратце, то это полный мрак. Что касается формы, то это больше похоже на действия ради действий. Показать начальству, что что-то делается.

Раньше в школах практиковался деловой стиль. Обычная одежда без каких-то излишеств. При этом в отдельных школах или даже классах была и форма. Но это шло от родителей — они голосовали за единообразие.

По поводу мероприятий с Лукашенко — сильно сомневаюсь, что это привьет к нему любовь. Возможно, эффект появится, если подобное будет продолжаться лет десять. Сейчас — нет, конечно. Более чем уверен, что старшеклассники [во время выступления Лукашенко 1 сентября с "уроком истории"] будут хихикать. Им это неинтересно. Наоборот, вызовет скорее ненависть, чем любовь. Насильно мил не будешь. Можно сколько угодно рассказывать байки, как у нас все хорошо. Но потом дети приходят домой и слышат, что говорят их родители. А довольных политикой государства мало.

Учителя Лукашенко тоже, по большей части, не любят. Яростных сторонников в школах практически нет. А если кто и поддерживает, то, как правило, из желания продвинуться по карьерной лестнице. Проблема в том, что педагоги аморфные. Хотя и без энтузиазма, но выполняют все поручения руководства.

— Почему так происходит?

— Много факторов. Социальные, экономические. Среднестатистический учитель — это человек, который пришел в школу еще студентом. Это женщина. Часто после декретного отпуска, когда терять работу страшно. Часто разведенная, и у нее один источник дохода. Возможно, эти люди берут пример со своих учителей — таких же зажатых людей. Плюс давление начальства, контрактная система, выслуга. В итоге получается категория людей, которые боятся что-то менять. Боятся, что больше нигде не пригодятся.

Я потому и чувствовал себя в школе вальяжно, что меня не пугала перспектива быть уволенным. Знал, что на ту же зарплату в случае чего пойду грузчиком и ничего не потеряю. Для меня было принципиально смотреть в зеркало без стыда.

— В 2020 году белорусы узнали о грандиозной солидарности медиков, которые не боялись протестовать и высказываться. Почему учителя, такие же бюджетники, ведут себя иначе?

— У медиков все-таки другая ментальность. А школа всегда была частью системы. Здесь проводят выборы, идет идеологическая обработка. Со временем школа вообще превратилась в какую-то крайнюю инстанцию, на которую отовсюду сваливаются приказы и распоряжения. БРСМ присылает разнарядку — и все идут выполнять. Где такое видано?

Показательна здесь моя история с несуществующей диалоговой площадкой. Только отправил им письмо — они уже сидят и делают вид, что обсуждают. Это часть их реальности, учителя привыкли к покорности.

Медики другие. Мне кажется, в медицину идеология проникла в меньшей степени. И взаимодействие с чиновниками там на более низком уровне.

"Смотрел на знакомые лица… И смешно, и страшно"

— Диалоговую площадку вы "организовали" в своей 134-й школе?

— Да. Потом смотрел на знакомые лица… Было и смешно, и страшно.

— Почему вы решили устроить этот эксперимент?

— Тогда в интернете гуляло много фотографий, как работяги, медики, учителя внимательно слушают какое-то послание Лукашенко. Мне хотелось показать, насколько эти фото постановочные и пустые.

Отправил письмо с заданием провести диалоговую площадку по изменениям в Конституцию. А тогда как раз шли последние обсуждения перед референдумом. Цель была достигнута. Пришел отчет: сидят педагоги — на интерактивной доске изображение Конституции, на столе государственные газеты, флаги стоят.

В Беларуси у меня был один такой случай. Но быстро появились последователи, и в результате люди увидели, чего стоят такие истории.

После начала войны я то же самое сделал в России. "Организовал" учителям субботник с лозунгами времен Третьего рейха. Получилось в городе Клин Московской области, хотя рассылал письма выборочно и в другие небольшие города. Там не сработало. Хотя делал это до тех пор, пока почтовый сервис не начал блокировать отправку писем.

— В вашей минской школе выборы фальсифицировали?

— Участок был, но фальсификаций не видел. В избирательную комиссию по понятным причинам меня бы не допустили, а голосовал я в другом месте — по месту прописки. Но мы же прекрасно знаем, чем они на выборах там занимаются. Я и разговоры их на эту тему слышал.

"Там остались люди, которые не имеют активной политической позиции"

— В педагогические вузы совсем невысокий проходной балл для поступления. Не тот престиж у профессии?

— Да. Когда я учился, смотрел на некоторых студентов, и было страшно. Как он будет преподавать? Чему научит? А многие после получения диплома в учителя не идут. Некоторые да, горят желанием, им нравится. Но, как правило, это желание быстро угасает. Человек попадает в школу и быстро понимает, что система направлена на то, чтобы выжать из тебя все соки. Молодежь выгорает и там не задерживается. Других ломают и затаскивают в этот круговорот. Не каждый готов тратить нервы и отстаивать свою позицию. Люди просто уходят.

Учитель в Беларуси вообще находится в бесправном положении. Плюс у него маленькая зарплата.

— Вам учительской зарплаты хватало?

— Старался подрабатывать, писал иногда на заказ картины. Но там были небольшие суммы. А зарплаты, конечно, не хватало. Особенно после того, как, по-моему, еще в 2020 году ввели новую систему оплаты. Повысили базовый оклад, убрали надбавки. Звучало красиво, но по факту доходы упали. Потому что у учителей большую часть зарплаты составляли как раз надбавки.

Лично я потерял рублей 200. Раньше получал чистыми 1.050 рублей, потом — 870, 850. Бывало, последнюю неделю перед зарплатой ходил практически без денег. При этом работал на полную ставку, с максимальной загрузкой — 36 часов в неделю. Плюс классное руководство. Преподавал не только историю, но и МХК (мировую художественная культура. — BPN.), и иногда ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности. — BPN.).

— Дальше с образованием в стране будет только хуже?

— Это очевидно. Хотя бы потому, что после прошлого года в школах начались откровенные чистки. Сегодня там остались люди, которые не имеют активной политической позиции, но, мне кажется, даже они будут уходить. Потому что пение гимна, поднятие флага и все остальное… Не думаю, что кто-то долго будет это терпеть.

"Полет Путина и Лукашенко"

— Сейчас вы в Белостоке. Подозреваю, что не в педагогике.

— Занимаюсь творчеством, пишу картины. Проводил занятия по рисованию для белорусов, возможно, к этой практике еще вернусь. Было несколько выставок — в Белостоке, Варшаве. Сейчас работаем с товарищем над проектом в Германии, попробуем также организовать выставку с аукционом. Питаю надежду, что смогу иметь стабильный доход за счет искусства.

— Сколько стоят ваши произведения?

— Больше всего потянула картина в стиле Шагала — "Полет Путина и Лукашенко над четырьмя позициями, откуда готовилось нападение". Не буду говорить, за сколько ее продал, но это сотни евро. Другие картины покупали немного дешевле. На Германию ориентируемся потому, что там у людей больший достаток. Они готовы приобретать картины по более высокой цене.

— В Польше преподавать не пробовали?

— У меня польский не на том уровне, чтобы преподавать. Плюс диплом вместе с трудовой до сих пор в минской школе. Почему-то не хотят отдавать. Ну и, собственно, по диплому я не совсем педагог. Наша группа состояла из двух подгрупп. В моей учились по специальности "Охрана историко-культурного наследия и туризм", в другой — "Педагогика и музейное дело". Из-за этого в Минске у меня были проблемы с получением учительской категории. Поэтому сейчас я в художественной сфере. В Польше больше возможностей себя в этом проявить. В отличие Беларуси, где за тобой сразу придут.

— По учительским временам не ностальгируете?

— Скорее, наоборот. Школа у меня ассоциируется с репрессиями. Разве что иногда вспоминаю детей, которых учил. В какой-то отдаленной перспективе, наверное, рассмотрел бы возможность вернуться в педагогику. Но не в эту систему. Белорусскому образованию нужна тотальная реформа. Пересмотр профессии учителя. Она должна быть престижной и свободной. Только тогда педагог будет заниматься настоящим образованием, а не ерундой.

Фото: MOST, "Инстаграм", личный архив Владислава Бохана.