Японский фашизм, часть 2: Госвмешательство – на крови помешательство

Фашизм есть открытая террористическая диктатура самых реакционных элементов финансового капитала, то есть срощенных банковского и промышленного капиталов. Думаем, и с определением финансового капитала по Ленину, и с определением фашизма по Димитрову все читатели хорошо знакомы и в пояснениях не нуждаются, потому перейдём сразу к сути: если мы утверждаем, что Япония стала фашистской страной, в первую очередь необходимо показать, как же в ней функционировал финансовый капитал. В первой части мы рассмотрели становление японского капитализма в целом, в этой уделим внимание этому конкретному явлению.

1. Взращивание финансового капитала – всё идёт «дзайбацу»

Ещё в начале периода реставрации Мэйдзи в Японии была запущена обширная программа индустриализации под лозунгом «Фукоку кёхей» («Богатая страна, сильное государство»). Для приобретения западных технологий требовалась иностранная валюта. Её главным источником стал экспорт продукции сельскохозяйственной и текстильной отраслей, в том числе набирающих обороты шёлкового и хлопкового производств. Последние к 1919 г. обеспечили стране 40% всего экспорта сырья. Шелководство стало первой отраслью, ощутившей силу японской индустриализации: в 1881–1882 гг. создаётся две прядильные фабрики в Аичи и Хиросиме. Правительство предоставляло им долгосрочные кредиты для импорта машин. В результате к 1885 г. существовало уже 10 больших частных шелкопрядильных предприятий, оборудованных по последнему слову техники. Также активно развивалась шерстяная отрасль: в конце 1877 г. было запущено предприятие «Сенджу» по переработке шерсти и др. [1, С. 27-28].

Роль государства в японской экономике всегда была принципиальной: оно активно стимулировало бизнес, уделяя особенное внимание индустриализации, организовывало связку компаний друг с другом по примеру германских картелей, развернувшихся при Бисмарке в ту же эпоху. Заглядывая всё время в рот западным партнёрам, японские власть имущие, налюбовавшись гигантами, подобными «Ост-Индской компании» и «Жардин Мэтисон» и тд., поспешили создать у себя нечто подобное. Первыми стали Мицуи, Сумимото и Мицубиси.

Эти компании, названия которых наверняка знакомы читателям, и по сей день существуют, являясь крупнейшими финансовыми гигантами Японии. На момент своего основания в конце XIX в. они торговали сельхозпродукцией, однако, при активной поддержке государства к началу XX в. стали мощными конгломератами, известными под названием «дзайбацу».

Государственная поддержка Мицубиси выражалась в предоставлении долгосрочных субсидий и передаче государственных морских судов компании. Прочие компании принудительно группировались вокруг Мицубиси, чтобы сформировать единый фронт противостояния зарубежным конкурентам на рынке. Такая политика активного вмешательства получила название «Юнью боатсу». Вслед за первой троицей возникли дзайбацу «Фурукава», «Асана», «Ясуда» [1, С. 29].

Но это промышленность. А что же до банковской системы?

Там происходили схожие процессы. Уже упомянутая Мицуи, ещё до начала индустриализации бывшая большим торговым домом, к 1876 г. создала свой банк. В 1880 г. возникли «Мицубиси Банк» и «Ясуда Банк», а в 1895 г. – «Сумимото Банк». Будучи участниками крупномасштабных экспортно-импортных японских торговых операций, обласканные государственной поддержкой со всех сторон, эти банки де-факто никогда не играли по правилам «свободного рынка». Потому, став основными организациями соответствующих дзайбацу, они со временем поглотили многих конкурентов: так «Ясуда» подчинил себе к 1912 г. 12 других японских банков [1, С. 30]. Созданный в 1882 г. японский центробанк (Банк Японии), по замыслу министра финансов Матсуката Масайоши (самурая из того же клана Сацума, что готовил революцию Мэйдзи [См. I часть статьи]), был обязан стремиться к соблюдению двух условий:

1. Не зависеть от иностранного капитала;

2. Финансировать экономическое развитие частников при жестком контроле сверху.

Центробанк выдавал крупные займы частным банкам, следя за тем, чтобы предприятия получали необходимый объём инвестиций.

Таким образом, практически все японские компании-гиганты были созданы либо непосредственно властью, либо при её активном содействии. Уже один этот факт говорит о том, что важнейшие признаки высшей стадии капитализма – сращивание банкового и промышленного капитала и сращивание монополий с государством – в Японии возникли практически сразу с началом активного капиталистического подъёма (об этом феномене мы подробно писали в I части статьи). Такая политика дала свои плоды: в 1890–1913 гг. экспорт японских товаров увеличивался на 8,6% ежегодно в сравнении с 5,1% в Германии и общемировым ростом в 3,5% [1, С. 32].

Чтобы подчеркнуть роль экспансионизма в формировании «сразу империалистической» стадии капитализма, необходимо отметить, что контрибуции, полученные в японо-китайской и русско-японских войнах, в полном объёме были использованы в качестве государственных субсидий для становления и развития японской промышленности; захваченные железные дороги в Манчжурии стали основным капиталом совместного бизнеса «частников» и государства, а концерны «Асадо», «Окура» (сегодня известен как строительная корпорация «Тайсэй») и «Ясуда» достигли настоящего могущества впервые именно в военные годы [2, С. 26].

Первая мировая вообще стала для японского империализма настоящим подарком судьбы. Благодаря военным заказам, правительственным субсидиям и спекуляциям на бирже японские монополисты получили ещё больший приток средств: к 1919 г. совокупный капитал крупнейших акционерных обществ составил 56,3% в сравнении с довоенными 40%, особенно усилив роль дзайбацу. Параллельно рос объём вывезенного капитала в колонии: объём долгосрочных инвестиций в Корее за 1916–1920 гг. составил 340,6 млн иен, а на Тайване – 173 млн иен. Объём вложений в эти страны оказался в 3 раза больше, чем в предшествующие 5 лет [3, С. 273].

Возможно, кто-то скажет, что отсталая от мировых держав, ещё вчера феодальная страна не может, по причине своей «слабости», достаточно быстро стать полноценным буржуазно-империалистическим хищником. Рассмотрим вопрос подробнее.

2. Первая мировая война как фактор укрепления позиций финкапа

Первая мировая война запустила два противоположных процесса: волну революций и ответную ей жесточайшую реакцию, в наивысшей своей точке оформившуюся в фашистские движения.

К Первой мировой войне Япония подошла в статусе молодой и дерзкой империалистической державы, которая по праву могла зваться Великой (великой в том смысле, в каком это понимает буржуазия). Если отбросить формальные поводы, то причина вступления Японии в войну заключалась в намерении использовать англо-германское противостояние для укрепления своих позиций в регионе: участие на стороне Антанты против незначительных немецких сил на Дальнем Востоке виделось крайне выгодной возможностью поглубже проникнуть в Китай. Ставка на такой расклад сыграла более чем полностью. Пожалуй, не было такой страны (за исключением, быть может, Румынии), которая получила больше выгод от участия в этой чудовищной бойне.

Вот несколько благоприятствовавших тому условий:

- мировые рынки, в первую очередь огромный азиатский, на время войны остались без своих традиционных европейских поставщиков, освободивших место «благодетеля»;

- вскоре после начала боевых действий союзники стали размещать в Японии заказы на военную промышленность;

- резко возросли потребности в морских перевозках, что обеспечило Японии шикарные условия для развития торгового флота.

Всё это привело к натуральному экономическому буму. Общий объём промышленного производства за 1914–1915 гг. увеличился на 80%, добыча угля – в полтора раза, а производство чугуна, стали и электроэнергии (вместе с её потреблением) удвоилось [3, С. 270]. Наибольший успех пришелся на судостроительную отрасль: количество только наиболее крупных верфей возросло за тот же срок с 6 до 57, а тоннаж спущенных на воду судов, составляя в 1913 г. 65 тыс. тонн, к 1919 г. насчитывал 612 тыс. т. Общий же тоннаж торгового флота увеличился с 1,5 млн т. до 3 млн. На японские суда приходилось уже не только 80% внешнеторгового оборота страны, но и значительная часть мировых грузопотоков — японское судостроение вышло на третье место в мире. Всего за 1914–1915 гг. только за международные перевозки, страхование и комиссионные операции Япония получила 1 800 млн иен, в то время как чистый экспорт принёс более 1 200 млн. иен. Полученные средства в том числе использовались для наращивания золотых резервов страны, к 1920 г. они составили почти 637%, или 2178 млн иен, относительно 1914 года [3, С. 271-273]. Помимо этого, резко возросли объёмы шелкоткацкой и хлопкопрядильной промышленностей, сельского хозяйства, некоторых видов химических производств и др.

По итогам войны Япония не только совершила колоссальный экономический прорыв, но и серьёзно расширила свои колониальные владения: японский империализм заполучил Каролинские, Маршалловы и большую часть Марианских островов, а также германские концессии в Шаньдуне в качестве «подмандатных территорий» [3, С. 273].

Японские воротилы ощущали себя на высоте.

3. Послевоенный революционный подъём. «Рисовые бунты»: рождение классового движения

Неукротимый рост финансового капитала не может не вызывать негодование тех, за счёт кого он существует. Сопротивление финансового капитала революционному наступлению трудящихся масс – главная обязанность фашизма, иначе зачем бы он вообще был нужен буржуазии.

Родившись в «прозападный» период эпохи Мэйдзи (1870–1880 гг.) всякая левая политическая инициатива, не добившись особенного успеха, также быстро шла на убыль. Оно и понятно, ведь движение не имело массовой опоры: до Первой мировой войны пролетариат в стране был относительно пассивен. Почему так? Ведь, казалось бы, трудящиеся массы в условиях буржуазно-феодального гнёта были придавлены вдвойне, и реагировать должны были бы соответствующе. Вспомнить, например, бурную протестную активность русских пролетариев в 1890–1900 гг. в схожих классовых условиях.

Причины в исторических особенностях. Япония, в отличие от России и тем более европейских держав, поздно вступила на путь «просвещённого» абсолютизма. После трёхсотлетнего периода затворничества, в условиях связки феодальных и буржуазных кругов под руководством воинствующей монархии, при активном экспансионизме и получении сверхприбылей, которыми можно было подкармливать рабочих стремительно развивающегося промышленного сектора, не было ничего удивительного в том, что сопротивление эксплуатации в ту пору оказывали преимущественно крестьяне, требования которых ограничивались экономическими интересами. Обобщая — условия не созрели. Да, это уже тогда, когда был финансовый капитал, когда японский капитализм резко оказался на высшей стадии, но – не созрели. Как мы уже писали в первой части статьи, сценарий, звучащий абсурдно для Европы, в Азии был более чем логичен.

Выявлять же мало-мальски опасные очаги проявления недовольства непреклонных и одиноких в политическом масштабе групп, чаще всего из студенческой среды, пытавшихся что-то предпринимать, не представляло для японских жандармов никакого труда. После победы над Россией социалистическое движение замкнулось в узких кругах интеллигенции, невероятно оторванной от масс. Этим обстоятельством – надёжно прикрытым «тылом» правящего класса – обуславливается направленность протофашистских организаций того времени, таких как «Чёрный океан» и «Чёрный дракон», преимущественно на внешнюю политику. Однако после мировой войны всё изменилось.

Первым мощным классовым столкновением стали «рисовые бунты» 1918 г. Рис в Японии был тогда что хлеб на Руси – всему голова и главнейший источник пропитания. На фоне кризиса торговцы в интересах сохранения барыша непомерно завысили цены, что привело к жестокому голоду. Бунты начались с манифестации рыбацких жён на севере префектуры Тояма с требованиями прекратить экспорт риса и направить его на внутренний рынок по удешевлённым ценам. После того, как требования не были удовлетворены, движение быстро расползлось по стране, были предприняты меры более решительные: десятитысячные толпы шли к центру города Тояма, по пути громя склады и дома зажиточных торговцев, полицейские участки, усадьбы помещиков и фабрикантов. На подавление народного гнева были брошены войска, в т.ч. артиллерия, арестовано по официальным данным 8185 чел., из которых 7708 преданы суду. Однако борьба принесла свои плоды: правительство в итоге было вынуждено ассигновать 10 млн иен на обеспечение продажи риса по удешевленным ценам [4, С. 89-90].

Огромное значение имел факт свершившейся Октябрьской революции: во многом революционная активность масс в «рисовых бунтах» подпитывались именно её влиянием, что подчеркивалось и в документах Коминтерна. На пике это движение охватило 33 префектуры, то есть почти две трети территории всей страны и 10 млн участников.

Проломив лёд классовой «стабильности», японский народ не думал умолкать: стало возникать всё больше крестьянских и профсоюзных организаций. Всего в 1918 г. в Японии отгремело 417 стачек с общим числом участников 66 тыс. чел. [5, С. 174-176]. В 1919 г. стачки в Японии впервые принимают массовый характер и приобретают политический окрас, 15 тыс. бастующих докеров в Кобе впервые в истории Японии добиваются

8-часового рабочего дня, а в 1920 г. оформляется социалистическая лига, объединившая множество красных кружков по всей стране и предпринявшая попытки организационно возглавить стихийное движение [5, С. 177].

Логика истории здесь такая же, как и во всех буржуазных странах после Первой мировой войны и Октября: чувствуя ускользающую из-под ног почву, господствующие классы решаются на подачки, чтобы, чего доброго, не повторить судьбу своих русских собратьев. Особенность Японии здесь в том, что, как и в Румынии, революционные выступления на фоне классовой двойственности власти имели своим следствием также нажим монополистической буржуазии на помещиков: бизнес добивался прямого доступа к власти. «Прогрессивная» часть капиталистов объявила бойкот военному правительству генерала Терауци, которое было вынуждено уйти в отставку. Так в Японии начались игры в либеральную демократию и парламентаризм.

В мае 1921 г. социалистическая лига оказалась под запретом (да, не удивляйтесь, это именно в рамках демократии), и революционное движение перешло под опеку общества Гёминкай («Общество пробуждения народа»), которое в августе будет преобразовано в Гёминкьосанто (Коммунистическая партия пробуждения народа), предшественницу Японской коммунистической партии. В 1922 г., в Москве, японские коммунисты налаживают связи с Коминтерном. Так, 15 июля 1922 г. создаётся Японская коммунистическая партия. Всё это происходило в условиях полицейского террора (несмотря на всю пресловутую либерализацию) и уже через два года партия была вынуждена уйти в подполье. В то же время, один из её лидеров в своём стремлении образовать как можно более широкое левое объединение вовсе заявил о самороспуске организации. Восстановлена партия будет лишь в 1926 г. при помощи Коминтерна [5, С. 184-186].

Вывод

Как мы видим, в связи со специфическими историческими факторами Япония из капитализма начального, зарождающегося, смогла стремительно взобраться на монополистическую стадию капитализма. Японская индустриализация привела к образованию дзайбацу, огромных представителей финансового капитала, тесно связанных с государством. Первая мировая война и Октябрьская революция пробудили мировое антиимпериалистическое движение, отозвавшееся и в Японии: японцы начали бороться за лучшие условия жизни и свои права. В ответ буржуазия, как и во многих других странах, пошла на некоторые уступки, в то же время на корню давя ростки коммунистического влияния.

Источники:

1. Мамытов У.Э. Японское экономическое чудо. – Екатеринбург: Издательские решения, 2024. – 354 с.

2. Танин О., Иоган Е. Военно-фашистское движение в Японии. – М.: Партиздат, 1933. – 270 с.

3. Жуков А.Е., История Японии. Т.II 1868–1998. – М.: Институт востоковедения РАН, 1998. – 703 с.

4. Советская историческая энциклопедия: [В 16 т.]. т. 12. Репарации – Славяне /гл.ред. Жуков Е.М./ – М.: Советская энциклопедия, 1966.

5. Жуков Е.М., История Японии. Краткий очерк. – М.: Соцэкгиз, 1939. – 220 с.

6. Японский милитаризм (военное-историческое исследование) /под ред. и со вступительной статьей академика Жукова Е.М./ – М.: АН СССР. Институт военной истории Министерства обороны СССР: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1972. – 376 с.

7. Японский фашизм: дзайбацу // YouTube, канал "Держать Курс"

URL: https://www.youtube.com/watch?v=lHnEoU_4JJo (дата обращения: 07.11.2024).

8. Латышев И.А. Внутренняя политика японского империализма накануне войны на Тихом океане: 1931–1941. – М.: Госполитиздат, 1955. – 232 с.

9. Япония в эпоху великих трансформаций /под редакцией профессора Д. В. Стрельцова – М.: АИРО-ХХI, 2020. – 320 с.

10. Хаяма У. Рабочее движение в Японии. – М.: Соцэкгиз, 1937. – 157 с.