Якутия (вторая часть)
Охотник не успел испугаться и вообще как-то среагировать. Как раз в этот момент на крыше хижине кто-то громко захохотал человеческим голосом и спрыгнул прямо на него, сбив с ног и надавив всей своей немаленькой массой. Охотник было уже распрощался с жизнью, но тот, кто на него набросился, не стал больше нападать и с ловкостью циркача, не переставая хохотать, прямо с места прыгнул обратно на крышу, прежде чем он успел его как следует рассмотреть. Пока охотник поднимался, тот, кто был внутри хижины, тоже с гортанным хохотом выскочил на крыльцо и оттуда одним махом на крышу. Когда охотник весь в снегу наконец подбежал к крыльцу, два темных силуэта в лунном свете — один побольше (тот, кто был в хижине), второй поменьше (тот, кто спрыгнул с крыши) — перемахнули прыжком с крыши на забор, а оттуда — на ветви близрастущей лиственницы, так и не коснувшись земли. Старший при этом сжимал в одной своих — рук? лап? — последний мешок с хлебом, привезенный человеком из деревни.
Глядя, как быстро, перепрыгивая с дерева на дерево и раскатисто хохоча, удаляются двое в лес, охотник наконец понял, кто именно наносил ему визит все это время. В его руке остался клок жестких черных волос, вырванный из тела пришельца с крыши во время падения и недолгой борьбы.
— Чучуна, — прошептал он.
Больше оставаться не имело смысла — незваные гости могли вернуться в любой момент и выкинуть очередную «шутку», не столь безобидную. Как только рассвело, охотник погрузил на «Буран» всю добычу и поехал обратно к людям. Немного подумав, он решил всё-таки не брать с собой остатки человеческой еды, а оставил всё на столе — чтобы едой могли полакомиться те, кто, видимо, так запал на неё.
P. S. «Чучуна» (ударение на последний слог) — якутский аналог йети. Легенды про «лесных людей», заросших черной шестью и обладающих потрясающей физической силой и ловкостью, известны в Якутии с давности. Обычно их не считают злыми по умолчанию, но если вызвать у них недовольство, то только пеняй на себя. Почему-то почти во всех историях про чучуну, которые я слышал, обязательно упоминается его громкий хохот, который невозможно отличить от человеческого, причём в ситуациях, где смешного с точки зрения человека мало. Видать, у лесных юмористов другое мнение.
История пятидесятая. Ужас в доме отшельника
Очередная история про наши любимые «абасы». Кстати, если кому-то из-за транслитерации покажется, что слово «абасы» — это множественное число от слова «абас», то это нихрена не так, потому что по-якутски слово «абас» означает «пизда».
На крайнем севере Якутии, где славная река Индигирка впадает в Восточно-Сибирское море, есть село Русское Устье с по-своему уникальной историей. Считается, что оно было основано бежавшими от ужасов опричнины новгородскими поморами в XVI веке, когда русские казаки ещё не присоединили Якутию к России. Именно в окрестностях Русского Устья в начале 1920-х годов и произошла следующая история.
Времена были суровые. Только что отгремели две войны, Первая мировая и гражданская, и в последней одержали верх красные, о чём, впрочем, в подобных ебенях люди были немножечко не в курсе. Чтобы исправить положение, из Якутска был откомандирован проверенный товарищ, прошедший через окопы гражданской. Назовём его Сергей. Задача заключалась в том, чтобы политически просветить тёмное население северных улусов и объяснить им, что отныне молиться надо не на боженьку или царя-батюшку, а на Ленина с Троцким. Дороги в те времена были… ну, такими, как и сейчас, так что добирался Сергей долго. Наконец, прибыл и начал методично обходить разбросанные по тундре деревушки, в каждой из которых собирал всех жителей в одно здание и проводил разъяснительную работу, отвечал на вопросы. Люди слушали без энтузиазма, кивали, потом расходились по своим домам и продолжали жить так же, как и раньше.
И вот в одной из таких деревушек произошла заминка. Когда Сергей перешёл от политической части лекции к «атеистической», мол, попы-кровопийцы веками наживались на людских страхах и неведении, и никаких сверхъестественных сил на самом деле не существует, кто-то с места выкрикнул:
— Вот ты так уверенно говоришь об этом, а как тогда объяснишь то, что творится в доме отшельника?
Выяснилось следующее. В некотором отдалении от деревни в тундре стоит домик. Построил его некий свихнувшийся старик-отшельник, но несколько лет назад он помер, и закопали его за собственным домиком. Со временем дом превратился в удобный пункт привала для путников и охотников, и тут-то начало у народа зреть понимание, что дом не простой, а «беспокойный». Рассказывали жуткие вещи — ночью кто-то стаскивал людей с кровати, комнаты наполнялись криками и стонами умирающего старика, да и самого отшельника видели восстающим из гроба. Те, кто проезжал мимо дома в тёмное время суток, замечали пламя свечи в окне, и старик-отшельник в этом колеблющемся свете печально сидел за столом.
Сергей, естественно, про себя усмехнулся и попытался объяснить, что такие жутики имеются в каждой деревне, и что людская фантазия и суеверность и порождают подобные «дома отшельника». Народ с ним был категорически не согласен, многие заявляли, что лично пережили не самые приятные минуты в «доме отшельника». И тогда Сергей, чтобы донести до людей свет истины, пошёл на отчаянный шаг:
— Решено, — сказал он, — я сегодня буду ночевать в этом вашем доме отшельника, чтобы лично доказать, что никакой нечисти там нет и не может быть!
Люди притихли, кое-кто вяло попытался отговорить его от этой затеи, мол, хуже будет, но в целом народ был впечатлён, чего и добивался Сергей. Оставалась самая малость — провести ночь в указанном доме. Для Сергея это было даже удобно: всё равно ночевать где-то надо, на следующий день опять в путь, а тут целый дом в его распоряжении. Правда, кучер, который его развозил во время всей его миссии, наотрез отказался идти с Сергеем «нечистое» место и по любезному разрешению главы села поселился в его доме. Местные показали Сергею, как дойти до проклятого дома, но проводить его никто не стал. Бравый большевик взял с собой мешок провианта, проверил, все ли в порядке с верным револьвером и потопал в тундру. Вокруг сгущались серые зимние сумерки.
Пришёл к дому отшельника уже затемно, едва с непривычки не заблудился в тундре. На вид это был простой крепкий бревенчатый домик, и видно, что в своё время им активно пользовалось местное население: вот и поленница старая за углом, и выгребная яма наполовину заполнена… Сергей зашёл в дом и обнаружил там русскую печь, стол, стулья, простую деревянную кровать и даже котёл для воды. Настроение приподнялось, и, насвистывая «Смело, товарищи, в ногу!», он стал обустраиваться в месте для ночлега: растопил печь остатками дров, набрал снега в котёл, поставил на плиту и, когда снег растаял, разбавил воду принесённым с собой суповым концентратом. Когда пламя разгорелось и в доме стало тепло, разделся-разулся, положил на стол оружие и пошёл обходить комнаты. Везде было пусто, как и положено, но его удивило отсутствие пыли и затхлости, которые присущи заброшенным домам. Проведя инспекцию, Сергей вышел на улицу отлить.
Стоял морозный тёмный вечер, небо было усеяно звёздами. Поеживаясь, Сергей быстро сделал в отхожем месте свои дела и, возвращаясь обратно чуть ли не бегом, внезапно остановился, заметив нечто невероятное: по окну, освещенному пламенем печи, отчётливо скользнула чья-то изломанная тень! Несмотря на весь свой атеизм, Сергей почувствовал, как по спине побежали мурашки. Но он быстро взял себя в руки и, списав всё на обман зрения, заскочил в дом. Внутри, конечно, никого не было, только кипел на плите уже готовый суп, распространяя по дому свой аромат.
За ужином Сергей чувствовал себя напряжённо, то и дело застывал с ложкой в руках, хватался за револьвер и прислушивался к звукам. В доме было тихо, только гудела печь. Время шло, со временем он подзабыл о странном происшествии, расслабился, закончил ужин и сел у печи, читая принесенную из Якутска книжку. И тут в соседней комнате что-то гулко стукнуло. Сергей сам не запомнил, как оказался на ногах с револьвером в руке.
— Кто здесь?!
Никто не отозвался. Сергей повторно проинспектировал весь дом и опять ничего не нашёл. Почесал затылок: «Что вообще происходит?» Но едва вернулся к своей книге, так звуки опять возобновились: какие-то шорохи и неясные поползновения без ясного источника начали растекаться по всему дому. Как только Сергей приходил в комнату, там всё прекращалось, чтобы через несколько мгновений возобновиться в другом месте. Сергей весь вспотел. Как так? Неужели здесь действительно происходит что-то за гранью понимания, и всё это время он был неправ? В глубоком смятении он вышел из дома, подышал морозным воздухом и пожалел, что ввязался в эту дурацкую авантюру, а не сладко спал в доме главы, как кучер. Вернулся в дом посвежевшим, и паранормальная активность на время опять стихла.
Настало время сна. Печь уже давала света совсем чуть. Сергей не стал раздеваться, растянулся на кровати как был и постарался уснуть. Но не тут-то было: опять непонятные звуки по дому, только на этот раз ужасно похожие на человеческий шёпот и стон. «Это всё мне кажется», — убеждал себя Сергей, но тут произошло то, что никак не могло просто показаться: сама собой отворилась дверь дома, холодный воздух клубами стал вползать внутрь, и из этой дымки в полутьме зловеще выскользнул ветхий гроб, проводя своими шершавыми досками по полу. Сергей обомлел и только наблюдал, как крышка гроба с грохотом отвалилась и оттуда начал восставать худой, как скелет, старик безумного вида. Он нашёл взглядом Сергея, и на лице появилась жуткая ухмылка. Дом наполнил смех:
— Э-хе-хе-хе!
Его смех множился, расходясь разными голосами по всем комнатам: «Э-хе-хе-хе!». Сергей встряхнул головой, выхватил из-под подушки револьвер, навёл на старика выстрелил сразу несколько раз. Наваждение не развеялось: улыбка так и осталась на лице мёртвого отшельника, он вытянул вперёд руку и раскрыл ладонь. Выпущенные по нему пули со звоном упали на пол.
— Э-хе-хе-хе!!!
У Сергея зашевелились волосы на голове, его охватил первобытный ужас. Он выронил бесполезный револьвер. Осталась только одна мысль: «Как так???» Он уже готов был бежать в окно, чтобы не видеть восставшего из мёртвых старика-отшельника и не слышать многоголосый демонический смех, заполняющий, казалось, весь мир. В последний момент вспомнив о запасном нагане (сохранилась с войны привычка носить с собой два вида оружия на случай, если один из них откажет), он вытащил его из кармана и пальнул в нечисть. С криком: «Ой, что?!» — старик рухнул обратно в гроб…
… Наутро Сергей вернулся в деревню не один, а конвоируя сразу троих человек. Четвёртый — «старик-отшельник» — умер от полученной раны. Оказалось, это группа крупных белогвардейских лидеров, бывших эсеров и меньшевиков, которые после разгрома Колчака в Сибири сбежали на север, чтобы через Восточно-Сибирское море покинуть Россию. Но по каким-то причинам план сорвался, и они застряли у Русского Устья на зиму. Весной, после восстановления навигации, их всё-таки должны были забрать, а до той поры они тайно поселились в «доме отшельника». Чтобы не «светиться» перед местными жителями, которые запросто могли донести до советских властей о странных незнакомцах, явившихся в деревню, они имитировали паранормальную активность в доме, в то время как сами поселились в подполе-землянке, вход в который тщательно замаскировали. Согревались не большой печью, а буржуйкой, дым из которого отводился за ближайший сугроб и практически не был заметен. Сообщник из местных, который и должен был организовать переправу, регулярно привозил им еду и сообщал последние новости (он и подсказал идею устроить весь этот паранормальный цирк, так как у местных после смерти отшельника дом и до того имел достаточно дурную репутацию — шутка ли, могила под боком). О том, что в доме будет ночевать большевистский комиссар, он их предупредить не успел, и поэтому «абасы» совершили роковую ошибку, принявшись терроризировать Сергея. Некоторые сомнения вызвал револьвер, патроны в котором один из них заменил на холостые, пока Сергей отлучался в отхожее место. Но в то время у многих даже в тех краях разными путями оказывалось военное оружие, и наличие револьвера было воспринято как повод устроить первоклассное представление, которое надолго отвадит любопытствующих от «дома отшельника» и позволит благополучно продержаться до весны. Но о запасном нагане Сергея они знать не могли.
Что, не ожидали такого? Йоба.жпг
P. S. Тут мне подсказали, что я немного обосрался в этой истории — Русское Устье расположено на 71-м градусе северной широты, и там, естественно, бывают полярные дни и ночи, так что мои фантазии о том, как «смеркалось» и т. д. — это явный пиздеж. Замечу, что я по памяти вольно пересказывал рассказ писателя Николая Габышева из якутского сборника «Сто рассказов» (название рассказа уже не помню, совсем пиздюком был, когда читал). Сам Габышев долго жил на севере Якутии, у него каждый второй рассказ происходит в тех местах, так что сам он вряд ли бы так запизделся — я вот действительно, если вдуматься, не припоминаю, чтобы в том рассказе явно указывалось светлое время суток. Так что тут исключительно мой обосрамс, виноват-с.
История пятьдесят первая. Кони
Сегодня будет короткий сеанс совсем уж несерьезного петросянства, основанный, тем не менее, на настоящем народном фольклоре. Когда я писал выше, что в якутской версии святок, мол, «смешались люди, кони», то имел в виду буквально — кони тоже успели поучаствовать в рождественских гаданиях. Каноничный рецепт таков: нужно дождаться крещенского сочельника, когда вся нечисть повылезает из всех углов, чтобы после периода активности вернуться в свой родной уголок, и засветло затаиться где-нибудь недалеко от лошадиного стойла — главное, чтобы эти процедуры не заметили сами лошади. Ровно в полночь, если всё прошло беспалевно, лошади начнут разговаривать на человеческом языке и обсуждать события будущего, как те же сюлюкюны, речь о которых шла в самой первой пасте из всего цикла. Сам механизм того, с чего это вдруг крайне почитаемые, почти сакральные в якутской религии животные внезапно якшаются с нечистью, хоть бы и в одну конкретную ночь в году, находится вне сферы моего понимания, так что примите это как данность.
Собственно история. Некий конюх, узнав от добрых людей о таком способе гадания, загорелся идеей подслушать разговоры лошадей — авось станет известно что-то интересное о его судьбе. Подошёл к делу основательно, ещё днём спрятался в ящичке, который в конюшню занесли сыновья. Боялся даже дышать громко, так что конспирация была обеспечена на 100 %. И вот наступил вечер, потом ночь, лошади привычно фыркали, махали хвостами и стучали копытами. Наконец, настала полночь, и конюх навострил уши (видимо, у него в ящике с собой были прихвачены часы — странно, что их тиканье не выдало мужика). Вожак всего стада фыркнул как-то особенно громко, трижды стукнул копытом о пол и… разразился потоком трехэтажного мата, кроя на чём свет стоит нашего конюха: мол, такой, вот, и сякой, гадина полнейшая, жмотит на корме и условиях содержания, триждыблядскоепиздоглазоемудоуёбище… ну, вы поняли. Его принялись активно поддерживать все остальные лошадки, тоже не стесняясь в выражениях. Ранимая душа конюха не выдержала, и он не стал дожидаться, когда его подопечные отведут душу и перейдут, собственно, к обсуждению будущего: вывалился из своего ящика весь красный от злости и принялся пиздить лошадей с криками: «Ах вы, твари неблагодарные, я к вам со всей душой, а вы!..» А лошадки — ну что лошадки? Только ржали возмущённо и топтались, недоумевая, с чего вдруг любимый хозяин на ночь глядя обрушился на них ни за что.
История пятьдесят вторая. Последний
Расскажу вам единственную историю, где фигурирует лично верховное божество якутской веры — Юрюнг Аар Тойон (Үрүҥ Аар Тойон), в переводе что-то вроде «Великий Белый Властелин» или «Великий Владыка Света». Восседает он на своём троне из света на последних девятых небесах, и несмотря на то, что всё мироздание по сути существует по его воле, сам он лично в земные дела, да и дела мира духов почти не вмешивается. Тем более интересен случай, когда смертному таки довелось его увидеть, и нравы и вкусы высшего божества оказались довольно специфическими, ты не поймёшь.
По сути, это трагическая история о судьбе последнего якутского великого шамана. Великого не в силу упомянутой мной раньше шаманской классификации, а из-за силы духа и личностных качеств. По официальной иерархии этот шаман был всего лишь средним, но, что называется, с претензиями. Жизнь его выпала на трудное время коренного перелома уклада якутской жизни, войн и лишений — начало ХХ века. И вот в самый разгар гражданской войны, видя, как кровь льется рекой, брат режет брата и попираются всякие нормы морали, шаман задумался о том, чтобы отправиться с визитом к самому Юрюнг Аар Тойону с челобитной и нижайше просить у него заступиться за гибнущий якутский народ и вернуть в мир равновесие добра и зла. Только вот его ранг ему не позволял наносить такие визиты Главному. После многих недель размышлений шаман в одиночку отправился в долгое путешествие на север, к устью великой реки Лены, чтобы отыскать там священную первоисходную шаманскую гору, которая сможет придать ему достаточно сил. Дело это сложное, особенно для среднего шамана, но терпение и упорство сделали своё дело, и едва живой шаман наконец в сумерках взошёл на вершину священной горы, видя, как внизу бурлит река, впадающая в холодное море. Там он начал последнее и главное в своей жизни камлание, заранее решив — что бы ни произошло, больше он бубен в руки не возьмёт. Долго камлал, семь дней и семь ночей без остановки, преодолевая один уровень небес за другим, и чем дальше, тем становилось сложнее продвигаться. На третьем уровне за ним гнались огнедышащие скакуны покровителя лошадей Джесегея (Дьөhөгөй), узнав, какую миссию он себе поставил. Шаман еле оторвался от них. На ещё хз каком небе его едва не испепелили громы и молнии, напущенные покровителем стихий Аан Джасын (Аан Дьааhын). На высших небесах всё стало совсем сложно — лично покровитель людских судеб Чыҥыс Хаан на седьмом небе пытался его остановить, сжигая страницы книги судеб с судьбой шамана, но и там смельчаку удалось выжить (хотя я лично вообще не представляю, как это можно сделать). На предпоследнем восьмом небе шаман едва не затерялся в бесконечном лабиринте покровителя всего творения Одун Хаана, но и там нашёл выход. И вот он наконец попал на девятое, высшее небо, наполненное ярким белым светом и неземной музыкой.
Всё кругом на последних небесах имело лишь оттенки белого света, и только шаман чёрным пятном бродил по этому чистому миру. Наконец, он явился к заветному месту — трону, где восседал огромный старик в белых одеяниях, с длинными белыми волосами, белой бородой и с белым посохом в руке. Гэндальф, ты? Он с удивлением и презрением посмотрел на оборванного, окровавленного и едва живого шамана, который чуть дополз до подножия трона и упал на колени перед верховным божеством.
— Что тебе нужно, ничтожный средний шаман? — спросил Юрюнг Аар Тойон. — Ради чего ты нарушил весь порядок мироустройства и проделал столь долгий и запретный путь?
Шаман стал говорить. Он рассказал о том, что в срединном мире творится нечто неладное, что зло подняло свою голову и земля сошла с места, о войнах, огне, крови, мужских и женских слезах. Долго говорил, и в заключение попросил Юрюнг Аар Тойона спасти народ от этой погибели, направив вниз, на срединный мир, своих верных посланников, дабы они навели там долгожданный порядок. Юрюнг Аар Тойон молча смотрел на шамана, стоящего на коленях.
Потом он захохотал.
Бедный шаман, ничего не понимая, слушал издевательский хохот божества. Наконец, Юрюнг Аар Тойон сквозь смех проговорил:
— Земля сошла с места, говоришь? Войны, говоришь, огонь и кровь? Спасти мир от гибели, говоришь? Посланников, значит, отправить?
Он стукнул посохом, и тотчас вокруг трона принялась летать стая белых лебедей с человеческими головами. Юрюнг Аар Тойон обратился к ним:
— Ну-ка, расскажите, как там обстоят дела у моих верных посланников?
Один из лебедей сел на плечо старика и принялся говорить человеческим голосом:
— Всё обстоит лучше некуда! Ваши посланники послушно исполняют Ваш приказ. Они давно уже спустились в срединный мир, чтобы взволновать его сверху донизу, как застоявшуюся воду в кадке! О, что за дивные времена ждут мир — Вы бы видели, какие бурные вихри мечутся по нему, как горяча стала людская кровь, какая грозная заря нынче светит над горизонтом!
Юрюнг Аар Тойон посуровел и перевёл взгляд на обомлевшего шамана:
— Видишь? — грозно спросил он. — Теперь ты видишь? Теперь понимаешь свою ничтожность и напрасность своего путешествия?!
Он снова стукнул посохом и разразился хохотом:
— Маҕай аллаах! (фразеологизм, можно перевести как «Сраный пиздюк!»)
Лебеди, летающие вокруг трона, накинулись на шамана, гогоча и прикрикивая:
— Маҕай аллаах!!!
Шаман почувствовал, как всё тело потяжелело, и он стремительно летит вниз сквозь предыдущие небеса. Очнулся на вершине священной горы, исхудавший за прошедшие дни до состояния скелета. Вокруг была звездная ночь, и только звуки волн далеко внизу нарушали покой. Шаман обречённо огляделся, подошёл к краю обрыва и бросил бубен в бушующие черные волны.
Так закончилось последнее камлание последнего по-настоящему великого якутского шамана, и больше с того дня никто из смертных воочию не видел верховное божество — Юрюнг Аар Тойона.
История пятьдесят третья. «Абасы меня не уважает»
Вопрос ОПу от посетителя треда: «А можно поподробнее про "бутылочных людей". Заинтересовало.»
Типичная дорожная НЁХ в Якутии. Я знаю ещё пару подобных историй. Например, про старика, который в гостях напился и выражал сожаление, что ни разу не видел абасы за свою долгую жизнь, в то время как, судя по рассказам, все односельчане хоть раз да встречали. Мол, абасы меня не уважает. Потом вечером в сумерках шёл домой, а навстречу всадник на коне. Ну всадник и всадник, старик чапает дальше. Когда проходит мимо, вдруг всадник не сходя с коня хватает его за волосы. Охуевший старик поднимает на него взгляд, а там рожа неебическая — бледная, вытянутая, с вытаращенными жабьими глазами, и тело всадника, как оказалось, просто переходит в коня, типа такой горб на спине животного. Старик валится с инфарктом, его обнаруживают другие запоздалые путники, еле откачивают, отлёживается в больнице долго, а жена, услышав, какую хуйню он говорил перед тем, как отправиться домой в тот вечер, ржёт и называет его дурачком.
История пятьдесят четвёртая. Соревнование
Вот тебе ещё одна дорожная история из Якутии. Едет из одной деревни в другую всадник на коне. Вечер, осень, темно, только лунный серп чуть освещает дорогу. И вдруг человека обгоняет другой всадник, ветром проносится мимо. ГГ решает, что это какое-то лихое быдло так решило его унизить и тоже пришпоривает своего коня, чтобы перегнать хвастуна. Через какое-то время это ему почти удаётся, но человек замечает неладное: в тусклом освещении видно, что конь впереди выглядит точно так же, как его собственный + рост, волосы, комплекция и одежда человека со спины совпадают с ним самим. Но похуй, ГГ гонит коня дальше. Иногда ему кажется, что вот-вот выравняется и обгонит соперника и взглянет на его лицо, но в итоге это ему не удаётся, конь выдыхается. На развилке, которая ведёт в нужную ему деревню, передний всадник с конём внезапно растворяется в воздухе, так и не дав себя обогнать. Человек, наконец, поняв, что это был совсем не быдлохвастун, покрывается холодным потом и быстро направляет коня домой. Там, услышав, что ему не удалось прийти первым к развилке, очень огорчается его отец, говорит, что это не к добру — раз начал соревноваться с абасы, то надо было лучше стараться. Через пару недель человека насмерть задавливает деревом на лесопилке.
История пятьдесят пятая. «Бэриэччит»
Кстати, раз уж зашла речь о двойниках-доппельгангерах, то вот ещё что вспомнил. Есть такое явление в якутском фольклоре — «бэриэччит». Переводится как «предвестник», «тот, кто опережает». Это двойник человека, который своим видом или голосом может почудиться людям перед тем, как этот человек реально туда придёт. Обычно считается, что это нормально или даже хорошо — значит, с этим человеком всё будет нормально в обозримом будущем. Типа так ангел-хранитель шарит превентивно по местам, куда скоро человек придёт, и устраняет всякие мороки и ловушки нечисти.
Мне лично мать рассказывала о случае из своего детства. Сидела она одна в деревенском доме на полу, играла с куклами. Вскоре с работы должен был на обед прийти отец. И тут она видит краешком глаза, как мимо окна своим обычным маршрутом проходит отец, через пару секунд за стеной раздаётся его характерное покашливание. Мать откладывает игрушки и начинает разогревать суп. Ждёт, когда отец зайдёт — а его всё нету. Выходит на улицу — никого. Озадаченная, возвращается в дом, выключает плиту, продолжает играть дальше, но уже в тревоге. Где-то через полчаса ситуация повторяется один в один — мимо окна проходит отец, покашливает, только на этот раз действительно входит в дом. Мать рассказывает ему о произошедшем, а он радуется — о, мой бэриэччит приходил, здоровым буду.
История пятьдесят шестая. Летняя стоянка
Видел в детстве дико криповый якутский фильм «Сайылык», то есть «Летняя стоянка». Он не такой страшный, как другой фильм от той же студии — «Сэттээх сир» («Гиблое место»), от которого все дружно ссались, но в детстве всё равно пугал как надо. Суть там в том, что из города в деревню по случаю смерти отца приезжает его сын — взрослый уже мужик, большой начальник. После похорон он решает поностальгировать и отправляется один на летнюю стоянку в поляне в лесу, где он в детстве с отцом проводил время. Ну там гуляет по родным местам, вспоминает прошлое, а ближе к вечеру ложится спать в хижине. Ночью просыпается из-за того, что хуево себя чувствует, выходит на улицу освежиться, потом смотрит в окно хижины — а там он сам сидит за столом со свечкой и палит на него. ГГ хватается за сердце, падает на землю. А его двойник выходит на улицу, смотрит на валяющееся тело и идёт к озеру. Там у озера сидят двое каких-то древних оборванцев, они рассказывают ГГ (или его двойнику, в этот момент уже хрен поймешь), что он умер, как и эти двое, и с рассветом присоединится ко всей своей родне, которая жила в этом аласе, включая недавно усопшего батю. Мол, а они двое умерли плохо, совершили суицид, поэтому застряли на летней стоянке навечно. Вскоре, перед самым рассветом, на поляну приезжает друг ГГ на УАЗе, чтобы забрать его домой, и обнаруживает его валяющимся возле хижины. Охуев, он начинает грузить его в УАЗ, чтобы отвезти в больницу. Тем временем солнце уже поднимается, светает на глазах, и оборванцы начинают орать на ГГ, мол, хули стоишь, бегом к машине, у тебя ещё есть шанс вернуться к жизни, тебя отвезут в больницу, откачают. ГГ бежит к машине, к своему телу, и почти успевает, но в последний момент, когда солнце уже взошло, оглядывается назад и видит, как из утреннего тумана выходит вся его родня — нарядная, радостная, машут ему руками, в руках там всякие блюда, напитки и т. д. А впереди всех стоит веселый отец и призывает его к себе. ГГ поворачивает назад, улыбается, бежит им навстречу. И финальный кадр, как он обнимается с отцом, родня его обступает и приветствует, все счастливые, солнце освещает красивый пейзаж, всё такое. Потом выцветание в белый фон и титры — конец фильма. Вот так. Мог напутать содержание, но я так запомнил этот фильм.
История пятьдесят седьмая. Ночная девушка
Вопрос ОПу от посетителя треда: «Я, конечно, извиняюсь, понимая щекотливость темы, а есть какие-то истории про... скажем так, сексуальные или околосексуальные вопросы?»
Якутское общество издревле и до сих пор сильно подвержено показному пуританству и моралфажеству, зачастую лицемерному, так что крипипаст непосредственно про сексуальную тематику минимум, хотя во многих из них проскальзывают мотивы сну-сну (читай «Как якут был нечистью», «Рыжая», «У безымянной речки» и т. д.). Конкретно про секс я помню только одну пасту — про «ночную девушку», приходящую к обычному молодому парню по ночам. Со стороны это выглядело как крайне ебанутый сомнамбулизм, но сам парень ощущал в это время абсолютно реалистичный процесс траха со сказочно красивой девушкой. И так почти каждую ночь — друг парня, который ночевал с ним в одной комнате (они вроде были студентами и жили в общежитии или вроде того) охуевал. Со временем «ночная девушка» перестала являться, и парень впал в депрессию, затосковал, запил и вообще покатился по наклонной. Причём, что интересно, сама история объясняет это не злой природой «ночной девушки», как если бы она высасывала у парня жизненные силы и сводила с ума, как европейский суккуб — нет, просто тян «оттуда» была так хороша, что ни одна земная девушка не может сравниться с нею, и оттого парень обречен на вечную неудовлетворенность во всех смыслах — не только физическом, но и в эмоциональном и духовном плане. И вот это постоянное мучительное сравнение того, что есть, и того, что было, но больше никогда не будет, и толкает парня во все тяжкие. А сама «ночная девушка» предстаёт существом хоть и потусторонним, но тонким, ранимым, трагическим — она прекрасно осознаёт, что портит людям жизни, но обречена на такую жизнь в поисках хоть капли тепла и жизни в вечном замогильном холоде.
Следующая часть — Якутия («Борук-сорук»)