Я пришла на еврейское кладбище в Кишиневе, и меня попросили передать брынзу

С этой просьбой ко мне обратилась работница кладбища через три минуты после того, как я зашла на его территорию и рассказала, что приехала из Израиля. Выяснилось, что ее знакомый в Тель-Авиве тяжело болен раком и постоянно спрашивает, не летит ли кто из Молдовы в Израиль: говорит, кусок брынзы — буквально последнее, что ему хочется. В Молдове этот человек никогда не жил, но из Кишинева его родители, там они и похоронены. Несколько лет назад работница кладбища начала ухаживать за могилами его родителей, так они познакомились. Эту женщину зовут Марианна и сегодняшний текст про нее.

Марианне 48 лет, из них 44 она жила на территории кладбища, а работает на нем же уже почти 30. На этом же кладбище работала ее мама румынка, папа болгарин, а также дедушка и бабушка с маминой стороны. С бабушки все и началось: после войны, когда ей было 13 лет, ее взяла к себе жить еврейская пара. Они же потом устроили ее работать на еврейское кладбище. Потом в Советское время ей дали частный дом прямо на его территории. В этом доме выросла мама Марианна, сама Марианна и ее сын. 

«В детстве мы тут постоянно бегали между могилами с другими ребятами, каждое дерево, каждую плиту знали. Тут есть детский отсек на кладбище, у нас с девочками у каждой был свой любимчик. У меня — Боренька Крутянский. Ему всего 7 месяцев было. Смотрите, какой хорошенький».

Про каждую могилу у Марианны есть история, что неудивительно для человека, который работает в третьем поколении на одном и том же кладбище: тут и сосед, и тетя одноклассника, и брат коллеги дедушки. Вот лежит Хая, уехала из Кишинева в 90-е в Германию, прилетела погостить в 2021-м, заболела ковидом и умерла. Тут — Гриша, рядом с мамой: долго болел, умер, а его отец не выдержал такого горя и пережил его только на неделю. А вот тут вся семья — зверски убили ночью еще в 50-м, загадочная история. Здесь — два брата: погибли с разницей в год, оба по какой-то глупости совсем молодыми. Рядом — уважаемый раввин, осенью многие ходят на эту могилу смотреть. 

«Вот тут лежит девушка, она умерла в 50-е совсем молодой, сразу после родов началось заражение. Все эти годы, вплоть до 00-х сюда ходила какая-то женщина, убирала эту могилу. Мы все время думали, что родственница. Оказалось, она работала у отца этой умершей девушки, он был начальником пошивочного цеха. Когда женщина стала совсем старой, она привела на эту могилу своего сына и сказала: “Я хочу, чтобы ты знал, чей отец сшил твоей матери, еще простой девчонке, ее первое пальто”».

В Советское время, по словам Марианны, людей было много, приходили каждое воскресенье: кто-то по традиции приносил на могилу камушки, кто-то покупал фиалки, которые они с подружкой и продавали. А еще до ее рождения, это уже рассказывала мама Марианны, когда в Кишиневе прямо на месте кладбища начали строить хрущевки, евреи каждый день приходили с пустыми ведрами и собирали кости своих родственников.

«Иногда приезжают люди из Израиля, Америки, спрашивают, могу ли я посмотреть в базе их родственника. Зачем мне база: у нас есть бумажная учетная книга, да и я все могилы эти наизусть знаю. Мне говорят: Исаак Левинзон, я сразу отвечаю — так это же рядом с Раскиными по третьей аллее». 

К самим памятникам у Марианны тоже отдельная любовь: вот тут гранит, как хорошо сделали; а это единственный памятник в форме пирамиды, вот тут смотрите, какие стихи, а вот этот камень потрогайте — он очень приятный на ощупь.

После начала войны в Израиле в минувшем октябре полиция выдала администрации тревожную кнопку на всякий случай, но пока, к счастью, воспользоваться ей не пришлось.

«Мне на 45-летие подарили звезду Давида, я с ней всегда хожу. Когда война началась, мне позвонили друзья, говорят, сними лучше ее. А я решила, что не буду — может, она меня, наоборот, бережет».

Брынзу я, кстати, купила, Завтра везу ее в больницу в Тель-Авиве.