«Я хочу в свою жизнь до 24 февраля!»

На момент написания статьи, по данным ООН, из Украины уехало более 3 миллионов беженцев. Большинство из них устремились в страны Евросоюза. Есть те, кто уехал в Беларусь или в Россию. Но есть и те украинцы, кто предпочёл остаться в своей стране. Некоторые решили остаться, потому что не могут бросить дом, свою семью и близких, некоторые боятся идти по гуманитарному коридору, так как неоднократно были случаи, когда эти коридоры обстреливали. Есть также и те, кто расстался с родным городом и временно переехал в западную часть Украины, где сейчас спокойнее. Специально для издания «ASTRA» корреспондентка Яна Фёдорова решила поговорить с теми, кто покинул свои родные места и узнать, как они живут сейчас и что они думают о происходящем.

 «Клянусь, я пишу не для кремлёвского издания», - примерно так я писала в каждом сопроводительном письме людям, чья жизнь в корне изменилась за последний месяц по вине властей моей страны. Несмотря на то, что я ни дня в своей жизни не поддерживала Владимира Путина, я всё равно испытывала неловкость и стыд за то, что я некоторым образом представляю Россию. Мне казалось, что украинцы, в лучшем случае, просто не захотят мне отвечать, а в худшем – пошлют подальше. Однако я была не права. На моё предложение об интервью охотно откликались. Меня не клеймили позором за то, что я россиянка и мне не желали зла. Тогда я поняла, что украинцы просто хотят говорить. Они хотят, чтобы их правда была услышана. 

Виктор и его семья

Виктора я нашла в комментариях под фотографией эвакуировавшихся людей из Одессы в профиле у известного фотографа. Он спрашивал у Брендана Хоффмана (так зовут фотографа) нет ли у того изображения его родных, так как они тоже должны были быть в том поезде.

История эвакуации его семьи началась восьмого марта. До этого они все жили в Николаеве. «Первые 12 дней мы спасались дома, но мы живём на 9 этаже, а это опасно. Мы позаклеивали окна, положили туда пледы, предприняли все меры предосторожности. Но звуки обстрелов с каждым днём становились всё ближе и всё громче. Начали бомбить жилые дома. Тогда мы поняли, что надо собирать вещи и уезжать», - говорит Елена, сестра Виктора. Виктор вместе с женой, мамой и сестрой решили выехать из Николаева, который к тому моменту стал уже небезопасен, и направиться в Одессу. Однако выехать из Николаева оказалось непростой задачей. Город держит оборону, но его постоянно обстреливают. В специальных чатах (таких сейчас много в разных социальных сетях) семья нашла волонтёров, которые согласились перевезти их в Одессу. Но едва волонтёры подъехали к дому, как раздались очередные взрывы. Волонтёры испугались и уехали. Семья смогла дождаться муниципального автобуса. В нём было тесно, свободных сидячих мест не было. Много беременных женщин, женщин с детьми.

Виктор уточняет, что выбора, куда уезжать его родным, по сути, не стояло. Знакомые его знакомых, которые жили на границе с Беларусью и хотели выехать к «соседям», погибли под обстрелами. Вся семья. Поэтому его мама Татьяна Викторовна и сестра Елена сели на поезд в другом направлении. Они не знали, куда едут, точные маршруты поездов не говорятся, это сделано во имя безопасности. В пути Татьяне Викторовне стало плохо, она инвалид, у неё развился, как потом выяснил врач, гипертонический криз. Так как в автобусе и в поезде были одни женщины, то и помочь было особо некому. Им пришлось сойти с поезда и выйти во Львове. Там им помогли волонтёры. Они положили Татьяну Викторовну в медицинский центр. Елене помогли с жильём, с едой, лекарствами, одеждой. Сейчас они в безопасности. Но долго ли продлится это спокойствие – не известно. Сюда «русская весна» ещё не добралась. Возможно, им опять придётся совершить путешествие и на этот раз покинуть не просто город, а уже и страну.

Они называют всё происходящее сном. Кошмарным сном. Ещё совсем недавно они жили тихой мирной жизнью. Татьяна Викторовна всю жизнь работала в торговле, сначала товароведом, затем заведующей магазина, а в последний год до этих событий она работала в столовой. «Жили нормально: ни богато, ни бедно, всего хватало, летом могли на море поехать!» Елена тоже тепло вспоминает прошлое. Отсутствие больших денег не было для них серьёзной проблемой. Жили тихо, мирно, спокойно. А теперь это всё в прошлом. И это прошлое, которое невозможно вернуть. У них отобрали мирную жизнь. Сейчас они вынуждены жить в страхе и постоянном беспокойстве.      

В данный момент Виктор вместе с женой не могут вернуться обратно в Николаев, так как ведутся обстрелы гражданских машин. Им приходится жить у друзей в Одессе, а ночами прятаться в бомбоубежище. Воспользоваться гуманитарным коридором Виктор не сможет – мужчины не могут покидать страну, идёт всеобщая мобилизация. На вопрос, какие у него прогнозы на будущее, мужчина отвечает: «А вы сами-то можете строить прогнозы в такой ситуации?» Мне нечего ему сказать.     

Неонила

«Какое-какое издание вы представляете?» - настороженно переспрашивает меня Неонила. И получив ответ, выдаёт: «На самом деле мне не важно, что вы из России, я просто хочу, чтобы россияне знали правду о том, как живут простые люди во время <спецоперации> в Украине, о том, что моя беременная третьим ребенком подруга уже неделю с семьёй живёт в подвале и выходит из него только по утрам, чтобы глотнуть свежего воздуха. У неё было назначено кесарево на 20 марта, а как теперь - она не знает».

Неонилу я также нашла в Инстаграме. Красивая улыбчивая женщина. Родилась в Хмельницкой области, затем с родителями переехала в Луганскую область, после чего обосновалась в Харькове. В 2014 году она родила сына Степана. По признанию женщины, война на Донбассе обошла её стороной, её главной проблемой на тот момент стали пелёнки и соски. Зато её родной сестре пришлось бежать от бомбёжки из Луганска на последнем поезде (затем они перестали ездить). Их мама и два кота остались в городе. Переезжать и бросать квартиру она не захотела. Последний раз Неонила была в Луганске в 2013 году. После – стало дорого и опасно.

До <спецоперации> Неонила выкладывала фотографии с отдыха, а также еды, своего сына и просто селфи. Всё изменилось в конце февраля. Яркие цвета сменились на приглушённые оттенки. «Поезд в никуда» - так подписана одна из недавних фотографий. Рассказывает о своей жизни она очень эмоционально. Её строчки кричат. Не на меня. На всё происходящее. Мне несколько раз приходится брать паузу в диалоге, потому что боль, которую она передаёт своими словами, мне невыносима. «Мой любимый город в руинах, близкие мне люди борются за жизнь. Кому всё это нужно? Почему кто-то в 21 веке имеет право нападать на суверенное государство, убивать мирных жителей, кто звал русских в мою страну??? Я не звала, моя сестра не звала, мой сын не звал, мой муж не звал, никто из моих друзей не звал. Почему? Объясните мне. Я никогда не прощу русским этого ужаса, их бездействия, их имперских замашек и шовинизма».

В Харькове бомбили жилые дома. Её соседке оторвало ногу, когда она стояла в очереди в зоомагазин. Там же обычно за кормом для собаки стояла и сама Неонила. Все эти дни она спасалась в ванной комнате, сидя на полу в одежде, без сна, прислушиваясь к звукам снарядов. У сына начались панические атаки. «Эта <спецоперация> превратила меня из счастливой женщины в загнанного зверька с поломанной психикой».

Она, сын Стёпа и её сестра приняли решение уехать из города на седьмой день. Они сели на поезд до Львова. Из-за малого количества мест им пришлось ехать стоя. Двадцать часов на ногах. «Всё, что я взяла с собой, это сменное белье, аптечку и теплые вещи для сына. Моя жизнь поместилась в заплечную сумку». Во Львове они пересели на автобус, доехали до границы с Польшей. А уже оттуда пешком. Была ночь и было холодно. Большая очередь, состоящая из стариков, женщин и детей. Иногда очередь проходит более-менее быстро, иногда приходится ждать целый день. Их семье повезло – всего два-три часа, и они уже в другой стране. Куда двигаться дальше, они не знали. Волонтёры, которые встречали беженцев, помогали и с едой, и с водой, и с ночлегом. Первыми, кого они встретили, были норвежские волонтёры. Неонила спросила тёплый ли у них автобус, им очень хотелось погреться и отоспаться. А когда автобус тронулся, они решили не выходить. Вот так спонтанно принимаются решения о выборе страны при побеге от <спецоперации>. Ни в одной стране их никто не ждал. Но добрые люди находились везде. Сейчас они живут на юго-западе Норвегии в городе Ставангер. Они не на попечительстве у государства, им помогают обычные люди. Хозяйка отеля в Ставангере расположила у себя около 70 беженцев, то есть приняла два автобуса. «Я выучила два слова на норвежском, очень важных слова – tusen takk» [спасибо – прим. ред.] – пишет Неонила у себя в инстаграме. Она вообще пишет много слов благодарности людям, которые не остались равнодушными к их проблемам. Я спросила, появилось ли чувство безопасности, когда перестали быть слышны звуки бомб. «Человек, у которого нет дома, не может чувствовать себя в безопасности», - ответила Неонила. В Украине остались её муж, брат мужа, родители, друзья, домашние животные. Женщина признаётся, что они плачут ночами, их мучает синдром спасшихся.

Неонила была одной из тех, кто очень охотно рассказал о себе и своей жизни. Но интервью закончилось довольно быстро. «Я не готова морально обсуждать подробности и детали. Я хочу домой, в мою жизнь до 24 февраля». Я поняла, что не имею право требовать от неё большего и попрощалась. «Мир трещит, подрагивает, перекрашивается в жёвтоблакитный» [цвет украинского флага – прим. ред.] - пишет Неонила. Возможно, поддержка мирового сообщества - это единственное, что её сейчас спасает. 

Виктория

Виктория согласилась на интервью, не задавая уточняющих вопросов. Она вообще удивительно открыта к миру и к общению, насколько я могу судить по нашему недолгому диалогу. Возможно, это как-то связано с тем, что она психолог. Ей чудом удаётся сохранить спокойствие в такой трудной ситуации. Может быть, это спокойствие только внешнее? От неё веет миролюбивостью. Одним из моих вопросов для беженцев был - «как вы сейчас относитесь к россиянам?» Виктория ответила честно, что не очень. Тем не менее, ко мне она была благосклонна. Впрочем, если бы она обвиняла меня, я бы это поняла.

Она родилась и работала в самом сердце Украины – в Киеве. Чуть позже переехала в Бучу, Киевскую область. Город, который стал эпицентром боёв. Виктория жила в новом современном красивом жилом комплексе. «О том, что произошло нападение, я узнала очень просто – в моём доме стали труситься стены, потому что в Гостомеле стали разрываться бомбы, которые скидывала российская армия на абсолютно мирный город. У нас очень хорошо виден Гостомель из окон, на горизонте были огромные клубы дыма ядовито-чёрного цвета. Честно говоря, все подумали, что это просто отбивают атаку, говорили же, что будет война, мы подумали, что идёт защита. И в начале все спокойно ходили в магазин. Но уже через несколько часов в Бучу нельзя было ни выехать, ни заехать. Все автомобили ринулись на выезд из города». Женщина также рассказала, что в тот день, 24-ого февраля, её отец лёг на обследование в военный госпиталь, который находится в Ирпене. В 7 утра он написал ей «срочно забери меня». Буча и Ирпень расположены близко друг к другу, примерно в пятнадцати минутах. Однако в тот день дорога заняла три часа в одну сторону и три часа обратно. Люди в спешке покидали свои дома и эвакуировались. А уже на следующий день начали бомбить Бучу. Снаряды стали прилетать в соседние от Виктории дома. Она проснулась 25 февраля от того, что стены начали трястись и в её доме, дрожали стёкла, мебель тоже ходила ходуном. И если до этого женщина верила, что российскую агрессию быстро подавят, то в тот день она поняла, что надо уезжать. 5 марта в её дом попал снаряд. Был огромный пожар. Люди лишились жилья. Была разбомблена территория вокруг ЖК, разбомблена половина Бучи, разбомблена инфраструктура. Даже те ЖК, в которые не попали снаряды, оказались не в лучшем положении: там до сих пор нет света, газа, воды.

Ей понадобилось 46 часов, чтобы на машине пересечь границу Украины с Польшей. Очередь двигалась очень медленно, примерно сто метров в час. Виктории приходилось спать в машине, на улице при этом было очень холодно. В ожидании она занималась заучиванием новых слов: «I’m a refugee from Ukraine» - «Я беженка с Украины». Иногда у неё возникало желание развернуться и поехать обратно на Родину, но она понимала, что сейчас там небезопасно, поэтому продолжала движение.

Пробыв немного в Польше, Виктория не стала задерживаться там насовсем. В данный момент она доехала до Франции, но и в этой стране она пока не чувствует свой дом. Впрочем, где она может почувствовать свой дом, кроме как в Украине? У неё, как и у миллионов других беженцев, отобрали дом и привычный уклад жизни. Ей приходится колесить по разным странам, спать в машине, испытывать множество неудобств. И при этом ей удаётся немного улыбаться, когда она записывает свои коротенькие видеоблоги, рассказывая о своих приключениях. Виктория стойкая и выносливая. Находясь сама в не лучшем положении, она предлагает бесплатную психологическую помощь для всех украинцев (для других за деньги). Куда её приведёт дорога – я не знаю, но от всего сердца желаю ей удачи.    

P.S.

Когда я решила писать статью об украинских беженцах, я не думала, что это настолько меня захватит. Что чужая людская боль, которую я и так чувствую через фото, видео, статьи, будет ещё сильнее отзываться во мне. Говорят, что надо уметь отстраняться от героев и героинь своих статей. Но я не могу и не хочу это делать. Потому что эмпатия – это ключ ко всему. Только эмпатия, умение сострадать, умение слушать и слышать могут по-настоящему остановить кровопролитие. Может не сейчас. Может понадобится очень много времени. Но я хочу, чтобы люди, прочитав этот текст, услышав голоса украинцев, задумались о происходящем, о своей роли во всей этой ситуации.