Wifedom: возвращая жизнь Эйлин Блэр

(переведено специально для тг-канала Осторожно: окрашено!)

Источник: почтовая рассылка от 2023-08-15 (да-да, подпишитесь уже ;) )

Мне присылают много книг. Я физически не могу прочесть их все и, если честно, я почти ничего из них не читаю, иначе у меня не осталось бы времени ни на что другое (да, знаю-знаю, я бы сидела просто в уголочке и натирала бы до блеска свою корону). В общем, суть в том, что когда ты получаешь настолько много книг, ты очень жёстко отсеиваешь то, что не просто откроешь, а хотя бы пробежишься взглядом по паре страниц. Так что, если я рекомендую какую-то книгу, поверьте, она выстояла огромное испытание и преодолела не одно препятствие. И сегодня я могу порекомендовать вам книгу.

Называется она WIFEDOM [что-то вроде «Быть женой» или «Жена». Мне не нравится предложенный русскоязычными сайтами упаднический вариант «Удел жены», потому что «быть» может меняться, в этом слове нет той яркой пассивности и отказа от возможности что-либо изменить, что есть в слове «удел»], написала её Anna Funder [Анна Фандер], и это совершенно восхитительная, но одновременно вызывающая гнев и местами сильную боль книга. Я просто настаиваю на том, чтобы вы сейчас же пошли в книжный и купили её. Или, ну вы знаете, заказали её онлайн, если вам так удобнее. Я читала её целый месяц, и, если бы не потянула спину и не заболела бы потом, я бы прочла её намного быстрее, потому что невозможно написать книгу, которая лично меня восхитила бы ещё больше. Это биография жены Оруэлла, а я, если честно, не очень увлекаюсь биографиями. Так что, если вы, как и я, не очень любите биографии, пусть вас это не отталкивает от книги, потому что она не похожа ни на одну биографию, которую я когда-либо читала. Это намного больше, чем биография.

Я не хочу рассказывать в деталях содержание Wifedom, чтобы не испортить вам удовольствие от чтения, ведь там столько всего, что лучше читать без спойлеров (кажется, я на каждой странице что-то выделяла маркером). Но, если коротко, то в книге описывается история жизни Эйлин Оруэлл [на самом деле её звали Эйлин Блэр, а настящее имя Оруэлла было Эрик Блэр] примерно с того момента, когда она встретила Оруэлла (вы знали, например, что она написала и опубликовала антиутопическое стихотворение под названием “End of the Century, 1984” [«Конец века, 1984»] незадолго до встречи с ним? Я вот не знала).

Wifedom – это не меньше, чем спасение выдающейся женщины из умышленных умолчаний истории, которую писали мужчины. Книга рассказывает о практически сговоре Оруэлла и его биографов (сознательным он был или нет, но Фандер обнажает сговор) с целью стереть из их версии истории о Великом человеке любое значимое упоминание Эйлин и то, насколько важна она была для проекта под названием «Оруэлл». Книга рассказывает о том, насколько недооценён вклад Эйлин в эту историю. И Анна Фандер показывает всем нам ту ложь, к которой прибегает патриархат, чтобы сделать женщин невидимыми и незаметными.

Например, Оруэлл и его биографы с разной степенью успешности стирали её ключевую роль в работе в штабе Независимой рабочей партии в Барселоне во время Испанской гражданской войны. Оруэлл – практически не упоминая её, а его биографы – преуменьшая политический характер её работы. Любимый приём всех из них – страдательный залог и безличные структуры при описании важных дел Эйлин. Бумаги вывозились тайно, визы доставались, жизни были спасены (несколько раз) – и всё какой-то невидимой рукой. «Иногда,» - пишет Фандер, - «эти умолчания и безличные структуры выглядят очень странно, потому что заметно, как текстом пытаются скрыть её».

Реверс-инжиниринг хронологии в этой книге был похож на распутывание паутины. Воссоздание причины и событий с точки зрения скрытой фигуры показало мне, как происходит это сокрытие. И когда ты понимаешь эти приёмы, патриархальная магия перестаёт работать, и ты наконец видишь её – прямо там, в самом центре событий.

Однажды Эйлин едет вместе с Джорджем Коппом, командиром Оруэлла, из штаба партии в Барселоне обратно на фронт. Оруэлл просто вообще не упоминает эту поездку в его Homage to Catalonia [«Памяти Каталонии], и Фандер это кажется странным, учитывая «пристальное внимание Оруэлла к подробностям»:

И вы согласитесь с тем, что это странно – ведь тогда он воссоединился с Эйлин, и она проявила себя невозмутимой даже под вражеским огнём. Но этой поездки как будто и не было. Она никогда там не была.

В то же время один из его биографов «стирает её профессиональную роль и описывает работу Эйлин для солдат как «материнскую заботу».

GFPs [так Кэролайн Криадо Перес называет своих подписчиц], вы и представить себе не можете моё лицо, когда я прочла эти строки. Вот вам участник тех событий, и он воспроизведёт для вас одну сцену:

Вскоре после этого самый близкий друг Оруэлла, Ричард Риз, посетил штаб в Барселоне, где встретился с Эйлин, и она была «в очень странном ментальном состоянии» (это его слова, а не Анны Фандер. Он пытается пригласить её на обед, но она несколько раз отказывается, а потом просит его выйти в коридор и там тихо сообщает ему, что за ней следят люди Сталина (стыдно, но я совсем не знала о сталинских чистках в рядах левых в Гражданской войне в Испании. Сложно кратко выразить то, что я чувствую по этому поводу, чтобы не показалось, что я преуменьшаю его преступления против человечности, так что я скажу просто: фууу, товарищ Сталин) и что, если его с ней увидят, ему будет грозить опасность. «Потом я осознал,» пишет Риз, «что она была первым человеком, в котором я увидел последствия жизни под гнётом политического террора».

Такой уровень политического участия оказался невыносимым для одного из биографов Оруэлла, и он придумал совершенно другую причину для поведения и состояния Эйлин, высосав всё из пальца:

«Также это могло быть вызвано страхом перед влюблённым в неё Коппом [командир Оруэлла не скрывал своих чувств к Эйлин, но нет свидетельств того, что она как-то поощряла его, не говоря уже о взаимности], который мог внезапно появиться и смутить её прямо перед старым другом Джорджа,» пишет он. В этих словах многослойные намёки на сексуальные отношения скрывают политическую работу Эйлин и преуменьшают серьёзность того, что она была целью наблюдения людей Сталина».

И так далее. После того, как Фандер выстроила историю Эйлин во время войны благодаря неисчислимым ссылкам в текстах и оригинальным источникам, она поразилась тому, что можно прочитать Homage to Catalonia дважды и «так и не понять, что Эйлин тоже была в Испании»:

Эйлин работала в политическом штабе, навещала Оруэлла на фронте, заботилась о нём после ранений, спасла рукопись Оруэлла, передав её МакНейру, спасала их паспорта, спасла Оруэлла от верного ареста в отеле и каким-то образом достала для всех визы, чтобы уехать из страны. Так почему же она осталась невидимой? Я просмотрела электронный текст Homage to Catalonia. Оруэлл упоминает «мою жену» 37 раз. И потом заметила, что он ни разу не назвал её по имени. Никакие героиня или герой книги не обретут жизнь без имени. Но у жены – это же просто название должности, да? – имя можно и украсть.

Я должна вас предупредить: после прочтения этой книги очень сложно не относиться к Оруэллу намного хуже, чем вы можете относиться к нему сейчас (хотя если вы прочли его 1984, возможно, у вас уже есть подозрения в том, как «великий человек» относился к женщинам). Но что мне реально понравилось в книге Фандер, так это то, что она писала её как поклонница творчества Оруэлла и довольно рано в тексте она делится своими тревогами о том, как может эта история повлиять на читательниц и читателей:

Поиски Эйлин включали в себя удовольствие от прочтения того, что Оруэлл думал о природе власти. Найти её означало возможность раскрыть, как власть влияет на женщин: как женщину может сперва похоронить и стереть домашний быт, а потом и история.

Но творчество Оруэлла драгоценно для меня. Я не хотела принижать ни его, ни самого Оруэлла. Да, я беспокоилась о том, что есть риск того, что история, которую я сейчас рассказываю, его «отменит». Хотя, конечно, Эйлин уже «отменили» – и сделал это патриархат.

Ну вы понимаете, почему издательница Фандер решила, что мне может понравиться её книга.

Сомнения Фандер напомнили мне о том, что писала Хелен Льюис в своей (тоже великолепной) книге Difficult Women [«Неудобные женщины», 2020 г.]:

Чёрно-белый подход к исторической личности упрощает и обедняет её. Большинство из нас – непростые создания, каждая по-своему «проблемная». … История феминизма не должна пытаться отшлифовывать образы пионерок движения или вымарывать их из истории, если их грехи представляются нам чрезмерными. Стоит позволить им быть столь же несовершенными – и столь же человечными – как и мужчинам. «Почему молодым девушкам говорят, что они напоминают ангелов? – писала Мэри Уолстонкрафт. – Чтобы потом их унизить?» Мы не обязаны быть совершенными, чтобы заслужить равные права.

Мне нравится этот отрывок не только потому, что Хелен приводит мою любимую цитату из Мэри Уолстонкрафт, хотя, конечно, это очень приятно. И хотя Хелен говорит о неоспоримо большем давлении на женщин, чтобы заставить их быть идеальными и тем заслужить хоть какую-то роль в нашей общей истории (и нашем общем настоящем, что уж тут), параллели со стремлением биографов Оруэлла «сошлифовать» его неровности напрашиваются сами собой. Эти биографы «сошлифовывают» сексуализированное насилие, повседневную жестокость и запредельный уровень ожиданий на право на женское тело, время и женский (само собой, неоплачиваемый) труд. Они скрывают тот факт, что этот «великий мыслитель», размышлявший о природе и характере власти, был словно слепым, когда дело доходило до власти мужчин как класса над женщинами.

По мнению Фандер, Оруэлл лучше всего сам выражает это в своём описании двоемыслия, этой «безграничной системы умственного самообмана». По мнению Фандер, «Патриархат и есть то самое двоемыслие, которое позволяет якобы «порядочному» мужчине вести себя плохо с женщинами, точно также, как колониализм и расизм – это системы, позволяющие якобы «порядочным» людям совершать невыразимо кошмарные вещи в отношении других людей». И она пишет, что работа Оруэлла «о системах тирании «где кража была их целью», оказалась тем, что, по иронии, помогло ей увидеть, как Оруэлл и его биографы поступили с Эйлин. Его же собственные мысли, говорит она, позволили ей «понять, как мужчины могут считать себя невинными в системе, которая приносит им выгоду за счёт других».

Так почему же Оруэлл, как многие другие разочаровывающие нас мужчины левых взглядов до и после него, умел видеть расизм и колониализм, от которых он также получал выгоду, но не мог разглядеть сексизм? Что такого есть в женщинах, что делает их настолько невидимыми, настолько недоступными для политического анализа у мужчин? Фандер не задаёт этот вопрос прямо (делаю оговорку, что она могла рассматривать этот вопрос, просто я могла забыть; если вы прочтёте книгу и увидите, что она задавала этот вопрос, пожалуйста, напишите комментарий и поправьте меня!), но кое-что, что она пишет, как мне кажется, намекает на это и, думаю, подтверждает мою теорию на этот счёт (если коротко, теория заключается в том, что женщины – это единственная из угнетённых групп, в которую мужчины никак не могут входить):

Как так вышло, что Оруэлл мог видеть мир расколотым на порядочное и непорядочное, сознательное и бессознательное? Возможно, его способность видеть обе стороны происходит из тех расколов, что были в его собственной жизни. В Итоне он сходит за аристократа, хотя он из другого класса и замечает все свойства и привычки чуждого ему класса. Он едет в Бирму насаждать колониальное управление для хищнической расистской системы, но сам имеет смешанное происхождение, в его семье были французы, англичане и бирманцы. Он гоняется за женщинами и гомофобен настолько, что даже его друзей этой поражает, хотя, возможно, всю жизнь сам от себя скрывал влечение к мужчинам. И такая расщеплённая жизнь позволяла ему воспринимать реальность как прикрытие и заставляла искать правду. Но одновременно это мешает воспринимать себя как цельного и не лживого или, как он сам выражался, «приличного».

Если Фандер права, это объяснило бы, почему Оруэлл был способен разглядеть другие системы угнетения, в которых имел хоть какой-то опыт – но не мог разглядеть сексизм, потому что никогда не переживал его на себе. Поскольку ничто в нём или его личности не содержит ничего женского [«женское» не равно «женственному», прошу отметить], он мог продолжать считать женщин недолюдьми и относиться к ним как к обслуживающему классу. Что, конечно, было для него очень удобно.

Хорошо, может, я многовато рассказала про Wifedom в конце концов. Но столько ещё много можно обсудить (даже не упоминайте раздел про Animal Farm [«Скотный двор»]), так что будем считать, что я не накидала тут никаких спойлеров. Wifedom – потрясающий труд. Сделайте себе одолжение, купите эту книгу. (И расскажите мне потом, что вы думаете о ней, в комментариях, потому что я места себе не найду от желания обсудить её с вами!)