Выйти из френдзоны родного начальства
1. Зачем это всё?
Круглые столы, форумы, конференции – довольно расхожий формат общественной деятельности. Их проводят как служители родного начальства (вспомним, например, форумы «Лидерство», которые устраивали политтхенологи подмосковного губернатора Воробьёва), так и записные оппозиционеры.
1.1. Жёлтые сборища
Начальственные круглые столы страдают вопиющей – если смотреть со стороны – неадекватностью: на них фиктивные «общественники» отчитываются о несуществующих достижениях. Сплошная потёмкинская деревня, и ничем иным она быть не может, поскольку такие мероприятия проводят с целью устроить потёмкинскую деревню. Показуха, полная независимость от реального положения дел на таких сборищах – не баг, а фича. Жан Бодрийяр на небесах улыбается и кивает, ведь в труде «Симулякры и симуляции» он описал ровно такой же формат, но как всеобщее свойство современного общества: одна большая потёмкинская деревня, в которую все играют, зная, что это понарошку, но не переставая играть, а главное – составлять в этой среде политические и экономические планы и принимать отчёты об их реализации. Гиперреальность – так называет это французский философ.
1.2. Научно-практические конференции
Профессиональные конференции обычно носят характер слёта василис по обмену премудростями. Там бывает очень много интересного, если вы специалист и занимаетесь теми вопросами, которым посвящена конференция. Исконная болезнь таких посиделок – нельзя впихнуть невпихуемое. Чтобы хорошо раскрыть тему, рассказать о проекте или разработке, обозначить проблему надо минимум полчаса, если умеете быть кратки. Час – чтобы было не стыдно. Посмотрите для примера «Учёные против мифов» – это как раз такой формат встреч (хотя УПМ сама по себе – не научная, а просветительская конференция). Материалы научно-практических конференций выходят ценнейшими сборниками… если вы специалист по теме или занимаетесь ей. Андрей Рудой (признан иностранным агентом) некогда публично горевал, что ролик о методах организации профсоюзной борьбы набрал ничтожно мало просмотров и лайков в сравнении с роликами про секс, смерть и сияние звёзд на том же канале «Вестник Бури». Ему почти сразу напомнили, что просмотры на Ютубе (пока ещё не запрещённом) и практическая деятельность – две большие разницы, а мерить качество таким количеством – сомнительное занятие.
1.3. Митинг в скрытой форме
Круглые столы общественных деятелей – активистов по градозащитной, общегражданской, экологической, исторической, семейной, национально-культурной, профсоюзной и другим темам – это нечто совершенно иное. Тут люди собираются: а) вместе привлечь внимание СМИ, органов власти и, в последнюю очередь, общества к общим для участников проблемам (например, круглый стол о точечной застройке Москвы или о незащищённости многодетных), где каждый участник приходит сказать «нас это тоже касается», внести проблему, которой занимается сам и со своей группой, в список обозначенных. Для такого формата 15 минут выступления – это даже много, на практике 7-10 хватало всегда за глаза.
Как нетрудно заметить, такие круглые столы – это иная форма митинга, смысл которого в том, чтобы прокричать в микрофон со сцены о наболевшем большой толпой через оратора. Митинги родное начальство давно запретило и сейчас добираются до таких круглых столов – судя по тому, что анонс круглого стола за отставку губернатора Андрея Воробьёва, на котором собирались присутствовать 400 человек, заблокировали на «Вконтакте» по требованию Генеральной прокуратуры, а самое мероприятие посетила только полиция.
1.4. Недостающее звено или вымерший вид
Да, был ещё четвёртый формат: встреча родного начальства с гражданами. Обычно такие круглые столы превращались в расширенный личный приём, где люди приходили перебивать друг друга за право быть услышанными, а начальство брало на карандаш проблемы. Я специально употребляю прошедшее время, поскольку этот формат взаимодействия родное начальство пробовало примерно с 2013-го примерно по 2017, когда полагало, что просыпающееся общественное движение можно возглавить. Противоречие между проблемами, волнующими людей, и неспособностью родного начальства их решить (в виду того, что проблема для одних это источник маржи и карьерного роста для других) привели к тому, что стороны противоречия разошлись по углам: родное начальство стало проводить постановочные круглые столы, где участникам дают бумажки с репликами, а податное население стало собираться для коллективных жалоб в пустоту.
Последнее выглядит досадно и приносит скорее вред, чем пользу: приходя рассказать о своей боли на небольшой зал участников, люди по сути не добиваются ничего, но у них возникает ложное ощущение, будто «заявление подано», будто вот сейчас найдутся сторонники, или даже те, на кого можно переложить свою проблему, если жаловаться очень часто и очень надрывно. По этой причине стало даже появляться неформальное правило хорошего тона – не рассказывать, как всё плохо, не устраивать «плач Ярославны». Поскольку те, кому плач адресован и на чьи чувства пытается надавить, на такие мероприятия не ходят, резолюций не читают, и вообще комфортно себя чувствуют, не вспоминая, что в этой стране живут люди.
2. Так зачем же это всё?
Иными словами, проблема круглых столов и форумов сегодня – не вполне чёткое обозначение целей, формата проведения. С одной стороны, экологическая секция Бузгалинского форума потёмкинской не была, там рассказывали о реальной деятельности, реальные активисты в том числе. Но и назвать его чем-то осмысленным, цельным и полезным язык не поворачивается.
2.1. по формату
Пытаясь по сути делать научно-практическую конференцию, а на выступление давая 15 минут с жёсткой модерацией – т. е. время, достаточное только для того, чтобы представиться и по верхам перечислить тезисы, устроители делают нечто странное. Пытаемся скрестить ужа с ежом, получается упитанный и покусаный ёж да косточки ужа, а не метр колючей проволки. Почему-то.
2.2. по существу
С 2011-го, когда я побывал на первом таком круглом столе, «Нерешённые экологические проблемы Москвы и Московской области», если мне не изменяет память, у них остаётся одна и та же проблема: пришли, поговорили, а что дальше? Получается в духе высказывания из фильма «ДМБ»: движение есть, а прогресса нет. Результатом таких сборищ становится обычно что-то из списка: резолюция ко всему внешнему миру о том, как все должны сопереживать проблеме такой-то; прошение родному начальству обратить внимание на то-то и то-то (пусть прошение в завуалированной форме); предложения родному начальству мудрых, взвешенных законопроектов, государственных программ и прочих инициатив. И обязательно призыв всем объединяться, совсем и со всеми. Первые разы это звучало свежо и оригинально, но спустя десять лет уже неплохо было бы задавать вопросы, почему, если громко прокричать о проблеме, Бэтмен не прилетает на выручку, а родное начальство не слушает и слушать не хочет никаких инициатив. И почему слова об объединении либо повисают в воздухе, либо приводят к кратковременным действиям, как после брошенного в воду камня: волны прошли, и снова тишь да гладь. «Вы не тем занимаетесь! Вы частные проблемы берётесь решать, а нужно в первую очередь всех активистов объединить» – гневно писала мне одна участница чата примерно году так в 2014-м. «Начинайте объединять, не дожидайтесь моего разрешения» – только и мог я саркастически ответить, поскольку призывы звучат постоянно, а действий почти нет. Возможно – просто возможно – что-то мешает объединению. Одна из причин, по которой я в итоге начал изучать Маркса – требовалось не просто получить ачивку «прочёл “Капитал”», а разобраться на практике, что и почему мешает нашей деятельности.
Однако мы заговорились, дорогой Фагот, а публика начинает скучать. Обратно к форуму.
Открывала секцию краткая вступительная речь о том, что тема сегодняшнего форума: почему власть не слушает общество, почему власть не слушает отдельно экспертов, и что надо всем объединиться.
Это один из тех случаев, когда важно не только то, что говорят, но и что НЕ говорят. Например, нелишне задать вопрос: почему эксперты разговаривают с властью, а не с обществом? Почему активисты, как приснопамятный герой фильма «Дурак», столкнувшись с общественной проблемой – разрушается дом – идёт разговаривать с родным начальством, а не с жильцами дома.
Звучали действительно интересные доклады – про историю борьбы петербуржцев с застройкой берега, про опыт защиты Битцевского леса.
2.3. Корочкобесие, или статусный фетишизм
Последний, правда, также вызвал закономерный вопрос. Докладчик рассказывала о том, как активисты получили в Департаменте природопользования Москвы корочки общественных инспекторов, как сворачивали раньше горы и продолжили после этого, как проводят встречи общественных инспекторов, на которые ходят те же, кто и обычно, не будучи общественными инспекторами. При этом я задал уточняющие вопросы: а общественные экологические инспекторы не из реальных природоохранных активистов как-то участвуют в вашей деятельности? Нет. А у вас как инспекторов есть какие-то реальные возможности, которых не было как у просто граждан? Тоже нет? Так зачем так хвалиться, что вы ажно целые внештатные общественные экологические инспекторы, у вас и корочка есть, если по сути корочка – топор в каше, который сунуло в котелок родное начальство. Получается: без топора кашу варить нельзя. Не получил у родного начальства топор – не вари кашу. Правда с теми, кто, не будучи уже экологическими активистами и не собираясь ими быть, получил топоры-удостоверения, каши не сваришь. Может быть, дело всё же в каше, а не в топоре?
В своём докладе я вспоминал, что в том же 2011-м заместитель главы города, увидав меня как-то, с неподдельным, самым искренним удивлением спрашивала: «А кто вам разрешил заниматься общественной деятельностью?»
С точки зрения родного начальства, быть активными гражданами можно только тем, кого на это родное начальство же уполномочило. Для примера посмотрите, каким образом назначается Общественная палата России. Подумайте, как удобно было бы применять такое в трудовых спорах: хочешь качать права – получи у родного начальства членский билет профсоюза. А не состоишь в официальном профсоюзе – так и неча права качать.
Вопрос не в том, почему родное начальство хочет, как монгольские ханы, раздавать ярлыки; вопрос в том, зачем неглупые и в целом опытные люди им подыгрывают?
2.4 Экспертный куколдизм
Впрочем, с экспертным сообществом ситуация оказалась примерно та же. Мне самому приходилось выступать в этом качестве: писать заключения, представлять доклады и т. п., один год – быть советником главы города на общественных началах. Этого хватило для того, чтобы на практике убедиться в одном, в общем, хорошо известном факте: эксперты любого рода нужны родному начальству только для того, чтобы обосновывать и подкреплять уже принятые решения.
Нужно обосновать нужность проекта? Вот вам эксперты-экономисты, инженеры, транспортники.
Нужно убедить, что решение родного начальства, принятое по соображениям целесообразности, законное? Для этого есть юротделы администраций, мэрий, органов государственной власти, да и судьи занимаются, по сути, этим же самым: пишут уже принятые за пределами суда решения родного начальства на гербовой бумаге, начиная со слов «именем Российской Федерации».
Нужно осудить? Эксперты-лингвисты найдут во фразе «доброе утро!» оскорбление или призывы к экстремизму.
И так далее. Поэтому лично мне удалось посмотреть фильм «Не смотрите наверх!» только с третьей попытки при условии, что меня держали за руку и успокаивали: за вычетом кометы, кино практически документальное. Образовательное. Наглядное пособие по теме «как правящий класс действует и принимает решения».
Поэтому эксперты, которые искренне уверены, что их мнение интересует родное начальство, либо скоро убеждаются в обратном, либо предпочитают выдавать желаемое за действительное.
Тем более странно слышать предложения законопроектов, экономических инициатив, хозяйственных предложений. По форме и манере подачи явно адресованные родному начальству, но почему-то докладывают их, да ещё с презентациями, другим активистам и экспертам. Простой вопрос: зачем? Чтобы поддержали. Чем? Как? Морально? Хорошо, нате вам лучи поддержки.
На международном экологическом форуме на площадке «России сегодня» в 2016 году тоже рассказывали про революционные проекты. Например, гелиотектуру: строительство научно распланированных и вписанных в ландшафт жилых комплексов, которые снаружи выглядят, как залесенный зелёный холм, а внутри – город, по которому система озеленения и зеркальных поверхностей распределяет свет. Технология кажется на уровне «Туманности Андромеды», и, сколько её ни предлагают на родной российской земле, никому она тут, положа руку на сердце, нахрен не нужна. Давай человейники по тридцать этажей, чтобы у любого урбаниста вся имеющаяся в теле кровь из глаз вытекла! Тут не то, что гелиотектурные методы, а элементарно строительные и санитарные нормы уж не знают, как отменить.
То же с предложениями по экологичному и экономически эффективному обращению с отходами. Господа эксперты, – чуть не кричит родное начальство – вы нам не суйте в нос закон «Об отходах производства и потребления» о наилучших доступных технологиях! Куда вы лезете со своей плазмой? Только колосниковая решётка, только мусоросжигание, только хардкор! Поскольку уже договорились с нужными людьми о поставке из Европы оборудования с тамошних заводов, которое европейцам пришлось кому-то продавать после того, как бездуховные европейцы и гнусные еврозелёные с ними во главе добились устрожения нормативов. А может, просто другой монополист рынок занял. Как бы то ни было, если про сжигание на решётке договорились и техника поставлена – экспертам нужно не твердить, что это отсталый и вредный метод, а объяснять, почему он верный и полезный. Вот, как господин Грачёв – этот ТЗ понял верно.
Чтобы не быть неверно понятым, уточняю: темы МСЗ и гелиотектуры на РСФ не обсуждались. Я привёл их для демонстрации, что это не единичные случаи. Обсуждались проблемы атомной энергетики. С 15-ю минутами на доклад. Удивительно ли, что доклады получились скомканные, обсуждений не было, и едва ли кто-то из неспециалистов, а таких было большинство, понял или запомнил, о чём шла речь.
Как минимум часть общественников и экспертов объединяла черта: отчаянное стремление добиться любви и признания родного начальства. Которое пользуется вами, когда ему это выгодно, и не делает для вас ничего того, что ему делать не хочется. Если бы речь шла об отношениях с девушкой, то тут даже не нужно быть психологом, чтобы кричать: беги, не оборачивайся! Но мы почему-то раз за разом идём к родному начальству и добиваемся признания среди него.
Хотя вся практика говорит, что родное начальство начинает слушать изначально не интересные ему темы в одном и только в одном случае: когда это становится на слуху в народе. Причём реагирует тоже зачастую в духе «Не смотрите наверх», а точнее, в духе того, как описал К. Медоуз в докладе «Пределы росты: 30 лет спустя», глава 7, стр. 293: во-первых, отрицать не нравящиеся родному начальству факты; во-вторых, требовать их дополнительно обосновать, по возможности, бесконечно долгое время; в-третьих, строить трубы повыше, везти токсичные отходы подальше, ловить больше рыбов и рубить лесов побольше ради создания «золотого парашюта» после исчезновения ресурса. И тому подобное.
Иными словами, пора экспертам и общественникам выйти из френдзоны родного начальства и строить здоровые отношения с теми, с кем это необходимо и возможно.
Примеры успешных кампаний это примеры того, как согласованно действовали различные объединения и движения в самом обществе, и родному начальству пришлось – под все попытки убедить, что родное начальство нельзя продавить – идти на попятную. Собственно говоря, опытные в профсоюзной борьбе товарищи тут узнают успех любой удачной борьбы рабочих: суды, забастовки, медийные кампании, жалобы и петиции работают только в том случае, когда подкреплены реальным коллективным действием. И наоборот, без коллективного действия рабочих те же самые средства оказываются пустышкой и не работают. При этом никакого «чистого» коллективного действия, не облечённого в ту или иную форму, быть не может. Диалектика.
3. Что делать?
Участникам форума предлагали присылать свои предложения в резолюцию. Кто её адресат – из текста этого понять практически невозможно. Что и от кого хотят инициаторы резолюции, также не вполне понятно. Конечно, говоря гегелевским языком, существует формальная возможность, что резолюцию Российского социального форума будут изучать наверху и родное начальство будет руководствоваться ей в своей политике. Опять, примерно как существует формальная возможность турецкому султану стать папой римским.
Также не вполне понятно, кто является адресатом депеши, если она направлена на другие общественные объединения и движения. Я уже не буду говорить про адекватность таких предложений как ширше (или ширее?) звать людей на всевозможные публичные слушания и получать удостоверения поцелованных родным начальством в лобик. Так победим.
3.1. Проблема эмульсии
Предложения объединить части общества с антагонистическими материальными интересами – например, экологических активистов и бизнес – немного сродни предложений поручить волкам пасти овец – они ведь тоже часть нашего местного природного сообщества. Поручить и удивляться некоторому закономерному исходу.
Вообще говоря, смесь воды и масла – не смешиваемых жидкостей – возможна и называется эмульсией. Эмульсия более-менее походит на однородную смесь только пока её поддерживают в таком состоянии. Стоит перестать встряхивать и перемешивать – вода и масло разделяются, поскольку это закономерно, или, как говорят диалектики, происходит с необходимостью.
Попытки построить у нас «вообще гражданское общество» напоминают попытки сделать эмульсию, которая сама себя поддерживала бы в однородном состоянии против всех законов физики. И искренние удивления, почему вода и масло в итоге разделяются обратно.
Взаимнонерастворимыми и несмешиваемыми части общества делают классовые интересы.
3.2. проблема абстрактно-метафизической классовой борьбы
Действовать так, будто бы классов как явления нашей общественной жизни общественной материи, не существует, это одна крайность, приводящая к сожраным овцам; в экологических конфликтах – к тому, что бизнес, только что вроде бы поддерживавший нас и такой конструктивный, патриотичный, демократичный, вдруг начинает действовать исключительно из собственной выгоды и логики денег.
С другой стороны, существует и перегиб, характерный для теоретически подкованных левых, не омрачённых практической работой. Про любой конфликт в обществе они могут сказать: это – не классовая борьба, а только отвлечение от неё. Экология – продажная девка капитализма, культурная критика – копошение в надстройке, профсоюзная деятельность – трэд-юнионизм.
А заниматься нужно классовой борьбой в чистом виде, без конкретных форм, которые она принимает в реальной жизни. То есть, вновь чисто по Гегелю, не заниматься ей вовсе, ведь чистое бытие это то же самое, что чистое ничто.
Разумеется, подобные «абстрактные марксисты», по меткому выражению Ильича, защищены от любых ошибок, поскольку ничего не делают.
Следовательно, любая наша деятельность, претендующая на практический результат, должна учитывать классовую природу конфликтов в нашем обществе, с одной стороны, и быть достаточно конкретной, погружённой в практику, чтобы можно было выявить не только явленные формы классовой борьбы, но и те ситуации, когда при внешней схожести классовой борьбой и не пахнет – к примеру, попытки увести общественную деятельность в национальную рознь либо сплочение вокруг бизнеса и родного начальства.
4. С чего начать?
Проблема наших (подчёркиваю – не их, не ваших, а наших, в том числе тех, в организации которых участвую я и мои товарищи) круглых столов, конференций и прочих сборищ в том, что мы пытаемся решения общественных проблем из головы (из трудов Ленина и Маркса, например) спустить вниз по разнарядке в общество. Абстрактное общество, просто общество. Составляя резолюции и декларации, мы в лучшем случае обращаемся к некому широкому кругу всех, кто это прочтёт. Как глас вопиющего в пустыне.
Полагаю, нам пора прекращать ситуацию, когда мы знаем адреса и часы приёма официальных органов, фамилии судей в районном суде, фамилию прокурора, но весьма плохо представляем себе, какие сообщества есть и чем живут у нас же на районе.
Только после того, как мы выявим общность интересов и различия интересов, станет ясно, с кем и на каких основах мы можем объединиться и добиваться результата совместно, подкрепляя его совместной практической работой.
Только после этого станут актуальны такие формы коллективого действия, как конкретные законопроекты и программы, к которым можно будет привлечь более широкие слои общества.
Об этом надеюсь поговорить с товарищами на форуме «Солидарность без границ» в марте этого года.