Вторжение: Битва за Донбасс. Часть 8

"Уроки конфликта для ВС Великобритании и НАТО" (часть 1/2)

Итак, восьмая часть моего перевода отчёта RUSI "Предварительные уроки из российского вторжения на Украину: февраль-июль 2022 года", посвященный опыту применения современного вооружения на поле боя и течению первых 90 дней боевых действий на Украине.

Необходимо понимать, что данные для отчёта поступали только с украинской стороны конфликта. Этот факт, конечно, делает его односторонним, но всё равно это лучше, чем «аналитика по Тик-Ток видео». Тем более, данные для этой работы шли в том числе напрямую из Генштаба Украины. Но не следует принимать информацию отсюда в качестве истины в последней инстанции, особенно в тех местах, где он касается планов и действий российских войск. Более того сами авторы это понимают и явно предупреждают об этом в своём тексте.

Напомню, RUSI — Королевский объединенный институт оборонных исследований Великобритании, старейший военный аналитический центр в мире, основанный в 1831 году. Он напрямую спонсируется Министерством Обороны Великобритании и его анализ безусловно учитывается при планировании военного развития страны.

Ссылка на оригинальный текст отчёта: https://rusi.org/explore-our-research/publications/sp..

/комментарии переводчика, то есть мои/

Ссылка на предыдущую часть: https://telegra.ph/Vtorzhenie-Bitva-za-Donbass-CHast-7-12-12

Вооруженные силы Украины — как указано во второй главе данного отчета — значительно отличались по своим размерам, возможностям, структуре и культуре от сил НАТО. Есть некоторые угрозы, которые оказались чрезвычайно сложными для устранения ВСУ и которые не представляли бы угрозы для армий НАТО. Например, НАТО не столкнулась бы с тем же технологическим отставанием в воздухе против российских самолетов или невозможностью прорвать дальнюю морскую блокаду России. И наоборот, есть области, где ВСВСУ значительно превосходят силы многих стран НАТО. Еще одна особенность выявления уроков для будущего конфликта заключается в том, что некоторые из слабых мест, выявленных в предыдущей главе в отношении вооруженных сил России, могут быть ими устранены после этого конфликта. Поэтому в данной главе основное внимание уделяется тем аспектам, которые считаются вероятными константами и применимы к целому ряду потенциальных противников. Эта глава также направлена на выявление уроков для британских вооруженных сил в связи с тем, как в настоящее время прогнозируется их развитие до 2030 года, хотя многие из наблюдений применимы ко всем членам НАТО. Для других армий НАТО могут быть релевантны несколько другие уроки.

Безопасного тыла больше нет

Первый ясный урок войны на Украине заключается в том, что противник может наносить удары по целям по всей оперативной глубине с помощью дальнобойных высокоточных средств огневого поражения. Более того, русские доказали, что способны поддерживать агентурные сети для наблюдения за ключевыми целями и информирования командования о передвижении войск и складов. Применение агентурной сети в российской системе поражения дальнобойными высокоточными системами имеет важное значение. Украина также сохранила эту возможность, несмотря на трудности из-за работы российской контрразведки на оккупированных территориях. Представляется маловероятным, что любые государства могут исходить из предположения, что возможно скрыть от противника ключевые объекты или перемещение материальных средств. Русским не удавалось поразить многие объекты из-за собственных проблем в приоритизации целей — обычно удары наносились слишком поздно, а не потому, что ударов не было нанесено вовсе. Их промахи не были вызваны отсутствием разведданных. Мощности российских крылатых и баллистических ракет, когда они поражают цели, достаточно для уничтожения большинства военных объектов, кроме глубоких подземных или сильно укрепленных сооружений. Неукрепленные объекты также являются мишенью для барражирующих боеприпасов, точность и доступность которых делают их постоянной и вездесущей угрозой.

Опыт показал, что для ВСВСУ способность проводить операции с рассредоточенных аэродромов имеет решающее значение для боевой устойчивости. Без этой возможности — рассредоточения и обслуживания самолетов в полевых условиях в течение ограниченного периода времени, периодически возвращая их на основные базы, когда их ВПП были пригодны для этого, — украинские ВВС не пережили бы первые дни конфликта. Более того, зависимость от отдельных критически важных объектов инфраструктуры для обеспечения оперативного управления не только рискованна в случае их поражения, но и чревата поощрением агрессивного поведения противника. Для Королевских ВВС это означает, что критических вопросом для боевой устойчивости является количество доступных для развертывания комплектов авиационного технического обслуживания для британских самолетов и способность использовать запасные и импровизированные авиабазы для срыва планов противника. Эта задача особенно важна для конфликтов в будущем, поскольку самолеты становятся все более зависимыми от программного обеспечения.

Украинские сухопутные войска также ощутили на себе высокоточные дальние удары по их складам, центрам боевой подготовки и базам материально-технического обслуживания, когда эти объекты разведывались русскими. Базы материально-технического обслуживания приходилось располагать далеко от фронта и рассредотачивать, но не потому, что дистанция от линии фронта обеспечивала защиту, а потому, что увеличение пространства, на котором противнику приходилось их искать, повышало выживаемость. Украинские военные склады уцелели потому, что их можно было быстро переместить и рассредоточить. Российские склады оставались крайне уязвимыми для поражения высокоточными системами большой дальности. Уменьшение объемов боеприпасов необходимых для доставки от складов на передовую и, следовательно, снижение зависимости от системы материального снабжения, возможно, не менее важный эффект применения высокоточных боеприпасов, чем их более высокая боевая эффективность по сравнению с неуправляемыми снарядами и ракетами. Подход Союзного корпуса быстрого реагирования и 3-й британской дивизии к возведению палаточных городков — командных пунктов с большой физической площадью — нежизнеспособен в военное время на современном поле боя. Эти места будут выявлены и по ним будет нанесен удар. Более того, как выяснили на своём опыте русские, командные пункты в реквизированных гражданских зданиях также уязвимы для ударов высокоточными боеприпасами, если только весь персонал не соблюдает жесткую дисциплину связи. Даже при этом условии, угроза от агентурных сетей противника означает, что места дислокации должны часто перемещаться, а ключевые подразделения штаба должны быть рассредоточены. Возможность удаленного доступа к данным и телеконференцсвязь означает, что нет строгой необходимости концентрировать все подразделения штаба в непосредственной физической близости друг от друга.

Опасность ударов высокоточными ракетами большой дальности для Королевского флота несколько иная, поскольку военно-морские оперативные соединения находятся в постоянном движении. Тем не менее, война на Украине привела к огромному расходу противокорабельных боеприпасов, выпущенных с воздушных, морских и наземных носителей. В основном они были выпущены по наземным целям и в этой роли имели меньшую точность. Технический анализ этих боеприпасов — и то, как и почему они поражали неправильные наземные цели, — показывает, что они были бы весьма эффективны в случае применения по кораблям. Объем противокорабельных ракет большой дальности, которые русские могут пустить в ход, означает, что флот не должен действовать по шаблону и упорно стараться разорвать цепь «обнаружение-целеуказание-удар» противника. С концептуальной точки зрения, истинная проблема для Королевского флота заключается в концепте многодоменности. /Как я понимаю, они боятся, что обнаружение и целеуказание для противокорабельных ракет будет осуществляться с помощью спутников/ На закрытых морских театрах, в непосредственной близости от берега или в районах моря с минными заграждениями, уязвимость от таких атак возрастает экспоненциально. Хотя морская мощь может оказать значительное, хотя и не решающее воздействие на противника даже издалека, для того, чтобы повлиять на борьбу в других «стихиях», корабли должны приближаться к противнику. В настоящее время теоретические размышления британских сил коммандос об операциях с высадкой рейдовых групп на берег подчеркивают использование активного морского трафика в близи берега и «шума» от гражданского судоходства. Опыт конфликта на Украине демонстрирует, что как только производится установка минных заграждений, гражданское судоходство в этом районе исчезает. Возможно, в военном мышлении Великобритании возник серьезный концептуальный разрыв между Королевским ВМФ с его возможностями операций в открытом океане и остальными видами вооруженных сил, с их акцентом на многодоменной интеграции /Например, когда военная операция поддерживается спутниковой разведкой и хакерскими атаками на важную инфраструктуру связи противника. На самом деле, для океанского флота такая интеграция менее ценна/. Конфликт в Украине демонстрирует, что это системное упущение, на который Вооруженным силам Великобритании необходимо найти ответ.

В большинстве своем российские ракетные системы надёжны и точны.

Крылатые ракеты могут быть перехвачены, но русские регулярно адаптируют маршруты полета для каждой миссии, и такие ракеты, по наблюдениям, совершают до 80 изменений курса на пути к цели. Ни одно государство не может обеспечить покрытие системами ПВО всего фронта с плотностью, гарантирующей защиту всех важных объектов. Между тем, российские баллистические ракеты — в частности «Искандер» 9М723 — летят по квазибаллистической траектории, выпускают шесть ложных целей, которые значительно изменяют характер их радиолокационного отражения и точность их захвата системами ПВО, и сохраняют прямую связь со спутниковой навигацией на финальной стадии полета, в дополнение к нескольким дублирующим механизмам определения своих координат. Всё это означает, что развертывание систем ПВО для отражения этих угроз от всех возможных объектов для удара является крайне дорогостоящим.

В последнее время много внимания уделяется истощению запасов ракет у России, учитывая темпы их расхода на Украине. Да, это проблема для них. Россия не может быстро производить эти ракеты. По оценкам, она может производить, около 100 ракет «Калибр» в год, причём за счёт уменьшения производства других видов, поскольку многие российские ракеты имеют общие ключевые модули, которые являются узкими местами в производстве нескольких систем. Что касается ракеты «Искандер 9М723», то во время войны на Украине россияне смогли поддерживать производство в размере лишь шести единиц в месяц.

Учитывая тот факт, что этот системы доказали свою эффективность во время войны, можно предположить, что пополнение их запасов будет является приоритетом для российских вооруженных сил. Принимая во внимание, что Китай и Иран в значительной степени полагаются на сходные ракетные комплексы, а также обмен технологиями высокой точности, следует предположить, что унификация ракет этих /двух/ государств приведёт к эффекту масштаба /в уменьшение стоимости и увеличения производства/. Как ни было бы иронично, но большие потери военной техники могут также подтолкнуть российские вооруженные силы к уменьшению количества её типов стоящих на вооружении, что еще больше облегчит приоритетное использование ресурсов. Этот урок из конфликта на Украине актуален как для возможного будущего противостояния с Россией, так и для противников на других театрах военных действий.

Боевые действия требуют значительных свободных мощностей

Профессионализм британских военных и уровень подготовки их подразделений высоки. Украинские войска считают подготовку, полученную ими в Британии, бесценной. Британское оружие также доказало свою высокую эффективность на поле боя. Однако высокий боевой дух, хорошие навыки и значительный опыт имеют ограниченную ценность в высокоинтенсивных боевых действиях, если у вас нет боеприпасов. Совершенно очевидно, что британские вооруженные силы испытывают острую нехватку боеприпасов во всех областях. В разгар боевых действий на Донбассе Россия за два дня израсходовала больше боеприпасов, чем имеется на складах британской армии. При украинских темпах потребления, британских запасов снарядов потенциально хватит на неделю. Конечно, учитывая, что в начале конфликта на вооружении ВСУ находилось более чем в 10 раз больше артиллерийских орудий, чем у британской армии, ей может потребоваться больше недели, чтобы израсходовать все имеющиеся боеприпасы. Однако все это свидетельствует о том, что британская армия не обладает достаточной огневой мощью для достижения такого эффекта, которого добились ВСУ к северу от Киева. Часто цитируемая фраза Министерства обороны Великобритании о том, что эти недостатки не являются проблемой, поскольку Великобритания воюет вместе с союзниками по НАТО, была бы более убедительной, если бы ситуация были намного лучше среди европейских союзников Великобритании. Но это не так, за исключением Финляндии.

Также — как к своему удивлению обнаружили украинские войска — боеприпасы, зарядные мешки и другие необходимые расходные материалы не являются абсолютно взаимозаменяемыми между артиллерийским системам НАТО; нет достаточной возможности использовать запасы друг друга.

Недостатки не ограничиваются ствольной артиллерией. Противовоздушная оборона — как воздушного, так и морского или наземного базирования — также совершенно неадекватна. Украина имеет практический опыт использования британских ПЗРК. Они очень эффективны. Хотя Украина не имеет опыта использования ракет Sky Sabre, Sea Viper, Meteor или Aster, эффективность этих систем была широко продемонстрирована. Тем не менее, беглое изучение данных о закупках и, для сухопутных войск, изучение подразделений ПВО, показывает, что запасы боеприпасов для любой из этих систем недостаточны для конфликта высокой интенсивности. Боевая устойчивость украинских подразделений требует наличия штатных ПЗРК на всех уровнях и во всех видах войск. Даже имея 60 дивизионов ПВО, Украина с трудом обеспечивала противовоздушную оборону своих боевых подразделений, важнейших объектов государственной инфраструктуры и крупных населенных пунктов. Ей пришлось выбирать, что именно защищать. Стоит кратко отметить, что существует момент, когда боеприпасы становятся настолько сложными, дорогими и медленными в производстве, что ценность их возросших боевых характеристик минимальна по сравнению с этими факторами.

Изначально выживание Украины зависело от ее собственных больших запасов боеприпасов советского калибра. Теперь Украина почти полностью зависит от поставок НАТО. Однако очевидно, что производственные мощности многих стран НАТО не могут удовлетворить потребности своих членов в случае крупного конфликта. Создание производственных линий и обеспечение доступа к ключевым материалам, таким как пороха и взрывчатые вещества, требует времени. Поэтому, помимо простого хранения достаточных запасов и запчастей, совершенно очевидно, что страны НАТО, включая Великобританию, должны разработать предложение по соотношению цены к объёму производства, которое позволит оборонной промышленности иметь свободные мощности, которые будут наращиваться в случае конфликта.

Одной из областей, в которой британская армия в настоящее время выглядит особенно сильной, является содержание крупных тренировочных центров, непропорциональных численности личного состава армии. Британская армия содержит специальные учебные центры для многих своих военных специальностей, и все они требуют постоянного персонала и инструкторов. Как показало широкомасштабное обучение украинских войск — проводимое параллельно с текущей подготовкой британских войск — в этой системе существует значительный свободный потенциал. Хотя это непропорционально большие затраты для небольшой армии в мирное время, не следует недооценивать их важность во время любого крупного конфликта. Даже если предположить, что британские войска будут сохранять низкий уровень потерь, неизбежная убыль в сочетании с очень небольшой общей численностью британских вооруженных сил должны привести к «усыханию» передовых частей в любой крупной войне.

Поэтому Великобритания должна иметь возможность обучить второй эшелон. Украина мобилизовала своих инструкторов из учебных заведений в самом начале конфликта, что привело к трудностям в подготовке дополнительных сил. Россия пострадала от этой проблемы еще больше, поскольку она проводит значительную часть обучения в воинских частях, что невозможно для подразделений занятых в боевых действиях. Поэтому британская армия не должна растрачивать свой учебный потенциал в угоду /финансовой/ эффективности в краткосрочной перспективе. Учитывая то, что Королевские ВВС и ВМФ перенацелились в своей подготовке на использование внешних подрядчиков, следует критически оценивать масштабируемость и адаптируемость этих структур в военное время. Воздушная война над Украиной продемонстрировала быстрое изменение тактики сторонами в ответ на действия противника. Для Королевского ВМФ и ВВС жизненно важно, чтобы тренажеры и внешние подрядчики позволяли быстро адаптировать свои учебные планы к новым тактике и установкам в условиях конфликта: чтобы обучаемые не были вынуждены изучать устаревшую тактику из-за ограничений средств обучения, а не её пригодности.

Еще одна область, где свободные мощности неоценимы, — это материально-техническое обеспечение и техническое обслуживание. Как объяснялось ранее, в мирное время ВСУ страдали от высокой текуческти ключевых специалистов. Однако это оказалось бесценным на войне. В настоящее время британским вооруженным силам не хватает материально-технического потенциала для существующих сил, не говоря уже о ситуации, когда потребуется мобилизовать больше сил или когда Великобритания будет поддерживать многонациональное формирование под её командованием. Критический момент заключается не столько в том, можно ли сохранить подразделения материально-технического обеспечения в составе вооруженных сил, сколько в том, может ли более эффективный подход к набору персонала, в ходе которого они получают квалификацию, подходящую и для гражданской жизни, создать кадровый резерв способный поддержать как существующие вооруженные силы, так и дополнительные мобилизованные подразделений в военное время.

Также важно правильно определить, какие типы вооружений, будь то в силу их повсеместного использования или присущей их задачам высоким потерям, требуют массового наличия. Некоторые из них, такие как понтонные мосты, минометы и БПЛА, должны быть доступны в большом количестве. Требуется большое количество военнослужащих, обученных пользоваться этими средствами. Хотя существуют минимально-приемлемые тактико-технические характеристики (ТТХ) подобных устройств для выполнения возложенных функций, их скорость израсходования или гибели требует безжалостного упрощения и рационализации для обеспечения масштабного и дешевого производства. Определение того, где такие «расходные» устройства требуют сложности, и стремление к стандартизации этих сложных компонентов между разными типами, жизненно важно для достижения достаточной экономии от эффекта масштаба. И в этом случае перед промышленностью стоит сложная задача, поскольку это требует большой предварительной работы на этапе проектирования, но очень малой прибыли на каждый изготовленный объект. Разработка соответствующей системы соотношения цены к качеству для обеспечения промышленного потенциала в таких областях также имеет важное значение.

БПЛА и меры борьбы с ними должны быть доступны на всех уровнях

Главный урок войны заключается в том, что БПЛА и системы борьбы с БПЛА должны быть доступны во всех родах войск. Очевидно также, что Великобритания и другие члены НАТО допустили ошибки в том, как они относятся к БПЛА, используют их с другими видами вооружения и руководят их применением.

Поскольку силы НАТО были первыми, кто начал применять БПЛА, они унаследовали многие подходы от опыта использования предыдущих поколений систем. Ранние БПЛА были дорогими, сложными и зачастую трудными в управлении. Поэтому были созданы специальные подразделения для обучения использованию БПЛА, и значительные инвестиции были направлены на совершенствование самих систем. Кроме того, поскольку силы НАТО использовали БПЛА в условиях, когда даже минимальные потери было политически неприемлемыми, акцент в их использовании был сделан на защите собственных подразделений. Поскольку БПЛА были летающими объектами, они должны были их применение руководилось соответствующими службами: в Великобритании разрешение на запуск БПЛА находится в ведении Управления военной авиации. На учениях НАТО пристальное внимание уделяется «разделению» воздушного пространства, чтобы, например, вертолеты и БПЛА не оказались в одном месте в одно время и не могли столкнуться.

Несмотря на то, что эволюция системы руководства БПЛА происходила логично, а структуры для их применения имели смысл при создании, они оказались плохо приспособленные к боевым условиям, что наблюдаются на Украине и других странах. Для пилотов и других военнослужащих ожидание того, что БПЛА можно исключить из воздушного пространства, наивно. В воздушном пространстве будет много вражеских БПЛА. Поэтому обучение полётам в таких условиях является жизненно важным; тренировочные планы, где такой опасности нет, просто переносят эти риски с этапа обучения на саму войну. В любом случае, учитывая необходимость для войск сокращать к минимуму свой радио обмен и воздействие систем РЭБ на связь, тактический эшелон не может гарантировать доставление информации о своих планах полета в вышестоящие штабы. Тем не менее, им нужны глаза в небе, чтобы сохранять ситуационную осведомленность и боевые возможности. Необходимость одобрения вышестоящего эшелона сделает запуск БПЛА недопустимо долгим. Требование к подразделениям следовать процедурам для самолетов при запуске БПЛА также означает, что подготовка операторов БПЛА будет стоить непомерно дорого, и это тоже станет ограничением для их применения, потому что тактические подразделения не будут иметь достаточного количества операторов для поддержания необходимого количества дронов в небе. Для Великобритании это означает, что БПЛА должны быть классифицированы как боеприпасы, а не как самолеты. В настоящее время Королевская артиллерия имеет меньше административных ограничений для стрельбы боевыми 155-мм снарядами через гражданские дороги, чем для полета беспилотного летательного аппарата над тем же воздушным пространством для наблюдения за тем, во что этот снаряд попадает. Это необходимо изменить, и для этого нужно изменить административные документы, а не просто ждать, когда подразделения смирятся с этим административным бременем применения БПЛА.

Для сухопутных войск БПЛА следует разделить на три категории. Первая — это роторные БПЛА, способные маневрировать вблизи земли и на сложной местности, используемые во всех боевых подразделения для проверки маршрута движения, разведки, обзора местности, обнаружения целей, корректировки огня и широкого спектра других задач. Вторые — это БПЛА самолетного типа, способные летать на средней высоте в оперативной глубине и выполнять выделенную задачу, будь то обнаружение целей или непосредственная огневая поддержка ракетами с самого дрона. Если требуется разнотипное воздействие на противника, оно может быть достигнуто с помощью групп из нескольких БПЛА этого типа. Они должны использоваться непосредственно подразделениями, способными воздействовать на цели, что они обнаруживают помощью БПЛА: либо разведывательными подразделениями, либо артиллерией. И первая, и вторая категория БПЛА должны быть дешевыми и доступными в большом количестве. Третья категория включает в себя платформы с датчиками для работы на больших высотах. На Украине к ним относится ТБ-2 «Байрактар», который был наиболее полезен для патрулирования акватории моря. Такие платформы, как «Watchkeeper» и «Protector», относятся к этой же категории, их лучше всего использовать над своей территорией у самой линии соприкосновения и использовать большую эффективную дальность их датчиков и камер. Необходимо понимать, что использовать эти редкие /читай дорогие/ БПЛА следует после специальной подготовки и разведки района против вражеской ПВО, иначе БПЛА будут быстро уничтожены.

БПЛА также оказались весьма полезными для воздушных и военно-морских сил на Украине. Способность доставить и удерживать средства сбора информации в воздухе в течение длительного периода времени без необходимости планирования спасения пилотов или поддержки самолёта в случае атаки, значительно расширила дальность, на которую можно осуществлять патрулирование над морем, и риски, на которые можно пойти для патрулирования отдаленноё акватории. ВСВСУ отметили отсутствие средств для поражения радаров ПВО в качестве критического недостатка, устранение которого позволило бы проводить гораздо более агрессивные воздушные операции. Летая на высоте около 15-35 метров и используя рельеф местности, украинские пилоты могли приблизиться к системам ПВО на расстояние около 15-30 км. Хотя западные самолеты обладают гораздо большими возможностями, российские зенитно-ракетные комплексы (ЗРК) остаются крайне смертоносными и, скорее всего, заставят самолеты НАТО летать на низких высотах. ВСВСУ обнаружили, что подавляющий эффект противорадиолокационных ракет, запущенных против российских радаров, был коротким. Барражирующие боеприпасы, находящиеся в режиме ожидания, напротив, могут оставаться на месте долгое веся и тем самым создавать многочисленные дилеммы для операторов ЗРК, что может значительно увеличить окно, в течение которого самолеты могут проникнуть в зону поражения российских ракет.

Противодействие БПЛА оказалось не менее важным во всех областях. Для сухопутных войск тактические подразделения в первую очередь должны иметь средства обнаружения присутствия вражеских БПЛА. Линия фронта должна быть прикрыта средствами поражения вражеских БПЛА. Поражение БПЛА не означает их физического уничтожения. Это означает лишить БПЛА возможности выполнить свою миссию. Это может быть сделано путем ослепления датчиков, нарушения навигации или управления. Наиболее эффективной защитой от БПЛА являются системы РЭБ причём доступные для подразделений всех уровней /взвод, рота и тд/.

Опять же, британская армия недостаточно вкладывалась в этот вид систем. Наличие /всего/ двух полков РЭБ и распределение их возможностей по оперативным задачам оставляет большую часть сил незащищенными. Также важно отметить, что взаимное воздействие между РЭБ и средствами связи являются основными проблемами широкого применения РЭБ. ВСУ страдают от того, что штабы батальонов недостаточно знакомы с возможностями РЭБ, чтобы синхронизировать и управлять этими средствами. Российские военные страдают от этой проблемы еще больше. Использование средств РЭБ на учениях и понимание подразделениями того, как работать с их поддержкой, жизненно важно, особенно для того, чтобы операторы РЭБ не сбили дружественные БПЛА, или БПЛА использовались, когда собственные системы РЭБ были специально для этого отключены.

Тем не менее, существует необходимость и в кинетическом поражении некоторых видов БПЛА, особенно тех, которые проникают в оперативную глубину для обнаружения целей или корректировки артиллерийского огня. Весьма неэффективно иметь специальные батареи «противо-БПЛА обороны» в дополнение к батареям ПВО. Тем не менее, ракеты, которые используют батареи противовоздушной и противоракетной обороны, слишком дороги для борьбы с БПЛА. Ответ должен заключаться в создании промежуточных боеприпасов, которые могут использовать общую картину воздушной обстановки и целеуказания, доступные подразделениям ПВО, но без высокой стоимости, характерной ракетам, для поражения более «сложных» целей. Точечная защита критически важных объектов также является основоположным требованием, учитывая способность больших БПЛА летать «под горизонтом» обзора радара по сложным заранее запрограммированным маршрутам и таким образом достигать неподвижных целей в оперативной глубине. /Удары по Энгельсу и Рязани как пример/

Для Королевских ВВС вопрос борьбы с БПЛА — это, прежде всего, вопрос обмена информацией. Учитывая, что барражирующие боеприпасы, нацеленные на аэродромы, критически важную инфраструктуру и другие цели, чрезвычайно малы и низколетящие, для обнаружения этих целей идеально подходят датчики, расположенные на высоте, такие как радар АЕСА на F-35. В то же время, применение F-35 против таких целей было бы совершенно неуместным использованием этого самолёта. Поэтому Королевские ВВС должны либо убедиться, что у них есть экономичные средства обеспечения широкозонального наблюдения для отслеживания этих угроз, либо что они могут передавать данные слежения от боевого воздушного патруля наземным системам борьбы с БПЛА. Учитывая, что системы борьбы с БПЛА часто имеют малую дальность действия, они не являются приоритетными получателями таких данных, но обеспечение доступа к ним будет важно, если Королевские ВВС хочет избежать привлечения сил и средств к выполнению неоптимальных задач.

Королевский военно-морской флот также сталкивается с проблемой борьбы с БПЛА. БПЛА могут использоваться для патрулирования над морем для определения местоположения и мониторинга оперативных групп более эффективно, чем самолеты, но при этом они также менее важная цель по стоимости. Концептуально эта угроза не является чем-то новым. Гораздо большее беспокойство вызывает тот факт, что по мере того, как Королевский флот стремится проецировать мощь на прибрежную зону, такие цели, как катера для перевозки грузов и личного состава с корабля на берег, быстроходные ударные катера и другие суда, не имеющие противовоздушной обороны, становятся весьма уязвимыми для ударных БПЛА. Если угроза от противокорабельных крылатых ракет заставит уйти основные оперативные силы от берега, то способность действовать в прибрежной зоне требует, чтобы быстроходные ударные корабли имели средства обнаружения и противодействия БПЛА. БПЛА «Байрактар» добились значительного успеха в борьбе с российскими быстроходными катерами. Поскольку такие страны, как Иран, увеличивают свои инвестиции в ударные БПЛА, способность быстроходных кораблей действовать в условиях этой угрозы важна не только для противостояния России.

Мы в Телеграме: https://t.me/cat0news

Мы в ВК: https://vk.com/cat0news