Вторжение: Битва за Донбасс.

Часть 6: Предварительные уроки из российского вторжения на Украину: февраль-июль 2022 года.

Ссылка на предыдущую часть: https://vk.com/@shchebetov-chast-5-predvaritelnye-uroki-iz-rossiiskogo-vtorzheniya-na-u

Переориентация на Донбасс: Д+38-91

Отступление российских войск из Киева привело к изменению целей и стратегии ВС РФ. Вместо стремления к захвату столицы, российские силы попытаются осуществить то, что ВСУ с самого начала конфликта расценивали как наиболее опасный вариант развития событий: уничтожение ВСУ на Донбассе; захват и аннексия Луганска и Донецка; и с этой позиции принудить Киев к переговорам на невыгодных условиях. Фокус российских спецслужб также сместится с дестабилизации украинского правительства на экономическое и политическое противостояние Европе, чтобы подорвать международную поддержку Украины.

Прежде чем описывать характер боевых действий, важно оценить относительное состояние сил, которые были передислоцированы на Донбасс в течение апреля. Российские войска понесли большие потери в районе Киева и потеряли огромное количество боевой техники. В течение апреля в российском правительстве продолжались дебаты о необходимости мобилизации. В конце концов, было принято решение не проводить мобилизацию. Наряду с потерями, русские войска страдали от низкого морального духа из-за отсутствие успехов на большинстве направлений.

В этот момент в российских войсках произошло своеобразное раздвоение. С одной стороны, высшее командование по-прежнему было убеждено в необходимости вести боевые действия с БТГ в качестве основной боевой единицы, даже если эти не унифицированные и не подготовленные к конкретным задачам группы значительно отличались по своим возможностям. Таким образом по некоторым оценкам, когда в мае 2022 года началось серьезное наступление на Донбассе, российские войска располагали 146 БТГ, расположенных по всей территории Украины, из которых 93 были на линии фронта, 13 находились на отдыхе и пополнении, а 40 находились в оперативном и стратегическом резерве. В это число входили 136 БТГ из состава первоначальных сил вторжения и дополнительные подразделения, сформированные из резервистов и призывников Луганской Народной Республики (ЛНР) и Донецкой Народной Республики (ДНР).

С другой стороны, там, где русские формировали боевые группы для конкретных задач, как в Мариуполе, они добивались успеха. Необходимость в разных составах боевых групп также была обусловлена рядом факторов, касающихся людских и материальных ресурсов. Хотя русские начали набирать новых контрактников и привлекать наёмников «Вагнера» и другие подразделения, эти группы были в основном организованы в подразделения размером с роту. Большие потери среди спецназа и штурмовых подразделений также привели к тому, что эти войска чаще формировались в ротные группы, чем в батальоны. Более того, хотя мобилизация призывников в Луганске и Донецке дала около 35 000 военнослужащих, тяжелые потери в этих подразделениях привели к тому, что они стали крайне различными по составу. Потери техники также привели к консолидации сил и средств, так что меньшее количество БТГ использовало положенные им батареи 152-мм орудий, вместо этого они стали сосредоточиваться в артиллерийских тактических группах. По мере того как российские вооруженные силы испытывали трудности с численностью, их организационные принципы были переориентированы на тактические группы, ориентированные на конкретные задачи, обычно в составе бригады с несколькими отдельными ротами\батареями усиления.

Недостаток материальной части и кадров также привёл к изменениям в боевых группах ВСУ в период между штурмом Киева и наступлением на Донбасс. Данные о потерях украинских войск остаются засекреченными и не могут быть подробно описаны в данном отчете. Тем не менее, после нескольких месяцев боев против превосходящего противника, очень большое количество раненых ― составляющее около 80% потерь с украинской стороны, причем около 40% раненых стали инвалидами ― привело к тому, что ряд ключевых подразделений был сильно истощен. В это время было также отмечено, что ВСУ не имели ни установленной доктрины, ни процедур для ротации подразделений на линии боевого соприкосновения. Подразделения в Донбассе, например, находились в боях более месяца без передышки, и было вероятным, что теперь они столкнутся со всей тяжестью российского наступления. Усталость и контузии от постоянного артиллерийского огня были серьезной проблемой, которая лучше всего решалась именно ротацией подразделений. Стало необходимо разработать методы, обеспечивающие быструю ротацию войск. Несмотря на эти трудности, моральный состояние внутри ВСУ оставался на высоком уровне, во-первых, из-за того, что ВС РФ не смогли окружить Киев, а во-вторых, хотя бои на Донбассе ожидались трудными, украинские войска готовились к ним в течение нескольких лет, что давало уверенность в их способности сдержать российское наступление.

Здесь стоит кратко остановиться на политическом факторе, который определял и в какой-то мере сдерживал украинские военные приготовления к обороне Донбасса в это время. Обнаружение военных преступлений, совершенных в широких масштабах российскими войсками на оккупированных территориях на подступах к Киеву, создало политический климат, в котором сдача территорий, и особенно населенных пунктов, стала политически неприемлемой. Учитывая неравенство сил, маневренная оборона была бы наиболее эффективной с чисто военной точки зрения: позволить противнику вклиниться вглубь и затем отсечь его контратакой, чтобы максимизировать его потери. Однако человеческие жертвы такой тактики для населения, для защиты которого и создавались ВСУ, были бы неприемлемы. Поэтому демонстрация того, что армия будет удерживать позиции до тех пор, пока это возможно, была не только политическим императивом, но и важной составляющей морального облика ВСУ. Это не означает, что политические решения неправомерно влияли на принятие военных решений. Наоборот, одной из сильных сторон украинского государства является то, что в нем сохраняется здоровый военно-гражданский дискурс и способность сбалансировать эти критические факторы. Тем не менее, это привело к тактическим решениям, которые, с чисто военной точки зрения, могла показаться неоптимальной.

Самой большой проблемой на этом этапе конфликта для ВСУ были потери техники и расход боеприпасов. Хотя поддержка Запада была символически бесценной на ранних этапах войны, врага удалось остановить в основном за счет использования украинского оружия. Тем не менее, к этому моменту Украина исчерпала большую часть своих РСЗО и более тяжелых артиллерийских боеприпасов советских времен. К началу российского наступления на Донбасс стали поставляться системы НАТО. Однако их количество было незначительным, а тыловые центры по обучению расчётов и техническому обслуживанию еще не были доступны. Например, многие из поставленных гаубиц M777 пришли в негодность из-за проблем с обслуживанием после неправильной эксплуатации расчётами. Кроме того, еще не было отлаженного способа поставки техники и вооружений. Если для гранатометов и других легких вооружений можно было использовать разрозненные поставки широкого спектра систем, то для тяжелых вооружений, таких как артиллерия, это было проблематично. Без должной консолидации усилий со стороны союзников, Украина начала получать самые разные виды техники, все из которых отличались друг от друга требованиями к техническому обслуживанию и материально-техническому обеспечению. Поэтому на ранних этапах наступления на Донбассе ВСУ были наиболее уязвимы с точки зрения оснащения. Вопрос заключался в том, сможет ли материальная поддержка ускориться настолько, чтобы справиться с надвигающимся наступления. Если на первом этапе войны Украине удалось сохранить артиллерийский паритет, то на втором этапе, благодаря абсолютному превосходству в объеме боеприпасов, Россия начала добиваться огневого превосходства.

Российское наступление на Донбассе планировалось в виде классического оперативного окружения посредством атак к северу и югу от ООС. Хотя общая концепция операции была здравой, следует отметить, что российское командование не предприняло никаких усилий, чтобы заставить ВСУ рассредоточить украинские силы по другим направлениям. Таким образом, хотя ВСУ в это время испытывали дефицит вооружений, они также имели компактный и предопределённый район, где необходимо было сосредоточить вооружения. Затяжная оборона металлургического завода «Азовсталь» ― уже после того, как пал остальной Мариуполь ― оказался важным фактором, который замедлил высвобождение российских сил для наступления на Донбасс с юга. Тем самым еще больше ограничив участки фронта, которые ВСУ должны были оборонять в первые недели наступления. После того как первые попытки бронетанкового прорыва провалились, российские военные прибегли к огневому маневру. Эффективность этого подхода значительно снижалась из-за нежелания пехоты проводить целенаправленные атаки без массированной артиллерийской подготовки целей. Нередко ротные позиции ВСУ, занимавшие фронт около 3 км, подвергались обстрелу 6000 снарядов в день. В это время русские не только имели гораздо больше боеприпасов, чем ВСУ, но и превосходили большую часть украинской артиллерии по дальности, а концентрация российских средств РЭБ ещё сильнее ограничивала эффективность ответного огня.

Россия сконцентрировала на Донбасса системы РЭБ с плотностью до 10 комплексов на 20 км фронта. В совокупности эти комплексы эффективно нарушали связь вдоль фронта и осуществляли пеленгацию целей для направления артиллерийских ударов, и воздействовали на украинские самолеты и БПЛА. Применение БПЛА в этот период заслуживает особого внимания. Поскольку в войне стали преобладать артиллерийские дуэли, возросла важность быстрого обнаружения целей. Сужение фронта боевых действий и концентрация артиллерии также уменьшили возможности для действия разведгрупп. Обе стороны широко использовали БПЛА на протяжении всего конфликта. Они варьировались от коммерческих и модифицированных квадрокоптеров на тактическом уровне до полноценных разведывательных БПЛА, таких как украинский «СКИФ» и российский «Орлан-10». Эти два вида БПЛА были особенно ценны, поскольку они могли действовать на средних высотах, были слишком дешевы, чтобы быть достойными целями для ПВО, и обеспечивали хороший охват местности, позволявший оперативно выявлять цели. Обе стороны также использовали для поиска целей большие БПЛА с большой продолжительности полета на средних высотах, такие как украинские «Байрактар» и российские «Орион», хотя эти типы БПЛА были более редкими, более уязвимыми для ПВО и поэтому применялись только при благоприятных условиях.

Несмотря на важность БПЛА для сохранения возможности ВСУ сражаться на равных, уровень их потерь был чрезвычайно высок. Из всех БПЛА, использовавшихся ВСВСУ на первых трех этапах войны, о которых идет речь в данном исследовании, около 90% были потеряны. Средняя продолжительность жизни квадрокоптера составляла около трех разведывательных вылетов. Средний срок службы БПЛА самолётного типа составлял около шести вылетов. Квалифицированные экипажи, правильно запрограммировавшие траекторию полета своих БПЛА, чтобы она защищалась рельефом местности и застройкой для подхода к целям, могли продлить срок «жизни» своих аппаратов. Однако даже если БПЛА выживали, это не означало, что они успешно выполняли свои задачи. БПЛА мог не выполнить свою задачу из-за действий операторов по увеличению их выживаемости ― например, отключение передачи данных с БПЛА в ходе миссии, то есть видео снятое в ходе полёта выгружалось с памяти и просматривалось операторами только после приземления ― не позволяли своевременно обнаружить цель до её перемещения на новую точку. Кроме того, такой метод, хотя и повышает живучесть, требует предварительного выбора подходящих мест для разведывательной видео съёмки. Многие миссии не смогли найти противника, потому что в выбранном месте его не было. Ещё чаще провал миссии был вызван нарушением управляемости БПЛА с помощью средств РЭБ, ослеплением его сенсоров или отказом его навигационных систем определить точное местоположение цели. В других случаях русские успешно поражали наземные станции управления БПЛА. В целом можно сказать, только около трети вылетов БПЛА были успешными. Здесь следует выделить «Орлан-10», поскольку этот дешевый БПЛА, тем не менее, обладает высокими характеристиками и оказался сложной системой для противодействия с помощью РЭБ, хотя его инерциальная навигация недостаточно хорошо учитывает ветер. Однако даже российские военные обнаружили, что у них недостаточно «Орланов» при таком уровне потерь во время боев на Донбассе.

Снижение точности огневого воздействия противником с закрытых позиций было критически важным для выживания подразделений. Оно может быть достигнуто тремя способами: предотвращения точного определения огневым средством своего местоположения; путем предотвращения определения противником точного местоположения цели или путем прямого вмешательства в механизм для нанесения точного удара. Последнее не всегда требовало применения дорогостоящих методов. Например, когда российские разведывательные подразделения начали помечать украинские оборонительные позиции лазерными целеуказателями, выяснилось, что наличие лазерных индикаторов над опорными пунктами может предупредить защитников полевого укрытия, на который нацеливаются, и они могут использовать дымовые гранаты, чтобы уменьшить точность удара. Правда это также «ослепляет» защитников, делая их уязвимыми для штурма. Тепловизионная оптика или взаимное перекрытия зон огня между оборонительными сооружениями были критически важными для избежания подобной ситуации. Опыт ВСУ показал, что артиллерия способная вести огонь высокоточными боеприпасами была не только многократно эффективнее, но и облегчала положение войск за счёт меньшей нагрузки на службы тыла и транспорта. Тем не менее, на ранних этапах боевых действий в Донбассе, когда у ВСУ было мало высокоточных боеприпасов и систем для их применения, российские системы РЭБ заметно снижали их эффективность. Это особенно сильно сказалось на ВСУ, потому что русские в основном полагались на насыщающий огонь обычными снарядами.

Хотя русские системы РЭБ были очень эффективны, отмечались и слабые стороны этих комплексов. Русские сильно страдали от того, что эти системы оказывали столь же заметное влияние на собственные войска. ВС РФ пока не удалось решить эту проблему, за исключением некоторых образцов техники, таких как Су-34. Кроме того, часто наблюдались недостатки в планировании, отчасти усугубляемые проблемой «дружественного огня». Например, когда специализированная военная связь подавлялась русскими, часто можно было продолжать использовать каналы сотовой связи. Хотя у русских есть средства для подавления сотовой связи ― модуль «Леер-3» для БПЛА «Орлан-10» ― его трудно синхронизировать с другими системами РЭБ, что делает использование этого модуля БПЛА чрезвычайно сложным. Кроме того, хотя глушение навигационных систем снижает точность управляемых боеприпасов, оно редко было эффективным в исполнении российской РЭБ. Очевидно, что русские в основном усовершенствовали советские, но не создали новых систем РЭБ, а некоторые из их новых систем, такие как комплекс "Репеллент", оказались в общем неэффективны.

В этот период русские объединили большую часть своей артиллерии в артиллерийские тактические группы и начали руководить огнем из вышестоящих штабов из-за нехватки подготовленных артиллерийских наводчиков. Русская артиллерия обычно действовала в батареях расположенных на удалении в одну треть максимальной дальности за передовой линией собственных войск, с расстоянием между орудиями 100-150 метров. Задачи обычно ставились батарее, в то время как в ВСУ огневые задачи в основном ставились отдельным орудиям. Российские подразделения, оснащенные собственными БПЛА, могли вести огонь с высокой оперативностью, достигая накрытия цели в течение 3-5 минут после обнаружения. Для целей, проходящих через штаб управления огнем, русские продолжали добавлять новообнаруженные цели в нижнюю часть списка и наносить удары по порядку, в результате чего огневые задачи выполнялись через 20-30 минут на тактическом уровне и около 48 часов на оперативном уровне. Российская артиллерия вела контрбатарейную борьбу, но никогда не с той батареи, что попала под украинский огонь. Вместо этого, в случае с реактивными системами залпового огня, при попадании под обстрел, батарея под огнём немедленно передислоцировалась, либо экипажи уходили в укрытие до прекращения огня, а затем уже меняла позицию. Контрбатарейный огонь поручался отдельной батарее. Русские редко перемещались после выполнения своего огневого задания, если только не попадали под ответный огонь. По-видимому, это происходило потому, что запас снарядов, необходимый для выполнения поставленных задач, не мог быть быстро перемещен, даже если сами орудия спокойно могли сменить позицию. Учитывая их огневое превосходство, на этом этапе их статичный подход не приводил к большим потерям, пока в распоряжении ВСУ не появились более дальнобойные высокоточные системы, и вот тогда российская система артиллерийского огня была серьезно нарушена. В связи с тем, что огневые задачи координировались на высоком уровне, ВКС проявляли некоторую дисциплину при назначении средств для выполнения огневых задач, но зачастую могли использовать любую доступную систему вооружения для этого. Так, российские системы «Точка-У» были развернуты для ведения контрбатарейной борьбы. В целом, во время наступления на Донбасс российская артиллерия расходовала около 20 000 снарядов в день, причем в некоторые дни больше 32 000. Украинский расход редко превышали 6 000 снарядов в день, что отражает нехватку орудий и боеприпасов к ним. Для наступления на Донбассе россияне развернули более 1100 единиц ствольной артиллерии, обычно объединенными в группы примерно по 80-90 орудия для поддержки действий бригадных групп из трех-четырех БТГ. Преимущество России в артиллерии в течение мая и июня 2022 года на Донбассе составляло 12:1. Особое внимание следует уделить использованию российских РСЗО, включая БМ-21 «Град», 9К57 «Ураган» и 9К58 «Смерч». Практически все эти системы использовались на максимальной дальности, в частности, 9К57 и 9К58 - на 35-70 км. Несмотря на своё основное предназначение, РСЗО применялись не только по площадным, но и по точечным целям.

Даже при такой подавляющей огневой мощи, русские медленно продвигались вперед. Тактика штурма, применяемая в русских операциях, менялась с течением времени. Вначале предпринимались неоднократные попытки продвинуться вперед с помощью атак бронетехники. Нехватка мотивированной и квалифицированной пехоты привела к большим потерям техники. После этого русские прибегли к тактике массированного артиллерийского воздействия на узлы обороны, чтобы заставить их защитников отступить. Это поставило ВСУ перед выбором, поскольку в случае отступления русские продвинулись бы вперед, но для предотвращения отступления необходимо было держать войска под массированными огнём, что неизбежно сопровождалось большими потерями. Угроза становилась все более острой по мере того, как русские разрабатывали более эффективные способы наступления. Вместо распределённых атак БТГ начали действовать волнами. Призывники ЛНР и ДНР выдвигались вперед для разведки боем, заставляя оборону ВСУ «раскрываться». Позиции огневых средств выявлялись российскими артиллерийскими наблюдателями и подвергаются точному артиллерийскому налёту. Затем проводился ещё один массированный артиллерийский обстрел, после чего начиналась целенаправленная атака более боеспособных войск, состоящих из ВДВ, спецназа или рот ЧВК «Вагнер». Примечательно, что спецназ на этой фазе использовался почти исключительно как легкая или иногда механизированная пехота. Как только ВСУ отступали, русские занимали позиции призывниками из ЛНР и ДНР и выводили свои более боеспособные силы. Этот цикл занимал один или два дня, причем русские стремились занять позиции вечером, чтобы иметь ночь для укрепления на них против возможной контратаки. Конечно, в ходе этого процесса можно было продвинуться только на пару километров в день, а часто и меньше, в зависимости от расстояния между линиями обороны. Это также приводило к большим потерям среди русских, хотя они были непропорционально велики среди призывников ЛНР и ДНР. Русские также изменили свое использование бронетехники, перейдя от атак танковых взводов при поддержке мотострелков к использованию танков для ведения огня с закрытых позиций или боя на больших дистанциях с использованием управляемых ракет запускаемых из ствола орудия, копируя тактику ВСУ. Из-за недостаточной подготовки российские войска были менее успешны в применении этих методов.

Основные зоны боев на Донбассе весной-летом 2022 года.

Основные зоны боев на Донбассе весной-летом 2022 года.

Операции ВКС в это время также изменились. Хотя в Мариуполе проводились интенсивные бомбардировки, после вывода войск из Киева операции в глубине Украины почти прекратились, за исключением ударов ракетами большой дальности. Однако с началом наступления на Донбассе ВКС возобновили удары по фронтовой полосе. Обычно четверка российских самолетов приближалась к украинской зоне ПВО на средней высоте, применяла средства РЭБ или запускала противорадиолокационные ракеты, если украинские радары систем ПВО активировались. В то же время, два самолёта приближались к зоне ПВО на очень низкой высоте и обычно наносили удары неуправляемыми ракетами, включая удары с кабрирования. Этот способ применения неуправляемых ракет ― также используемый украинскими ВВС и армейской авиацией ― доказал эффективность для подавления площадных целей.

Помимо ближней авиационной поддержки, основные усилия ВКС были направлены на нанесение дальних высокоточных ударов из воздушного пространства России. Стратегическая авиация ВКС в составе дальних бомбардировщиков Ту-22М3 и Ту-95МС с первых дней войны работала в качестве «пусковых площадок» для крылатых ракет Х-22/Х-32 и Х-55/Х-555, доказав свою эффективность. Первые удары с применением ракет воздушного базирования были отмечены на третий день вторжения и продолжались на протяжении всего конфликта. За период с февраля по начало мая 2022 года было зафиксировано около 180 пусков Х-22/32 и Х-55/555. Однако, помимо задействования авиации, существует ещё одно заметное различие между первой фазой войны и наступлением на Донбасс. Основную часть стратегических, а иногда и оперативных огневых задач до начала апреля 2022 года выполняли баллистические ракетные комплексы малой дальности 9М720 и 9М723 «Искандер». За период с февраля по начало мая 2022 года было зафиксировано более 200 ракетных ударов ими. Ракетные удары наносились вглубь территории Украины, вплоть до районов у границы с Польшей. Было поражено более 160 гражданских и военных объектов. Хотя украинские ПВО эффективно перехватывали крылатые ракеты на протяжении всей войны, баллистические ракеты 9М720 оказались исключительно трудной целью для перехвата ПВО, а 9М723 оказались практически совсем невосприимчивы к средствам РЭБ. Ситуация изменилась с Д+14, когда количество ударов комплексом «Искандер» значительно сократилось, а в начале апреля 2022 года русские перешли от массированных атак к ударам одиночными ракетами. Вероятной причиной этого может быть нехватка ракет, запасы которых были рассчитаны только на краткосрочную операцию. Российская промышленность располагает возможностями для производства шести ракет 9М723 в месяц.

В этот период россияне все больше полагались на устаревшие баллистические ракетные системы. Цели, которые ранее поражались ракетами 9М720, с апреля 2022 года стали поражаться баллистическими ракетами малой дальности «Точка-У». Аналогичный переход произошел и с применением систем морского базирования. Например, с Д+60 типы целей, которые ранее поражались 3М-14К «Калибр», вместо этого стали поражаться береговыми противокорабельными ракетными комплексами 3K60 «Бал» и 3K55 «Бастион». Следствием такого нецелевого применения ракет стало снижение точности и, во многих случаях, трагическое поражение гражданских объектов. Основное оперативное воздействие этих ударов по украинским городам заключалось в том, что украинская противовоздушная оборона была вынуждена рассредоточиться на широкой географической территории, ослабляя защиту линии фронта.

Сохраняющаяся угроза ударов из Черного моря еще больше «растянула» противовоздушную и противоракетную оборону Украины. Хотя гибель российского крейсера «Москва» 13 апреля 2022 года заставило Черноморский флот России, за исключением быстроходных ударных катеров, перенести свои операции дальше от украинского побережья, российский флот все еще мог функционально выполнять две задачи, хотя больше и не мог приближаться к побережью и угрожать высадкой десанта. Однако российские корабли и подводные лодки продолжали наносить ракетные удары ракетами большой дальности по южной и западной Украине, а переход от ближней к дальней блокаде не изменил коренным образом экономическую изоляцию портов Украины.

Массированные артиллерийские обстрелы на фронте в Донбассе постепенно привели к полному разрушению оборонительных позиций. Поэтому в середине июня было принято решение вывести войска из Северодонецка. В это время российская тактика эффективно наносила потери и отвоевывала территорию у ВСУ, но она также имела несколько ключевых зависимостей и, следовательно, уязвимостей. Самой заметной из них была ее снабжение. Обеспечение группировок ВС РФ на Украине топливом было скорее задачей его доставки, чем вопросом наличия. Для решения этой задачи в основном использовался исторически проверенный подход: использование железных дорог. Объем перевозок был впечатляющим. Например, только за период 1-19 апреля 2022 года и только до железнодорожной станции Ровеньки (Луганская область) было перевезено 228 железнодорожных цистерн с ГСМ (более 13 600 тонн).

Для снабжения боеприпасами российское командование использовало классическую систему, предусмотренную боевыми уставами. Ее суть заключается в многоуровневой доставке и распределении от бригады до батальона и роты/батареи. Однако во время стратегической операции против Украины функцию "бригадного звена" пришлось выполнять подразделениям тылового обеспечения дивизионного и армейского уровня из-за объема перемещаемых материальных средств /и недостаточного штатного состава частей материального снабжения в составе бригады/. Русские были вынуждены реорганизовать свою логистику на седьмой день вторжения, когда поняли, что конфликт затянется значительно дольше, чем предполагалось первоначально. Система снабжения боеприпасами была основана на двух организационных решениях. Первое заключалось в том, что снабжение боеприпасами опиралось на сеть развернутых так называемых «полевых артиллерийских складов». Каждый из них представлял собой комплекс гражданских промышленных зданий, приспособленных для хранения боеприпасов. На таких складах обычно хранилось не более двух-трех боезапасов для прикрепленной группы войск. Один такой склад мог обеспечить боеприпасами подразделения в радиусе 30-50 км. Второе решение предусматривало максимальное накопление боеприпасов непосредственно в подразделениях (рота/батарея-батальон/артиллерийский дивизион). Это стимулировало рассредоточение запасов и обеспечивало автономность действий в случае срыва запланированной доставки. Однако это также повышало вероятность детонации боеприпасов на позициях и снижало возможности артиллерийских подразделений по смене позиций, поскольку они имели большие запасы боеприпасов на них.

Согласно требованиям российской доктрины, которая, по сути, является точной копией советской, расположение основных элементов обеспечения и резервов дивизионных и армейских частей находится на глубине до 50 км от линии соприкосновения. Вполне вероятно, что такое требование оправдано для условий плотного расположения частей с надежным прикрытием тылов средствами ПВО. Война на Украине протекала совсем иначе ― в условиях децентрализованной оперативной структуры и несвязанных между собой направлений продвижения. Но российское командование, по не до конца понятным причинам, продолжало неизменно следовать боевым уставам в течение более чем 60 дней. В результате указанные объекты регулярно поражались дальнобойными РСЗО БМ-30 «Смерч» и «Точка-У» ВСУ. Только в конце апреля 2022 года русские пункты сосредоточения живой силы, техники и материальных средств были перенесены за пределы 50-км (позднее 100-км) зоны, исходя из максимальной дальности стрельбы ракетных и артиллерийских систем на вооружении ВСУ.

С Д+25 русские начали выделять и использовать уцелевшую железнодорожную инфраструктуру на оккупированных территориях для перевозки живой силы и материальных средств. Понимая важность железнодорожных перевозок, прежде всего с точки зрения эффективности, российскому командованию удалось обеспечить выгрузку воинских эшелонов в 30-50 км от линии соприкосновения на большинстве направлений. Логичным условием этого стал ремонт, восстановление и охрана железнодорожной сети с привлечением воинских частей Железнодорожных войск Вооруженных Сил Российской Федерации. Например, с мая 2022 года в рамках материально-технического обеспечения действий российских войск 29-й бригадой Железнодорожных войск Западного военного округа был установлен наплавной железнодорожный мост в районе разрушенного железнодорожного моста в Купянске (Харьковская область) через реку Оскол. Он был соединен с основной железнодорожной веткой Купянск-Узловой-Волчанск. Для обеспечения защиты железнодорожных коммуникаций на южных направлениях российские войска использовали такие экзотические средства как бронепоезда.

Хотя на первом этапе войны российская система логистики пребывала в состоянии хаоса, эффективный структурных подход обеспечил стабильное снабжение на протяжении всего наступления на Донбассе. Однако зависимость от стационарной железнодорожной инфраструктуры, значительные расстояния от железнодорожных узлов до полевых складов, а также недостаточная маневренность подразделений из-за тактики, основанной на массовом расходе боеприпасов, создавало системную уязвимость для российских сил. Выявление местоположения складов и районов тылового обеспечения войск, после того как Украина получила возможность вести высокоточный огонь на большие расстояния благодаря военно-технической помощи, позволило систематически наносить удары по этой системе материально-технического снабжения, и таким образом сделать невозможной российскую тактику наступления. Можно сказать, что ведение в состав ВСУ HIMARS и M270 GMLRS можно рассматривать как момент, когда закончилось российское наступление на Донбассе и война перешла в новую фазу. Характер летних боев включает в себя множество элементов, которые остаются актуальными с оперативной точки зрения, и поэтому на данном этапе обсуждать эту фазу войны нецелесообразно. В свое время можно будет обсудить подготовку Украины к наступательным операциям. Тем не менее, то, что уже обсуждалось, дает богатый объём данных, из которых можно извлечь уроки в отношении сильных и слабых сторон ВС РФ и более широкие уроки современного боя для сил НАТО. Эти уроки рассматриваются в следующих главах.