Вторая миссия на планету Шелезяка или вперед к победе трансгуманизма!

Публикация в российском Forbes отрывка книги американки Меган О’Гиблин о трансгумани́зме «Бог, человек, животное, машина» (из списка главных изданий 2024 года McKinsey) — глоток свежего воздуха в идейно-затхлой бизнес-среде.

Но наш, российский, гораздо более радикальный трансгуманистский вывод сделан независимо от работ О’Гиблин: развитие общего (генеративного) искусственного интеллекта (ОИИ) вкупе с другим HiTech на 100 % гарантирует исполнение всего, что Иисус Христос обещал «в рамках» второго пришествия.

С точки зрения большинства ведущих деловых медиа, брошюра Меган О’Гиблин для бизнеса, особенно — отечественного, никакой практической ценности не имеет. Но мы-то знаем: нет более практичной вещи, чем хорошая теория, продуктивная бизнес-модель, верная рыночная гипотеза и научная догадка. Потому в Кремниевой долине трансгуманисты пользуются невероятным авторитетом.

Приверженцы этого учения: Илон Маск, Питер Тиль, Сэм Альтман, Масаеши Сон и многие другие крупные венчурные капиталисты. Они основали ряд аналитических центров: Университет Сингулярности, Институт этики и новых технологий, создали Всемирную трансгуманистическую ассоциацию. Фантастические технологии, о которых мечтали пионеры трансгуманизма, исследуют и развивают Google, Apple, Tesla, SpaceX, другие техгиганты.

Трансгумани́зм (от лат. trans — «переход», «изменение» и homo — «человек») — политико-философская концепция, утверждающая, что достижения науки и технологий, улучшая умственные и физические возможности человека, в конце концов, устранят негативные аспекты его существования: страдания, болезни, старость и саму смерть.

Трансгуманисты изучают возможности и последствия применения таких технологий, опасности и преимущества их использования, рассматривая, в том числе идею конвергенции биологических, информационных, когнитивных и роботехнологий. Вера последователей столь же горяча, сколь и первых христиан во второе пришествие Христа еще при их жизни. Как Спаситель и обещал: «…еще не уйдет поколение сие» (Лк 21,32).

Маск утверждает, что в один прекрасный день технологии позволят перенести наш личный разум в машину и это подарит нам жизнь вечную. «Если ваше биологическое «я» умрет, вы сможете загрузить его в новое устройство. В буквальном смысле», — напророчил он в одном из интервью. Примерно то же о «техническом бессмертии» говорил и глава Сбербанка Герман Греф, когда еще катался в Давос на Всемирный экономический форум.

Меган О’Гиблин выросла в семье христианских фундаменталистов и была весьма религиозна, пока не увлеклась технофилией. Ее статьи и эссе о развитии ОИИ выходят в Wired, New Yorker, N+1, Guardian, New York Times и пр. Просвещенность автора в области религиозной мысли дает ее эссе о технологиях необычную гуманитарную перспективу.

Увы, с первых строк своей книжки, преклонившись наследию русского космиста Николая Федорова, О’Гиблин допустила грубую историческую ошибку, недостойную профи. Она приписала авторство термина «ноосфера» католическому философу и палеонтологу-эволюционисту Пьеру Тейяру де Шардену. Но «ноосферу» придумал не он, а его друг — профессор математики Сорбонны Эдуард Леруа. И лишь благодарил Шардена, в беседах с которым родилась идея о создаваемой человеком «мыслящей оболочке мира».

Что же конкретно обсуждали Леруа и Шарден? Лекции по геохимии, которые в 1922-1923 гг. читал в Сорбонне русский ученый-естествоиспытатель, мыслитель-космист, академик Императорской СПб Академии наук Владимир Иванович Вернадский. К слову, лауреат Сталинской премии I степени (1943). Развитием и распространением ноосферное учение обязано именно ему, а все идеи основателей теории ноосферы берут начало в историческом материализме Маркса. Этого американка О’Гиблин или не знала, или специально забыла.

Современные западные трансгуманисты уверены, что, когда синтез человеческой мысли достигнет апогея, произойдет интеллектуальный взрыв — человечество прорвется сквозь рамки времени и пространства и физически сольётся с Вечным (Божественным). Человеческое сознание возвысится до «сверхсознания», и мы фактически станем другим видом. Трансгуманисты уверяют, что так и произойдет мессианское пророчество Библии.

Правда главного они не договаривают. А главное — то, каким именно второе пришествие представлено устами Сына Человеческого: «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фесс 4,15-17).

То есть Иисус, а ранее — пророки его, четко, хоть и непонятно для большинства верующих обещали им не воскрешение в полном смысле. Определенно они говорили лишь то, что после окончания времен (т. е. человеческой истории) мёртвые не будут отличимы от живых. А иначе и быть не может. Ведь возвращение Иисуса происходит, когда мир в его нынешнем виде гибнет. Время останавливается. Противоречия — источники любого развития — иссякают. Новое в современном понимании этого пророчества лишь то, что произойдет оно не по мановению божьей длани. А — в результате одобренного Богом научно-технического прогресса самого человека.

«Мрачный парадокс трансгуманизма незаметен в тени его возвышенной риторики. Он утверждает, что открывает человечеству доступ к высшим формам существования, но реально — ставит нас на более низкую сущностную ступень. Трансгуманизм глубоко пессимистичен относительно будущего, уготованного человечеству: машины вытеснят нас неизбежно. Единственный способ пережить Сингулярность — самим стать машинами, объектами, которые мы веками ставили ниже растений и животных. Пафосная платоновская риторика о духе, преодолевающем границы физического тела, отвлекает нас от того, что на самом деле представляет собой «оцифровка» мозга».

Так пишет О’Гиблин. Не врубаясь, что первым истинным трансгуманистом был пророк Исайя, предсказавший оба прихода Сына Человеческого. Западная мысль в целом, разгадав глубокий пессимизм буддизма, обрекающего человека на вечное небытие, не поняла еще большего пессимизма христианства. А оно сулит вечную жизнь тому, что от человека остается — более никак не развивающуюся «душу». Более похожую на «цифровой след».

Да, трансгуманисты считают возможным, что наши новые цифровые самости будут полностью лишены нового живого субъектного опыта — который мы чаще всего связываем с понятиями «душа» и «дух». И тут они совершенно правы, хоть и боятся называть вещи своими именами.

А именно то, что будущее человечества, в полном соответствии со Священным Писанием, — классическая «планета Шелезяка в галактике Млечный Путь» из произведений Кира Булычёва: «Полезных ископаемых нет. Воды нет. Растительности нет. Населена роботами». Они — говорящие и самовоспроизводящиеся. Но это ничего не меняет.