Вторая глава

Для тех, кто пропустил, вот Первая глава, хоть события первой и второй главы почти не связаны

Где применить свои знания выпускнику истфака? Я не нашёл им лучшего применения чем после третьего курса подрабатывать баристой, по-началу шабашничая по вечерам в простеньких кофейнях, а затем, даже, сделав карьеру в этом деле, если же, конечно, можно сделать карьеру в профессии бариста.

К пятому курсу я уже работал в самом крутом ресторане своего города — «Golden Lion», находившегося на первом этаже центральной гостиницы, и обставленный в лучших традициях самого популярного стиля середины 90-х годов — «дорага-багато», являя собой образчик наиболее пафосного циганского стиля. От золотой отделки пестрило в глазах, а дорогие бордовые ковровые дорожки и скатерти, по замыслу дизайнера, должны были гармонировать с малиновыми и бордовыми пиджаками уважаемых посетителей.

Именно для местной гансто-ылиты и приблатненных мусоров я и варил кофе, имея за плечами двухлетний опыт и огромное стремление развиваться в этом направлении. Обычно официанты получали гораздо больше чем прочая обслуга, в том числе и я, бариста. Благо некоторые посетители, знатно подбухнув, имели обыкновение включить в себе режим жентельмена и за барной стойкой осадить сливу чашечкой хорошего кофе, очень часто упав капитально мне на уши своим пьяным базаром-вокзалом. Но за пять лет истфака я мастерски научился изображать на своём лице 50 оттенков внимания и 100 оттенков восхищения. Эти навыки очень хорошо влияли на чаевые, которые иногда составляли чуть-ли не мою месячную зарплату.

А если пьяное тело хотело узнать моё мнение по какому-то вопросу, то я быстро извлекал из копилки своих знаний какую-то историческую байку или философскую притчу, и в зависимости от степени опьянения клиента, излагал ему её простыми словами, обильно приправляя свою речь как феней, так и похабными аналогиями, приводящие в свинячий восторг многих бандюков, которые внезапно ловили себя на мысли, что теперь они в курсе событий, которыми не стыдно будет козырнуть в приличном обществе.

Естественно, что благодарочка не заставляла себя долго ждать, а иногда помимо денег мне прилетало с барского плеча пацанские побрякушки в виде золотого дутого перстня или чёткого браслета. Один раз пьянючий бандюк меня даже пожаловал дорогущими часами, но я постремался принять такой дорого презент, да и администратор заведения стоял рядом и как коршун следил за тем, чтобы всё было в рамках приличия.

Со времени некоторые бандосы просто так приезжали ко мне в «Golden Lion» попить кофе, называя этот ритуал «к Серёге на кофе», попутно узнавая от меня какие-то забавные истории из прошлого, а иногда и прося меня придумать им годный тост с претензией на интеллектуальность и элитарность, чтобы козырнуть перед братвой на очередной днюхе или сходняке.

Если я пояснял бандосам за былое, то от них я узнавал много нового за дорогую, богатую жизнь, которую большинство из нас видели только по телевизору в мексиканских сериалах. Помимо того, что я знал в лицо многих уважаемых в городе людей, с некоторыми даже был удостоен чести здороваться за руку, я стал по-немногу разбираться в дорогих аксессуарах и одежде, стал отличать «закос» от «натуры» и, безусловно, очень сильно пополнил свой словарный запас блатными речевыми оборотами.

Единственно чему я почти не научился, так это отличать элитных проституток от охотниц за штампом в паспорте, наверное потому, разницы в них не было, и потому что я был им не интересен, поэтому все они смотрели на меня как на говно и близко я с ними почти не общался. Одно меня радовало, что примерно раз в месяц происходил скандал, где какую-то попутавшую берега лярву показательно ставил на место её очередной папик, после чего двери «Golden Lion» для неё закрывались. Для каких-то маромоек это было навсегда, а какие-то умудрялись найти желающего подобрать этот секонд-хэнд и вытащить её обратно на местный олимп, которым в нашем городе, безусловно, являлся «Golden Lion».

Но два раза ни одной шаболде сделать камбэк не удавалось, ведь четким пацикам не по масти было давать им и второй шанс, чего уж там говорить про третий, как-никак город наш славится своими мамзелями, поэтому конкуренция была сильнейшая, а выбор огромен.

Тягал как-то один прокурорский к нам в «Golden Lion» тёлочку по имени Марта, которая была настолько красива настолько же и припезденная, ибо занятое ей третье место на конкурсе «Мисс Украина» капитально снесло сучке голову, и она возомнила из себя Монику, мать её, Белуччи, будучи, по сути, шмарой из разряда Моники Левински.

Когда все её куриные выебоны люто достали прокурорского пахаря, то внезапно у этой овцы мусора нашли дурь в сумочке, и Марта пропала из поля зрения где-то на полгода, вернувшись в «Golden Lion» под ручку с местным обноновцем, крышевавшем некоторые городские аптеки.

Но делать выводы, в отличии от миньки, Марта не умела, поэтому она по-новой принялась колотить понты на весь ресторан, чем сильно позорила своего обноновца, терпевшего всю эту комедию только из-за того, что видимо ещё не присытился прелестями молодой любовницы, которая видела, что ей всё сходит с рук, и топившая на гашетку рамсов всё сильнее и сильнее, чем вызывала лютую ненависть простой челяди, которая в основном и попадала под её раздачу, поэтому мало какой официант отказывал себе в удовольствии обвафлить её салат, высморкаться в крем-суп, или ополоснуть свой болт в апельсиновом фрэше. Стоит ли говорить, что столовые приборы, которым кушала Марта, все без исключения проходили через трусы официантов. В моих силах было только плюнуть в её капучино и с услужливой улыбкой смотреть, как она его пьёт, поэтому когда она завела маленькую собачку, то я отыгрался по полной, невзначай рассказав всем бандосам, которые заезжали «к Серёге не кофе», одну байку о том, что когда во Франции было время ренессанса, то расцветали не только архитектура, живопись, но и искусство шпилева и порева, в том числе и заднеприводного, которым многие заменили традиционное, желая выйти замуж девственницей. Из-за чего у фанаток этого дела в дребезги раздалбывался сфинктер, что приводило к тому, что французские мамзели могли в любой момент нежданно-негаданно рукнуть в отсеке, чем вызывали волну лузлов. Поэтому дамочки додумались таскать с собой маленьких собачек, чтобы списывать на них свою непроизвольную канонаду, но потомки Д’Артаньянов быстро смекнули, что к чему, и с тех пор все знали, что дама с маленькой собачкой ждёт трубочиста, который бы прочистил её дымоход.

История настолько зашла браткам, что вскоре Марту все принялись называть не иначе как Мартанус, издавая при этом пердящий звук. Вскоре этот прикол перерос в флешмоб и братки щеголяли друг перед другом всевозможными способами максимально похоже издать данный звук, кто при помощи рта, а кто засунув ладонь под мышку. Но и это ещё не всё.

Один раз, когда Марта со своим обноновцем заходила в зал, неся в руках собаченку, то кто-то громко издал жопный выстрел, чем сорвал бурный одобрительный гогот среди братвы, положив этим начало традиции встречать Марту своеобразной канонадой. Такая травля продолжалась больше месяца и один раз Марта не выдержала и слетела с катушек, принявшись хуесосить всех окружающих, бить посуду, срывать скатерти и устраивать прочий бабский дебош.

Мы всем своим холуйско-холопским составом наблюдали этот пиздец с нескрываемым восторгом, ведь все прекрасно понимали, что это финально-прощальное выступление Марты, и больше она сюда никогда не попадёт, ведь «чёрную карту» в Golden Lion давали и не за такие исполнения. И вот, когда двое молодчиков из секьюрити вели Марту на выход, я, изобразив максимально веселое лицо, театральным жестом помахал ей на прощанье, чем вызвал поистине лютое негодование, которое удесятерило её силы и она сумела вырваться из стальных лап охраны, схватила с ближайшего стола первый попавшийся стакан и швырнула мне им в голову.

На мою беду, такому сильному и точному броску позавидовал бы любой профессиональный бейсболист. Стакан попал четко в челюсть, и рассёк верхнюю губу, отправив меня в глубокий нокаут. Я упал как подкошенный и последнее, что я слышал, был истошный крик Марты:

— Хули ты ржешь, чмо! Так и будешь всю жизнь этому быдлу кофе наливать...

После чего в глазах у меня потемнело и очнулся я уже в больнице, где мне наложили швы и отправили отлежаться пару дней дома.

В общем на память про ту шкуру, Марту, у меня остался небольшой шрам над верхней губой, который, по мнению большинства наших официанток, придавал мне брутальной сексуальности, но я, всегда когда смотрел на себя в зеркало и видел этот шрам, то слышал голос Марты:

— Так и будешь всю жизнь этому быдлу кофе наливать!

И это заставляло меня каждый раз задумываться о том, что быть баристой всю жизнь это совсем не то, к чему стоит стремиться, а шрам превратился в некое клеймо неполноценности. Один раз на корпоративе по пьяне я поделился своими мыслями со знакомым поваром и он мне сказал, что его брат работает в аукционном доме «Картин», и что им постоянно нужны толковые оценщики, а у меня историческое образование, поэтому может есть смысл попробовать свои силы там?

Но по началу я не придал этому значения, ведь мир антиквариата казался мне каким-то далеким и таинственным. Это тебе не кофе бандосам варить, подумал я и благополучно забыл про этот разговор, всецело погурузившись в сливу, заливая алкоголем мысли о своей ничтожности, которые лишь только усилились утром, ведь с бодунищи мало кто не ловит лютый депресняк и адское чувство вины за всё, что происходит в этом дерьмовом и несправедливом мире.

Приняв душ, я в очередной раз увидел в зеркале шрам над губой, который в тот день громче прежнего кричал мне: «— Ебать ты лох!». С невероятным чувством собственной никчёмности я отправился на работу в Golden Lion, чтобы прислуживать тем, кем я никогда не смогу стать, работая баристой.

День сразу не задался, и я трясущимися с бодуна руками уронил чашку, которая разбилась в дребезги, привлекла внимание посетителей, и я поймал на себя пару-тройку презрительных взглядов. Получив пиздячек от администратора, я стал за стойку и услышал гнусавый голос незнакомого бандоса:

— Сыщь, пацык, а брызни-ка мне кофейку! Бегом!

Это была последняя капля, и я сорвав с шеи бабочку, разъярённо гавкнул в его сторону:

— Слышишь — Подышишь!

и пулей вылетел из осточертевшего зала, гаркнув администратору:

— Я увольняюсь!

Далее были невнятные пару дней сливы и зассыкалова, но надо было возвращаться обратно в этот дерьмовый мир и искать себе новую работу.

Выйдя на улицу и купив себе газету с объявлениями я открыл её на первом попавшемся месте и прозрел — на меня смотрело большое объявление: «Аукционный Дом «Картин» приглашает соискателей на должность «Младшего помощника»....» и вспомнив мой недавний разговор, я понял, что это знак, поэтому уже на следующий день, максимально свежий и отутюженный, я сидел на первом этаже большого трёхэтажного здания с золотой табличкой «Аукционный Дом «Картин» и проходил собеседование. Как вдруг нашу беседу прервал какой-то разъярённый крик, за которым последовал звук шагов и чей-то рёв:

— Смогу ли я наконец-то выпить нормальный кофе или нет????

Парень, который собеседовал меня, вмиг поменялся в лице и пулей вылетел из кабинета в холл. Выбежав за ним, я догадался, что это негодует шеф всей этой богадельни, которого, судя по всему, весь персонал боится как огня.

На крики сбежались все сотрудники, наблюдая за тем, как посреди холла трясёт руками их босс, стоя напротив супернавороченной кофемашины и крича как сумасшедший:

— Так сделает мне кто-то кофе или нет?

Видя как все стоят в оцепенении, я спокойно подошёл к кофемашине и деловито спросил:

— Американо, эспрессо, лате...?

— Да сделай уже хоть что-нибудь— рявкнул босс, и по его виду я понял, что если он сейчас не получит кофе, то его ёбнет самый настоящий инсульт.

Благо своё дело я знал прекрасно и уже через минуту шеф сидел на кресле и с блаженной улыбкой пил мой кофе, а затем спросил у парня, который меня собеседовал:

— Кто это? — кивая в мою сторону.

— Якоб Якобович, - ответил парень- это молодой человек пришёл собеседоваться на должность...

— Вы приняты — перебив его сказал Якоб Якобович, со щенячьим восторгом смотря мне в глаза

— А можно ещё кофе? — спросил он.

Так началась моя карьера в аукционном доме «Катрин» и моё знакомство с Якобом Якобовичем.