Встречь солнцу. По обе стороны от Камня
Chapter OneВ массовом сознании присоединение Сибири к России порой выглядит как мифологический сюжет. Сначала было ничто, Великая Бездна, что заполняла мир от Уральских гор на восток. И она породила бесконечные леса, горы и диких зверей, в особенности пушных: белку, соболя, горностая. Потом в Великой Бездне появилось Сибирское ханство, чьи пределы терялись в далёких таёжных землях. Ну а затем появился казак Ермак, что со своей дружиной перешёл за Камень и сокрушил Сибирское ханство, а потом уже в Бездну ринулись русские, присоединив Сибирь.
Естественно, это всё далеко от реальности. Просторы от Урала до Тихого океана никогда не являлись безлюдными, да и Сибирское ханство возникло не на пустом месте. Но обо всём по порядку.
Игра Престолов по-татарски
Пушные таёжные богатства Сибири с давних пор манили соседей. Уже в раннем Средневековье с жителями Северного Приуралья и Зауралья через Волгу и Каму вели торговлю хазарские и булгарские купцы. С XI века в землю Югры начинают прокладывать северные маршруты новгородцы. В XII-XIII веках взять под контроль «Великий меховой путь» стремились также и Владимиро-Суздальские князья. Но потом миру явилось то неумолимое, что перетряхнуло всю жизнь в Евразии — монгольское нашествие.
Именно тогда юг Западной Сибири вошёл в состав улуса Джучи или, как позже его назовут в русских летописях — Золотой Орды. Кулундинская и Барабинская степи, речные долины Иртыша, Ишима и Тобола стали вотчиной младшего сына Джучи — Шейбана. Взрывного развития или превращения этого региона в процветающую территорию это не принесло, и на добрую сотню лет здесь всё оставалось как и подобает на окраине империи: под ветром шумят кроны деревьев и степной ковыль, изредка прокричит птица или зверь, а до Великого Синего Неба по ощущениям намного ближе, чем до центральной власти.
И даже Великая Замятня улуса особо не коснулась этих мест. Но когда ставший ханом Тохтамыш начал войну с эмиром Тимуром, Шейбаниды выступили на его стороне. Кто ж знал, что этот выбор станет началом конца спокойной жизни на степном юге Западной Сибири? В ходе войны многие потомки Шейбана сложили свои головы, пошатнув и до того не самую централизованную власть в регионе.
Ну а в 1399 году, после битвы на Ворскле, где Тохтамыш вместе с Витовтом был разгромлен беклярбеком Золотой Орды эмиром Едигеем, бывший ордынский хан бежал за Урал, где создал уже новый улус и попытался помириться с Тимуром. Однако что-то пошло не так — сложно одновременно хотеть занять золотоордынский престол и быть в хороших отношениях с Тимуром, который эту самую Орду подмял под себя. А оттого в 1406 году Тохтамыш погибает в битве с Едигеем под Чимги-Турой — современной Тюменью.
А дальше началось традиционное развлечение того времени — война с сыновьями поверженного противника. Притом Едигей в ней выступил довольно мудро, расставляя на правление в восточных улусах лояльных себе людей. Одним из таких оказался Хаджи-Мухаммед, происходивший из рода Шейбанидов — да, тех самых людей, которых подвинул бежавший за Урал Тохтамыш (вот так и выступай после этого за него на войне). Всесильный беклербек даже планирует сделать его ханом всего улуса Джучи, но в 1419 году случается битва с последним из сыновей Тохтамыша — Кадыр-Берди. Рати Едигея и Хаджи-Мухаммеда сходятся с противником на берегу Яика, где всё поворачивается совершенно не в их пользу: Едигей погибает, но шейбанидский царевич умудряется сбежать. И по всей видимости, его лояльность настолько ценилась фактической властью в Сарай-Берке, что уже сын погибшего эмира, Мансур, вначале делает Хаджи-Мухаммеда ханом Золотой Орды, а затем тот в 1421 году в Тюмени провозглашает себя ханом всего Шейбанидского улуса.
И здесь нужно понимать, что более высокий титул золотоордынского владыки был скорее номинальным, фактическая его власть распространялась именно на восточную часть улуса Джучи — ту землю, которую в случае чего он мог привести к покорности своими силами. И подобная необходимость появилась уже очень скоро.
Буквально в то же время в Крыму (да, какие-то три тысячи километров) развернулась борьба между ханом Улу-Мухаммедом, его двоюродным братом Худайдатом и внуком Урус-хана Бараком. Притом царевича Барака поддерживал султан Мавераннахра Улугбек (вы его должны помнить по школьному учебнику как выдающегося математика, астронома, просветителя и поэта), к которому Барак обратился за помощью ещё в 1419 году. Однако подобное покровительство не слишком сильно помогло Бараку — схватку за Крым он проиграл, и, как и Тохтамыш ранее, двинулся на восток, в земли Хаджи-Мухаммеда.
Первый поход тюменский хан смог отбить и выгнать противника обратно на запад, но тот оказался настойчивым и в 1425 году вернулся и захватил Шейбанидский улус, объявив себя местным ханом. Но шейбанидский царевич не сдался и продолжил борьбу, через три года завершившуюся гибелью Барака и возвращением тюменского трона Хаджи-Мухаммеду. Но, как и всегда, на этом история не закончилась — на исторической сцене появляются его дальние родственники, среди которых самым серьёзным противником оказался юный царевич Абулхайр.
Вначале, видимо, с криками «Тюмень — не резиновая!» и «Да куда ж вы все лезете!» Хаджи-Мухаммед сумел нанести ряд поражений вражеской армии, однако Абулхайр оказался хитрее. Помните, что именно сын Едигея Мансур сделал нашего тюменского хана собственно ханом? Так вот, внук Едигея Ваккас оказался по другую сторону баррикад — именно благодаря его поддержке Абулхайр в 1430 году захватывает Чимги-Туру, берёт хана в плен и казнит его, объединяя под своей властью весь Шейбанидский улус. Думаете, финал? Ага, два раза.
В том же году родственники казнённого Хаджи-Мухаммеда побеждают Абулхайра и оттесняют его на юг, поставив новым ханом Махмуда, сына предыдущего хана, правление которого наконец-то приносит хотя бы какой-то мир в тюменские земли. И власть в Чимги-Туре после его смерти наконец-то переходит к другому правителю не силовым методом — следующим ханом становится брат Махмуда Сейид.
Но противостояние тюменских правителей с Абулхайром и его потомками не заканчивалось. После изгнания из тюменских земель на юг он умудряется разгромить Хорезм и утверждает свою власть в области Дешт-и-Кыпчак, где становится ханом Узбекского улуса. И после его смерти в 1468 году против его наследников выступает тюменский хан Ибак, сын Махмуда. Притом не только он — коалиция татарских правителей собирается довольно представительной. В неё вошли, кроме Ибака, ещё и казахский хан Джанибек, князь Ногайской Орды Аббас со своими племянниками, а также хан Большой Волжской Орды Ахмат (да, тот самый, с которым у Ивана III через 12 лет будет противостояние на Угре).
Закономерным итогом войны 1469-1471 годов оказывается разгром узбеков и вытеснение их из казахских степей на юг, в Среднюю Азию. И наконец эту главу сибирской истории можно считать оконченной.
Сердце Пармы. Кровь Югры
А теперь вернёмся немного назад во времени и посмотрим на другую сторону Уральских гор.
Со второй половины XIV века набирающее силу в Северо-Восточной Руси Московское княжество начинает распространять своё влияние на Приуралье. В 1379 году к миссионерской деятельности среди коми-зырян в Перми Вычегодской приступает ростовский монах Стефан Храп из Устюга Великого. Его просветительские усилия выливаются в создание древнепермской азбуки и перевод на коми-зырянский язык Евангелия. Именно он открывает школы для зырянских детей, а в 1383 году его назначают епископом учреждённой в Усть-Выми Пермской епархии. Символическое значение этого события велико — именно на месте Усть-Выми располагалось ранее языческое святилище, разрушенное Стефаном, дабы показать силу своего христианского бога супротив местных божеств.
Естественно, миссионерская деятельность была не единственным русским влиянием в пермских землях — сюда же начинают проникать и поселенцы, бегущие на восток от множества неурядиц Севера-Востока Руси. Опять же, не забываем и промышленников пушного зверя, которые тоже являлись частыми гостями в Парме. При этом не стоит забывать, что кроме Москвы на эти земли смотрел и Новгород, который пришёл сюда намного раньше и считал всё это своей вотчиной.
А оттого, когда во второй четверти XV века Московское княжество охватила феодальная война, новгородцы этим воспользовались и направили в 1446 году многочисленную рать на Югру. Войско вели воеводы Василий Шенкурский и Михайло Яковль. Ратники умудрились пройти за Камень, где укрепились в наскоро построенном остроге. Оставив в нём часть войска под командованием Шенкурского, остальные стали совершать рейды по окрестным селениям, захватывая местных жителей в плен вместе с жёнами и детьми. Югорские князья начали переговоры, пообещав собрать богатую дань в обмен на пленных, но вместо этого собрали сильное войско и напали на новгородский острог, который в результате кровопролитной схватки был взят, а остатки отряда Шенкурского отступили в окрестные леса, где были обнаружены вернувшимся из рейда Михайлом Яковлем. Видя, что острог разорён, а живых войнов осталось крайне мало, воеводы принимают решение возвращаться домой.
Но через пять лет уже пермские земли подвергаются погрому — за поддержку в феодальной войне Василия Тёмного туда в 1451-52 гг. приходят вятчане, которые поддерживали Дмитрия Шемяку. Что, впрочем, никак не повлияло на исход самой войны, а скорее выглядело как обычный грабительский набег. Сам же Василий II Тёмный победой в 1453 году завершает междоусобицу, и, дабы укрепить своё влияние в пармских землях, назначает сюда своих наместников из автохтонной знати — принявших крещение князя Ермолая и его сына Василия, передав им в пользование Вымскую землю. Одновременно в Чердынь направляется князь Михаил, старший сын Ермолая. Ну, а кроме этого, в 1455 году пермский епископ Питирим приступает к крещению коми-пермяков.
И здесь уже отлично видны различия в подходах к освоению этой территории между новгородцами и москвичами: если первые рассматривали эти земли скорее как промышленные угодья, с которых стремились получить в основном дань, то вторые стремились именно присоединить и освоить территорию, чтобы в дальнейшем включить в состав Московского княжества.
Но, как и в тюменской земле, о которой мы говорили ранее, спокойствия в Парме не было — уже в том же 1455 году князь Асыка из соседнего Пелымского княжества двинул войско с верховьев Камы на Вычегду, устроив там серьёзный погром, убив возвращающегося из земель коми-пермяков Питирима и разорив Усть-Вымь с ближайшими волостями.
На некоторое время Москва охладела к освоению этого уральского пограничья, однако в 1462 году уже Иван III, мстя черемисам и казанским татарам за набег на землю Великого Устюга, посылает рать на их земли. Великокняжеские воеводы с отрядами устюжан, вологжан и галичан прошли на судах по Вятке вниз и вверх по Каме до Великой Перми. Этот рейд был больше разведывательным, но он, среди прочего, позволил новому пермскому епископу Ионе возобновить крещение коми-пермяков.
Ну а через три года, в начале 1465-го, устюжанин Василий Скряба совместно с московскими и устюжскими служилыми людьми, а также вымским князем Василием Ермолаевичем поднялись по Вычегде и Сысоле до верховьев Камы и перешли Уральские горы Вишерско-Лозьвинским путём и направились в Югру. В ходе успешных боёв среди прочих пленников русским достались также местные князья Калба и Течик, которых отправили в Москву, откуда они вернулись домой, но уже с правом княжения в этих землях от лица московского великого князя.
Нахождение на постоянно неспокойном уральском фронтире, в отдалении от формального сюзерена, вынуждало пермского князя Михаила Ермолаевича лавировать между Москвой и находящейся совсем неподалёку Казанью, ставшей новым центром поволжского ханства, также стремившимся поставить под свой контроль прикамские земли.
Среди прочего, Михаил во главе относительно небольшого вятско-пермского отряда совершил удачный поход на Пелым, где сумел даже пленить князя Асыку, который, впрочем, быстро был освобождён из плена. Но когда брат Ивана III Юрий намерился идти войной на Казань, то пермяки отказались участвовать в этом, резонно рассудив, что хоть Москва и сильна, но Казань-то вон она — под боком. И если что пойдёт не так, никто Пермь не защитит от татарского набега.
Но история распорядилась так, что никто пермяков не защитил уже от московских армий. В 1462 году рати князей Фёдора Пёстрого Стародубского и Гаврилы Нелидова подошли к устью р. Чёрная, впадавшей в Весляну (левый приток Камы), и двинулись оттуда в пермскую землю на плотах, а дальше сухим путём на конях. В Прикамье у Анфаловского города московская рать разделилась на два отряда. Фёдор Пёстрый двинулся к Искору и на реке Колва разбил войско коми-пермяков, а после сжёг и сам Искор. Затем он на слиянии Колвы и Покчи построил острог, где сам со своей ратью и обосновался. Отряд же Гаврилы Нелидова двинулся на князя Михаила и разорил Чердынь, Покчу и Урос, пленив самого великопермского князя.
Михаил Ермолаевич был всё же помилован и оставлен на княжении, но центр пермских земель переместил в Чердынь, а сама Парма прочно вошла в состав Московского княжества, которое смогло обойти с севера Казань и укрепиться на этих землях, выйдя к Уральскому хребту.
Великий Князь и Великая Степь
Дипломатия Ивана III была довольно умелой и изворотливой. Некогда грозная Золотая Орда распалась, и её обломки, мягко говоря, не слишком хорошо ладили друг с другом, а оттого, например, Москве удалось, вступив в открытый конфликт с ханом Большой Волжской Орды Ахматом, заручиться поддержкой крымского хана Менгли-Гирея и Тюменского хана Ибака. И оттого само по себе Стояние на Угре было не изолированным событием, а одним из череды дипломатических усилий. В то же время, когда русские рати наблюдали на другом берегу Угры татар Ахмата, их крымские союзники отправились в набег на земли польско-литовского короля Казимира IV, бывшего союзником уже Ахмата. Тюменский же хан Ибак совместно с ногайскими мурзами двинул свои рати на ослабленную Орду с востока. В начале 1481 года именно он и убил того ордынского хана, при котором Москва окончательно освободилась от ига. А заодно присоединил к своей земле часть Нижнего Поволжья.
Притом сами же тюменцы стремились восстановить древний путь торговли по Зауралью, минуя Волгу и Каму. И даже несмотря на то, что один из первых купеческих караванов на Каме был разбит и ограблен ушкуйниками устюжанина Андрея Мишнева, сам путь, связывающий Среднюю Азию через лесостепное Зауралье с теперь уже русскими землями, был восстановлен.
Усиление могущества Ибака насторожила Ивана — ведь тот стал претендовать на главенство среди джучидов: его признавали главой влиятельные мурзы Ногайской Орды, и даже казанский хан находился в определённой зависимости. Это создавало угрозу если не самой Москве, то её приуральскому порубежью. И поводы для такой настороженности были что ни на есть реальные — во всё том же 1481 году пелымский князь Асыка, бывший вассалом Ибака, отправился в набег на Парму. Вогулы осадили Чердынь, сожгли Покучу, убили князя Михаила и несколько его сыновей. Лишь вмешательство ушкуйников Андрея Мишнёва, разбивших вогулов под Чердынью, спасло ситуацию.
Оттого весной 1483 году Иван III посылает рать за Камень, наказать Асыку. Князья Фёдор Чёрный Курбский и Иван Салтык Травин проходят Вишерско-Лозьвинским путём в Югру и наносят удар по Пелымскому княжеству, где хоть и разбивают Асыку и его сына Юмшана, но тем всё же удаётся сбежать с частью войска. После русская рать идёт дальше по Тавде, Тоболу и Иртышу в Обь. Захватив в плен нескольких югорских князей, они возвращаются домой, а в следующем году в Усть-Выме заключается мир между Москвой и Пелымом. В 1485 году же уже сын Асыки Юмшан приезжает в Москву, где выражает покорность Ивану III, который, в свою очередь, добавляет себе в титулатуру Князь Югорский.
Что характерно, война с Пелымом не привела к прямому столкновению Москвы и Тюмени, которые хоть и глядели друг на друга не очень по-доброму, но продолжали оставаться союзниками в борьбе с Большой Ордой.
В 1487 году русские берут Казань, пленяют хана Алегама, бывшего союзником Ибака, и сажают на казанский престол своего ставленника Мухаммеда-Эмина. В ответ на это уже в 1489 году к Ивану III прибывает посольство, представляющее интересы тюменского хана, с просьбой отпустить прошлого казанского хана из плена:
«Брат мой Алегам царь, по случаю в твоих руках стоит. Со мною впрок захочешь братом быть, брата моего ко мне отпусти; ко мне его не всхошь пустити, и ты его на ево вотчину отпустишь; ино то мне таково ж братство будет»
Ногаи, прибывшие в том же посольстве, в свою очередь, просили отпустить их родственников, попавших к русским во время казанского похода. Но на все эти просьбы Иван III не только ответил отказом, но и взял под стражу Тувача — одного из ногайских послов. Почему он это сделал? Потому что некоторые сторонники Алегама нашли убежище в Чимги-Туре, а ведь они повинны в набегах, грабежах и насилии на русских землях. Встречным предложением Москвы было, чтобы Ибак сам казнил всех сторонников Алегама, скрывающихся в его землях, а после уже пытался замириться с Иваном III.
Как не сложно догадаться, переговоры завершились немного ничем. Но ситуация в Степи начала меняться довольно стремительно. Тут на авансцену вышел ногайский мурза Муса, стремившийся выдать свою дочь замуж за Мухаммед-Эмина. Этому союзу стал напрямую препятствовать Иван III, потому в августе 1490 года к нему прибыло посольство уже от Мусы, напрямую предложившего Москве военный союз. А против кого был направлен союз? Правильно, против детей погибшего хана Ахмата: Муртозы, Седехмата и их братьев — злейших врагов и Москвы и Крыма. Потому такое шикарное предложение Иван с радостью принял и разрешил Мухаммед-Эмину вступить в брак с дочерью Мусы. На переговорах поднялся вопрос и другого союза: женитьбы старшего сына мурзы Ямгурчея на сестре Мухаммед-Эмина, однако, здесь русский князь попросил не торопить события.
Но уже эта история пустила трещину между ханом Ибаком и его ногайскими союзниками. Хан с непримиримым казанским князем Али Газы выехал в Тюмень, а Ямгурчей очистил свои земли от лихих (по мнению Ивана) людей и освободил часть пленных русских. Кроме того, ногаи вышли из-под руки Ибака, признав своим правителем чингизида Абдул-Фатта, который уже в октябре того же года прибыл в Москву с предложением дружбы. А на следующий год уже Муса и Иван III обменялись посольствами.
Тем временем Менгли-Гирей решил прогуляться по Великой Степи до сыновей хана Ахмата и позвал на это предприятие ногаев, которые с радостью согласились на такое предложение. Точно также в их компанию влился и хан Ибак, которому ногаи снова присягнули (ну, передумали, как говорится). Туда же направился и казанский Мухаммед-Эмин. Но степные альянсы — дело такое. Когда ранее согласившийся казанский хан не явился к Менгли-Гирею по весне 1492 года, то объяснил это тем, что вынужден заниматься обороной своих земель от Мусы и Ибака — неизвестно, что именно на это ответил крымский хан, но явно что-то нецензурное и по-татарски.
Однако боевые действия в Степи всё же случились: тюменские и ногайские татары разорили Нижнее Поволжье, взяли и разграбили Астрахань. На волне этого успеха Ибак послал к Ивану III послов с тем же самым предложением, что и в 1489 году — отпустить Алегама. Ну и про дружбу и братство тоже написал. Великий князь ответил, что братство и дружбу он хочет иметь с правителем Чинги-Туры, но предложение про Алегама проигнорировал. Однако сам Ибак ответ Ивана так и не прочёл — знатные заговорщики во главе с Мухаммедом Тайбугой в том же году подняли мятеж, взяли штурмом Чимги-Туру и убили хана, что, впрочем, не помешало его брату Мамуке стать новым тюменским ханом.
Новый хан вместе со своим племянником Кутлу-Султаном, сыном покойного Ибака, не оставляли надежд на восстановление своего главенства среди татарских государств. В 1496 году Мамук захватил Казань, но после неудачной осады Арского городка был изгнан оттуда местными князьями при поддержке русских войск. К сожалению для него, обратного пути в Чимги-Туру он не пережил и скончался.
Но уже через четыре года его брат Агалак снова осадил Казань, правда, не очень успешно, всё также бесславно вернувшись в родное Зауралье. Последним вздохом шейбанидского правления тюменской земли стал поход Кутлу-Султана на Пермь в 1505 году. Была осаждена Покча, разорена Соль Камская, но на обратном пути между Сылвой и Уфой татарское войско было настигнуто русской судовой ратью. Отягощённые добычей и пленными татары были разбиты, а их арьергардные отряды полностью уничтожены.
Это поражение надломило шейбанидских ханов Чимги-Туры. Они ещё какое-то время удерживали территории в Южной Сибири, а после окончательно ушли в Заволжье. Их земли же были частично присоединены к новому татарскому государству Тайбугидов со столицей на Иртыше, а саму Чимги-Туру оставили её жители.
Новая Сибирь
Движение Московской Руси тех лет на восток было чем-то неумолимым — крестьяне селились всё ближе к фронтиру, промышленные отряды заходили всё дальше за него. Но само понятие границы было несколько эфемерным. Вот где заканчивается русская земля? Вот за этими соснами? А может — за теми? А может, по другую сторону гор?
В 1499 году из поставленного в низовьях Печоры Пустозёрского острога в зимний поход двинулся четырёхтысячный экспедиционный корпус князей Семёна Курбского и Петра Ушатого. Преодолев горные перевалы Северного Урала, они обрушились на земли ляпинских югричей на Сыгве и Северной Сосьве, а небольшой отряд под командованием Василия Гаврилова Бражника-Заболоцкого нанёс удар по Пелымскому княжеству. Весной 1500 года русские вернулись домой с богатой добычей и большим количеством пленных. И после этого в титулатуре московского государя добавились новые слова: князь Кондинский и Обдорский.
А тем временем возникшее на обломках Тюменского ханства государство Тайбугидов постепенно набирало силу. Для постройки своей новой столицы, города Сибири, бек Мухаммед выбрал обрывистый береговой мыс Иртыша, чтобы сама природа защищала его, делая город неприступным почти со всех сторон. Единственная уязвимая сторона была прикрыта тремя линиями рвов и деревянными стенами с башнями. Внутри крепости располагались дворцы правителей, знати, мечеть, казармы гарнизона. Сам же город быстро становился ремесленным центром: мастерские кузнецов, оружейников, бронзолитейщиков, ювелиров и ткачей — создавалось впечатление, что новый правитель решил привлечь на свою службу всех лучших людей тюменской земли. Сюда же поступала пушнина из северной Югры, сюда же шли с юга караваны купцов из Средней Азии.
При этом отдалённость новой татарской столицы от Москвы позволяла ей длительное время находиться вне поля зрения великого князя. И учитывая энергичность русских в югорских походах, татарам было чего опасаться. Территория государства Тайбугидов была значительно меньше прежнего Тюменского ханства, их влияние распространялось лишь на осёдлое татарское население южной тайги и лесостепи от Уральских гор до Иртыша. Их вассалами были мелкие остяцкие и вогульские княжества низовий Тавды, Тобола и Иртыша. Тюрки, кочевавшие в степях южнее не подчинялись Сибири — они входили в состав Казахской и Большой Ногайской Орд.
Но, несмотря на малые размеры, правители Сибири входили в татарскую коалицию, направленную против Руси в период русско-казанских войн. В 1547 году их отряды совершили набег на Чердынь. По дороге было разорено и сожжено множество деревень, а на подступах к столице Великой Перми был разгромлен русский военный отряд, державший заставу.
Но в итоге и Казань, и после Астрахань, а затем и Большая Ногайская Орда перешли под руку московского царя. Перед сибирским ханом замаячила перспектива скорого вхождения в состав России, однако, не она стала основной его проблемой.
В это же самое время на южных границах государства Тайбугидов появились отряды царевича Кучума, потомка тюменских ханов, отправленного для отвоевания родовых владений властителем Узбекского государства Абдаллахов, происходившим из всё той же династии Шейбанидов.
Получив также поддержку от правителей Большой Ногайской Орды, энергичный Кучум наносил правителю Сибири Едигеру поражение за поражением, вынудив того обратиться за помощью к Ивану Грозному.
В январе 1555 года сибирские послы прибыли в Москву, где сообщили царю Ивану, что в обмен на военную помощь русских против Кучума Едигер согласен стать вассалом Москвы, однако, переговоры затянулись почти на три года. И дело здесь было в размере дани, которую сибирцы должны были уплачивать в Москву: Иван IV настаивал на 30 тысячах шкурок соболя в год, татары же пытались снизить эту сумму, оправдываясь тяготами войны. Наконец в 1557 году стороны договорились о ежегодной дани в 1000 соболей, а Иван Грозный прибавил к своим титулам ещё один: «царь Сибирский», но бескровного присоединения Сибири не произошло. Началась Ливонская война, потому едигер не получил самого главного, чего желал — военной помощи. А потому случилось неизбежное — в 1563 году отряды Кучума штурмом взяли Сибирь и сожгли её, а Едигер и его брат Бекбулат были убиты.
