Что такое домашний арест
Арестанты дела 212
Что можно и что нельзя делать под домашним арестом? Правда ли, что домашний арест — признак того, что суд вынесет оправдательный приговор? Как перевод под домашний арест сказывается на публичной поддержке политического заключенного?
Чтобы ответить на эти и другие вопросы об этой мере пресечения, 22 октября «Открытая Россия» провела публичную дискуссию о домашнем аресте. Бывшие политзаключенные, родственники нынешних политзеков, правозащитники и адвокаты обсудили специфику, сложности и недостатки законодательства.
Мы собрали все самое важное из этого разговора.
Открыл дискуссию ее модератор — адвокат Егора Жукова Илья Новиков.
Сначала Новиков опроверг устоявшееся представление о дальнейшем развитии дел фигурантов, оказавшихся под домашним арестом:
«Есть такое наблюдение у адвокатов: как правило, тот, кто находится под домашним арестом, получает скорее условное осуждение, чем реальное. Это, к сожалению, правило, которое не работает как правило, оно работает как тенденция, но в каждом отдельном случае суд имеет право назначить реальное лишение свободы человеку, который до оглашения приговора был под домашним арестом »
Новиков поблагодарил организаторов мероприятия и отметил важность ведения этой дискуссии.
Формальные особенности домашнего ареста:
- Браслет, который надевается арестованному для отслеживания его местоположения , ничего не стоит срезать и после этого скрыться, именно поэтому отбывание такого наказания — в первую очередь добрая воля обвиняемого. Данная мера пресечения с точки зрения предотвращения побега ничем не лучше подписки о невыезде и используется лишь из-за заинтересованность следствия для дальнейшего предложения сделки.
- Во время отбывания домашнего ареста можно столкнуться с различными препятствиями. У арестанта может не оказаться подходящего жилья (например, если он живет в апартаментах или не может быстро получить ответ от собственника квартиры). Отдельные проблемы приходится решать человеку, проживающему без родственников — с точки зрения суда пользоваться интернет-сервисами для заказа еды или встретить курьера нельзя. В таком случае совершить покупку можно только во время непродолжительной прогулки или через адвоката.
- Иногда во время домашнего ареста обвиняемый сталкивается с большим количеством ограничений, чем в СИЗО (например, доступ к телефону: при домашнем аресте его можно использовать только для вызова скорой помощи)
- Отдельные ограничения появляются из-за возможной слежки за квартирой — по политическим делам такое вероятно, и может повлечь за собой возможность попадания в СИЗО из-за общения с кем-либо, пришедшим в квартиру, или использования телефона кого-то из родственников.
Отвечая на вопросы пришедших, Новиков дополнил свою речь обсуждением оказания медицинской помощи: как правило, арестант имеет право только на скорую помощь, а вот доказать суду необходимость систематического помещения врача является очень сложной задачей; он также отметил, что не стоит рисковать и пользоваться смартфонами родственников — не факт, что в квартире нет камер и прослушивающих устройств.
Следующим выступил руководитель юридического департамента организации «Русь сидящая» Алексей Федяров.
Федяров начал с того, что готов ответить на вопросы и как юрист, и как человек, год отсидевший под домашним арестом.
Рассказывая о своем судебном процессе, он отметил, что его случай — один из немногих, когда решение суда отправить его под домашний арест было вынесено вопреки требованию следствия об отбывании ареста в СИЗО.
В своём рассказе он также подробно описал проблемы, связанные с браслетами, которые подчас вообще не работают должным образом. Федяров отметил специфику домашнего ареста Егора Жукова как фигуранта именно политического дела: вполне вероятно негласное наблюдение и прослушивание внутри квартиры, которое совершается в рамках дела оперативного учета — это дело серьёзное, используемое для фиксирования нарушений.
«Я, конечно, понимаю, почему люди относятся к домашнему аресту как к облегчённой мере, как к какому-то подарку: я сам к этому относился как к подарку в первый месяц».
Федяров описывал проблемы, с которыми может столкнуться находящийся под домашним арестом, среди них — зубная боль, лечение которой не входит в компетенцию скорой помощи, невозможность постричься, а также отсутствие заработка.
Отвечая на свой вопрос, почему же суды сейчас выносят эту меру пресечения, он объяснил, что арестанту в таком положении приходится постоянно о чём-то просить как следователя, так и сотрудников ФСИН: о прогулках, посещении врача: «Лучше сразу научиться правильно просить» — подытожил Федяров
Отдельным пунктом выносится психосоматическое состояние человека из-за ограничения свободы — довольно тяжело жить только среди нескольких родственников или вообще одному:
Отсутствие физической нагрузки, отсутсвие света — всё это так или иначе сказывается на здоровье.
«Были некоторые моменты, которые гораздо легче перенести в камере…» — Федяров объяснил, что во время нахождения в СИЗО, можно разговаривать с окружающими и хотя бы изредка менять обстановку, выходя на прогулки.
На вопрос из зала о возможности скорого реформирования данной системы, ответил:
«Финансирование остаётся, система остаётся, другого ФСИН у нас нет. Позитивного для людей ничего там не будет, — это Гулаг»
В конце своего выступления Федяров и Новиков ещё раз отметили, что «домашний арест часто используют, чтобы поторговаться» и рассказали о максимальном наказании для поручителя — штраф 10000 рублей — если арестант сбежал конкретно из-под поручительства.
Анастасия Павликова — сестра фигурантки дела «Нового величия» и жены Константина Котова Анны Павликовой, рассказала об особенностях жизни с человеком, находящимся под домашним арестом.
«Мне пишут: как хорошо, что твоя сестра наконец-то дома, хорошо, что она на свободе. Эта фраза меня всегда шокирует тем, что домашний арест — это совершенно не свобода, это такое же заключение, только дома».
Большими проблемами для Ани стали сложности в общении, обучении и, особенно, в лечении — для него нужно просить отдельное разрешение на посещение врача, которое не всегда усевали получить перед приемом.
Анастасия Павликова несколько раз акцентировала внимание на особой сложности домашнего ареста, когда обвиняемый живет один и не может общаться ни с кем, кроме защиты.
«У нас все письма хранятся в огромных сумках, чтобы она могла перечитать, потому что в данный момент с этими людьми она не может ни разговаривать, ни видеться, и для неё это хоть какая-то поддержка – помнить, что ей писали».
— подвела итог своей речи Павликова — «Ещё большой страх у людей: да, я дома, а вдруг меня сейчас заберут в те же условия — ты не можешь даже расслабиться»
Адвокат еще одной фигурантки дела «Нового величия» Марии Дубовик Максим Пашков в своём выступлении сделал акцент на том, что домашний арест связан с изоляцией от общества. Его нельзя считать свободой, эта мера пресечения иногда бывает хуже тюрьмы.
Первая и главная проблема арестанта — отсутствие возможности работать и получать деньги, из-за чего обвиняемый и его семья остаются без каких-либо средств.
Большим препятствием для осуществления защиты является запрет на почтовую корреспонденцию. К примеру, нельзя отправить жалобу на постановление, с которым ты не согласен — этим нарушается реализация права на защиту, ведь она в свою очередь нарушает порядок нахождения под домашним арестом.
«Обвиняемый, находящийся под домашним арестом, становится абсолютно уязвимым и, с точки зрения защиты , он целиком и полностью попадает в зависимость от адвоката»
Адвокат Анны Павликовой Ольга Карлова подробно описала проблемы, с которыми пришлось столкнуться ее подзащитной: например, запрет на посещение бассейна, который был необходим для улучшения здоровья Ани.
«У нас в государстве право строится на двух основаниях, первое — на жестокости, а второе — на глупости»
— прокомментировала Карлова условия содержания Павликовой под домашним арестом. Она также указала на необходимость прописать в законе, что именно обвиняемый может делать под домашним арестом и объяснить, почему ему нельзя работать. Карлова сослалась на положительный опыт разрешения посещения работы в условиях домашнего ареста, благодаря чему человеку удалось не выпасть из общества и сожалела, что такие случаи не анализируются законодателями.
Ольга Карлова завершила свое выступление такими словами:
Жена Константина Якаускаса Ольга Горелик рассказала об особенностях домашнего ареста в то время, когда ее мужу была выбрана эта мера пресечения — в 2014 году. Тогда он выдвигался на выборы в Мосгордуму, и следователи не скрывали, что это политическое преследование — оно было нужно для ограничения сбора подписей и последующего снятия с выборов.
Константину Якаускасу было разрешено общаться со всеми, кроме участников его дела, да и условия были легче тех, которые устанавливаются сейчас — рассказывает его жена.
«Человека эта монотонность подавляет» — Ольга Горелик завершила своё выступление напоминанием о психологической сложности отбывания ареста дома.
Александр Соловьёв подробно рассказал о деле Насти Шевченко — она находится под домашним арестом с января из-за обвинения в участии в деятельности организации, признанной нежелательной на территории Российской Федерации.
«Делалось очень много жестоких вещей, с осознанием того, что человек мучается»
Соловьев напомнил историю болезни и смерти дочери Анастасии Алины, когда следователь не разрешал обвиняемой посетить больницу, опасаясь ее побега. Чуть позже Анастасия Шевченко столкнулась с проблемой лечения зуба, так как на протяжении двух недель следователь отказывал ей в визите врача.
В момент избрания меры пресечения у Анастасии также была проблема с собственником арендованной квартиры, запретившим ей отбывать там домашний арест.
Условия домашнего ареста Анастасии Шевченко не позволяют ей выходить на прогулки и как-либо использовать интернет, в том числе и для онлайн оплаты коммунальных услуг.
«Её домашний арест — пример того, что домашний арест может быть совсем жесткий, имеющий из преимуществ только ванную комнату и постель… Её кейс можно изучать для того, чтобы рассказывать всем, что домашний арест может быть в очень многом хуже чем СИЗО»
Подвёл итоги встречи отец Сергея Фомина Владимир, согласившись со словами раннее выступавших спикеров.
«Всё правильно сказали, такая же ситуация — ничего нельзя» — прокомментировал он домашний арест сына и обратился к присутствующим с просьбой не верить пропаганде федеральных СМИ — «А многие же верят!»
Напомним, Владимир Фомин в отсутствие своей жены, уехавшей из Москвы помогать дочери с внуками, помимо адвокатов, единственный, кто видится с Сергеем Фоминым и помогает ему с продуктами.
«Полная изоляция — общаться, гулять нельзя. Тут уже сказали: интернет и телефон — все запрещено». Он, как и Анастасия Павликова, рассказывал о радостной реакции знакомых на изменение меры пресечения сыну и напомнил, что домашний арест все же далёк от настоящей свободы.
«Распространяйте, пожалуйста, информацию» — на прощание попросил отец Сергея Фомина собравшихся.
Мы помогаем арестантам «дела 212», в том числе и тем, кто находится под домашним арестом, привлекая внимание публики к их несправедливому и неправомерному преследованию, материально и морально поддерживая их близких, а также обеспечивая регулярным передачками тех, кто в них нуждается.
Все это было бы невозможно без вашей поддержки. Вы можете внести вклад в наше общее дело, оформив пожертвование, или став волонтером кампании. Мы обещаем ежемесячно отчитываться за каждый рубль, пожертвованный в пользу арестантов.
«Дело 212» — наше общее дело