«Все, что я делаю, я делаю по собственному ощущению правды и правильности»

Ну что хочу сказать? Это теперь самый изящный и фотогеничный театр Москвы. На свет извлечен исторический паркет, отреставрирована лепнина, люстры начищены, старый красный – цвет запекшейся крови – заменили всеми оттенками Navy Blue. Для VIP-гостей оборудована особая комната, где большие люди раздеваются, выпивают и даже, простите, ходят в туалет. Один из больших людей - Роман Аркадьевич Абрамович - обеспечил театр двумя сверхдефицитными “сорокатысячными проекторами” в шумоизолирующих контейнерах. Не знаю, что это, но Костя говорит, что таких штук в Москве раз два и обчелся.

Стулья тоже Navy Blue, очень красивые. "Я ненавижу мягкие кресла в театре. Я за мхатовские и театронацевские деревянные, с жесткой спинкой. Театр требует некой мобилизации”, – строго объясняет Константин Юрьевич. Зато между рядами широкие, не как в экономе, проходы: Константин Львович Эрнст сможет вытянуть ноги. Мебель при необходимости демонтируется, и получается нарядный пустой зал. “А бал дебютанток можно?” – спросила я Костю. “Не будет, но можно”, – отрезал он. 

Короче, чтобы покончить с экстерьером и перейти к содержанию: теперь “Электротеатр” в части мероприятий точно подвинется. А сдача в аренду - всегда неплохая прибавка к пенсии для культурных институций.

Собственно, о главном: открываться должны были “Вишневым садом”, но не успели, и показывают “Таню” - это лирическая история часа на полтора (стулья!!!), с молодыми актерами, которых Богомолов набрал за эти два года, и с великим ветераном Бронной – Верой Владимировной Майоровой. Костюмы – любимого Костиного художника Ларисы Ломакиной. Действие происходит в период с 1934 по 1938 годы, и “я, естественно, опять буду обвинен, как после спектакля “Слава”, в том, что, рассказывая человеческие истории, не рассказываю про репрессии”, – предсказывает режиссер.

Еще в афише “Вишневый сад”, “Гамлет”, "Ручье-старичье”, "Платонов болит”. Милый детский театр “Домик Фанни Белл” ставит на Бронной спектакль для малышей. Скоро начнут репетировать Кирилл Вытоптов и Марат Гацалов.

Разумеется, меня волнует, изменилось ли что-то “после двадцать четвертого”. Костя отвечает ровно так, как я и предполагала: “Ни-че-го”. “Нечему меняться. Не то чтобы я что-то в последние годы замышлял или под что-то подстраивался. Был театр тонкий психологический – он останется. Был театр хулиганский – он останется. “Гамлет”, например, будет очень, в хорошем смысле, хулиганский, провокативный. Будут вещи театрализованные, энергичные, безумные. А будут - как “Таня” и “Вишневый сад” – выписанные, психологические, развивающие артистов”. 

Ну а что если вдруг кому-нибудь придет в голову вовлечь госслужащего Богомолова в какую-нибудь подлость? “Во-первых, я не понимаю, о чем ты говоришь в смысле подлости. Во-вторых, меня невозможно вовлечь помимо моей воли и помимо моего понимания, что дело, в которое меня вовлекают, праведное. И в-третьих, я вообще не ведусь на чужие оценки. И когда я что-то делаю и высказываюсь, и мне говорят: “Это подлость”, я отвечаю: “Идите куда подальше”. Потому что все, что я делаю, я делаю по собственному желанию и по собственному ощущению правды и правильности. Мы снимали с тобой юбилейный фильм “Татлера” – ты прекрасно знаешь, что со мной совладать невозможно. Если я что-то считаю правильным и нужным, я этого добиваюсь”. Ой, Костя, даже не напоминай!