Всадники апроприации

И перестал плакать; нужно было жить и исполнять свои обязанности.

Когда люди пишут – «приватизация Софии недопустима, ведь это памятник» - а именно так рассуждают большинство критиков решения турецких властей, будучи одинаково далекими от обеих затронутых религий, нужно понимать, что здесь значит «памятник».

В золотой век общемирового туризма, который мы все застали, «памятник» - это почти что косвенная собственность каждого человека, всегда доступное пространство для досуга и расширения кругозора. Штука с магнитика.

Историческое и национальное наполнение в «памятнике» переведены в спящий режим – они вроде бы есть, но найти их можно лишь в брошюрах и аудиогидах. Культура, которой «памятник» принадлежит, может им разве что молчаливо гордиться, но и для этого нужно регулярно подкрашивать стены и ежегодно отчитываться о потоке посетителей.

Любое предложение восстановить врожденную сакральность таких «памятников» (с неизбежными ограничениями для людей извне) будет воспринята в лучшем случае как кощунство.

В худшем случае могут усмотреть и фундаментализм – как же так, «всемирное достояние» ведь.

Но это всё – про вчера. Теперь памятники (уже без кавычек!) неожиданно оказываются не просто макетом национальной самобытности в натуральную величину и местом для селфи, а настоящей общественной передовой.

Любой памятник сегодня – это одновременно и оружие, и мишень. Для Эрдогана – это оружие. Для BLM-активистов, соответственно, мишень. 

Когда политологи, международники и прочие экипажи think-tank’ов заводят речь о кризисе международных организаций и договоров, когда цитируют Макрона с его «смертью мозга» НАТО – эти наблюдения одинаково справедливы, но несправедливо ограничены вопросами одной только политики и безопасности. 

Между тем, культуру от происходящего трясет ничуть не меньше. Когда очередной претендент на роль «регионального лидера» решает вдарить по национальному самосознанию, дело не ограничивается раздуванием армии и выходом из обрыдлых договоров родом из ХХ века. Дальше – «наша земля», «наша история», и да, «наше всемирное достояние».

Именно в таком порядке. Сперва наше.

Возвращение Софии статуса мечети – это буквально селективный Brexit, демонстративное (как для своих, так и для чужих) проявление независимости, пусть и смягченное обещаниями пускать туристов и содержать все в лучшем виде.

Как и сказано – сперва наше, потом всемирное. 

Тем более, что международные культурные организации, когда дело доходит до кризисов, оказываются даже более несостоятельными, чем их собратья из сфер экономики и политики. Во многом это не их вина – у условного ЮНЕСКО нет (и не может быть?) своих музейных миротворцев на танках с чертежей Да Винчи, которые бы могли отстоять условную Пальмиру, на пожар в Нотр-Даме куда быстрее и эффективнее отреагировали местные предприниматели и корпорации вроде LVMH.

Последние не стеснены в средствах и не тонут в бюрократических препонах, при этом всегда работают на положительный образ.

Пока «деятели культуры» подписывают коллективные заявления и корпят над очередным списком «памятников» в своем большом штабе, пиарщики с миллиардными бюджетами за спиной всегда оказываются на две головы выше и на два корпуса впереди.

Первыми на проснувшееся небезразличие людей к родному культурному коду отреагируют именно пиарщики, и если настолько плёвым делом оказалось закрыть храмы и дворцы вообще для всех, то отсекать чужаков - в разы проще.

Пускать, может, и будут, но уже в индивидуально-торжественном порядке. Каприз – деньги, правила вы знаете. 

В этих условиях – когда национальные культуры будут закрываться от мира и смотреть друг на друга волком – самым большим эксклюзивом и показателем статуса внезапно окажется т.н. «культурная апроприация», которая пока что главный жупел и пережиток империализма.

Но что сегодня удобное место для потоптаться – завтра будет отличным источником доходов и основой для общественной иерархии.

Было бы что апроприировать, а желающие найдутся.