Вождь поневоле
Белый шум
Мы можем теперь несколько ближе присмотреться к человеку, который, по мнению своих приверженцев, уже тождественен со своей партией, а по их горячему желанию, должен стать олицетворением судьбы Германии.
Биография Хитлера до войны известна нам почти исключительно с его слов; в рассказе Хитлера имеются пробелы в целые годы, а то немногое, что он сообщает, самым очевидным образом смазано. По его собственным вскользь брошенным намёкам можно предполагать, что политическое прошлое Хитлера вело его к нынешней цели далеко не прямо. В лагере противников даже намекали, что Хитлер имел какие-то связи с жидами. Так или иначе, народ имеет право требовать, чтобы политический деятель, требующий от него столь безраздельного и единственного в своём роде доверия, информировал его о своём прошлом точнее, чем это было сделано до сих пор. Тайна, окружившая движение и его вождя с самого начала, крайне повышала интерес к нему, но вместе с тем иногда вызывала чувство неловкости даже у его горячих приверженцев.
Путь Хитлера от рядового солдата к политическому деятелю известен. Он описывался уже не раз. Большинство профессиональных политиков желают сохранить существующую власть и лишь по возможности увеличить свою долю в ней. Хитлер — не таков. Что касается его позиции по отношению к довоенной власти, то она была и осталась консервативной. Ему достаточен был самый факт её существования; сам же он собирался тогда только красить и строить дома. Он верит в аристократию; для аристократии нужны подданные, и Хитлер с самого начала согласен быть подданным. Он принадлежит к числу тех, в ком только война пробудила интерес к политике. Такие люди, пришедшие к политике не по внутренней склонности, а в результате того или другого переживания, не всегда оказывались самыми крупными политическими талантами; но Хитлер, несомненно, не принадлежит к самым худшим из этих талантов.
Этот поклонник Фридриха Великого и Бисмарка{41} находит в Германской империи Вильгельма II только вредные наросты, нуждающиеся в устранении, но по существу его консерватизм позволяет ему удовольствоваться прелестями существующего режима и уповать на исцеляющую силу нации. Революция 1918–1919 гг. оскорбила сокровенные чувства Хитлера и не могла не толкнуть его на путь протеста. Хитлер обладал в достаточной мере темпераментом, чтобы довести этот протест до контрреволюции; его образу мышления безусловно противоречит всё революционное. И вот сторонник авторитарного государства, поклонник «культа вождя» уже 14 лет оказывается революционером поневоле. Первоначально в нём ещё говорит возмущение верноподданного, у которого отняли его короля. Лишь окружающая его обстановка, быть может, также пример Муссолини делают его «вождём», причём первоначально только вождём восстания. Сперва он считает своей задачей только расправу с марксистами. Ещё в октябре 1923 г. он заявляет, что задача его будет исчерпана, лишь только он приведёт народ к восстанию.
Но жизнь коротка, а путь учения долог; с течением времени образ вождя национальной революции мало-помалу превращается в его сознании в образ повелителя. В Хитлере уже рано сказывались черты преувеличенного самомнения; они чередуются теперь с внушающей большую симпатию, хотя и высокопарной, рассудительностью; когда в апреле 1922 г. ему предстоит отправиться на месяц в тюрьму за насильственный срыв собрания противника, он заявляет: две тысячи лет назад некто другой тоже был ввергнут в узилище и сделали это представители той же расы, которые теперь тащат в тюрьму его, Хитлера. Но год спустя он признаётся с глазу на глаз: «Ведь все мы лишь Иоанны Крестители в миниатюре. Я жду пришествия Христа». В этом заключается немалый трагизм; человек ожидает Мессию, тоскует по владыке, но в конце концов сам берёт на себя роль повелителя, потому что не нашлось другого господина. Здесь неизбежен надрыв. Поэтому его роль повелителя и остаётся всегда лишь образом и обещанием, никогда не претворяясь в дело.