Военное дело Античности: генезис фаланги

Когда появилась и как выглядела фаланга

Примерно в середине VIII века до н.э. греческий мир, в котором до этого господствовала аристократия, хотя и не консолидированная и не объединенная, начал коренным образом меняться. Отличительными чертами этого изменения были общий рост населения и рост социального и политического влияния условных крестьян «среднего класса». Дворянство сохранило свое ведущее положение, но герой, некогда буйный в своей индивидуальности и склонный к высокомерию, стал более вовлеченным в общественные дела и отныне должен был принимать во внимание запросы общества и вырабатывать у себя такую черту характера, как «софросюне» или «благоразумие» как некую квинтэссенцию гражданской добродетели.

В это время типичной формой политической организации греков становится полис, город-государство — община, состоящая из свободных граждан, организующихся и знающих свои институты. Большая часть греков жила в полисах. Исключения, которые составляли сельские поселения или государства, вроде Македонии, где все еще господствовала монархия, в основном можно было найти на севере или в отсталых районах центральной Греции. В VII веке в полисах начала формироваться тактика фаланги, первые зачатки которых были показаны уже у Гомера, и которая затем в тех или иных формах сохранялась в армиях эллинских государств до II века до н.э. Исследователи расходятся во мнениях относительно точного происхождения фаланги, скорости ее генезиса и особенностей этого процесса.

В своем хрестоматийном виде (VI-IV века) фаланга по существу представляла собой регулярное и упорядоченное построение воинов. Античные военные трактаты, которые, впрочем, могут быть датированы значительно более поздними временами, указывают стандартную глубину строя фаланги в восемь рядов. Строились в этот боевой порядок так называемые «гоплиты»; они набирались из числа тех граждан, которые могли позволить себе необходимое вооружение.

Вооружение было стандартизировано, но неоднородно: характерным элементом был гоплон — сильно изогнутый круглый щит с двумя ручками внутри: одной посередине (порпакс) и вспомогательной рукоятью (антилаба) ближе к краю. Наличие этих двух ручек придавало щиту большую устойчивость в руке воина. С другой стороны, наплечный ремень, характерный для более ранних моделей щитов, который позволял владельцу носить щит на спине и, таким образом, защищать себя от атак сзади при бегстве или отступлении, постепенно исчез. Теперь при бегстве щит приходилось выбрасывать, но довольно быстро подобная практика стала считаться проявлением бесчестья. Гоплон держали в левой руке, оставляя правую свободной для боя копьем или мечом. В качестве защитного вооружения гоплиты также были оснащены шлемами, нагрудниками и поножами. Типовой моделью брони был так называемый «торакс», который состоял из двух бронзовых пластин для живота и спины, соединенных крючками. На древнегреческом «торакс» буквально означало «грудь», «грудная клетка», так что происхождение наименования доспеха понятно. Важнейшим наступательным оружием оставались копье и меч. Дротики, легкие метательные копья, могли иметь дальность поражения до 25-35 метров и порой наносили критические ранения. Для стабилизации траектории полета и увеличения дистанции броска их часто использовали вместе с копьеметалкой, которая представляла собой небольшую дощечку, выступавшую как дополнительный рычаг силы при броске.

Поэт Алкей Лесбосский, живший на рубеже VII и VI веков до н.э., хвастается своим снаряжением в так называемой «оружейной оде»:

Медью воинской весь блестит,

Весь оружием убран дом —

Арею в честь.

Тут шеломы, как жар, горят.

И колышатся белые

На них хвосты

Там медные поножи

На гвоздях поразвешены;

Кольчуги там.

Вот и панцири из холста;

Вот и полые, круглые

Лежат щиты.

Есть булаты халкидские,

Есть и пояс, и перевязь:

Готово все.

Ничего не забыто здесь;

Не забудем и мы, друзья, —

За что взялись.

Таким образом, Алкей представляет арсенал, несомненно, состоятельного гражданина; на своем родном острове он, вероятно, принадлежал к правящему классу. В оде недвусмысленно читается гордость за имущество, хранящееся в богато убранном арсенале. Такое отношение можно интерпретировать как признак того, что менталитету зажиточных граждан полиса была присуща сильная воинственная составляющая. Однако в отличие от былых времен, знать больше не имела монополии на хорошее снаряжение. Демографические и экономические изменения обеспечили свободным фермерам из среднего класса возможность приобрести солидный базовый набор оружия. Таким образом, они могли сражаться за растущую общину полиса в случае войны. Сами же войны, которые раньше имели много черт частных споров между знатными кланами, теперь все больше становились делом государства. Быть воином теперь было неотъемлемой частью того, что значило быть гражданином. Часто право на участие в процессе принятия политических решений было связано со способностью вооружиться. Естественные различия сохранялись и в качестве вооружения: чем состоятельнее был гражданин, тем более качественное оружие он мог себе позволить. Простые воины обычно передавали свое оружие по наследству, что не представляло каких-либо сложностей за исключением, пожалуй, торакса, который все же имел ограничения по размеру.

Те, кто не мог обеспечить себя доспехами, не могли получить место в строю фаланги. Менее зажиточные люди, которые, безусловно, могли составить большинство в полисе, либо вообще не принимали участия в войне, либо сражались в качестве легковооруженных солдат, которые обходились отдельными элементами снаряжения и использовали камни, пращи или луки и стрелы. Таким образом, в целом способность сражаться в качестве гоплита была признаком довольно высокого социального статуса. В этом смысле возможность сражаться в рядах фаланги своего родного города рассматривалась как почетная привилегия.

Численность и тактика

Размер полисов сильно различался: в то время как самый густонаселенный полис, Афины, в V веке насчитывал до 50 000 граждан мужского пола, были и такие, где их едва насчитывалось несколько сотен. Когда Афины были на пике своего могущества в начале Пелопоннесской войны в 431 году до н.э., согласно Фукидиду, они могли выставить в поле максимум 13 000 гоплитов-граждан, тогда как размеры армий меньших полисов были гораздо скромнее. Получается, что лишь меньшинство принадлежало к классу гоплитов. Афинскую армию также могли дополнять метеки – лично свободные жители города, приехавшие из других мест и не имевшие гражданства. Не обладай в полной мере правами, присущими коренному афинянину или любому другому гражданину полисов Аттики, метеки могли быть достаточно богатыми, чтобы позволить себе хорошее военное снаряжение. Большинство греческих армий архаического и классического периодов состояло из рекрутов из нескольких союзных государств; для многих сообществ было жизненно необходимо работать вместе с другими, чтобы иметь возможность выставить в поле достаточную военную силу.

Таким образом, греческие армии были довольно небольшими, если судить по сегодняшним стандартам. Они также существенно уступали в численности армиям персидских царей, которые были главными конкурентами греков, особенно в V веке. Фаланга численностью в 10 000 человек была уже очень внушительной силой: при глубине в 8 шеренг она теоретически доходила бы до 1250 человек в одной шеренге. Но это было скорее исключением, на практике армии обычно были намного меньше, да и сама фаланга не всегда строилась в восемь рядов – все зависело от обстоятельств конкретного сражения и от местности, на которой предстояло сражаться.

В бою фаланга должна были наступать на противника, сохраняя монолитность строя. Во избежание преждевременного распада рядов, темп марша задавал флейтист – по крайней мере, мы доподлинно знаем, что такая практика существовала в спартанской армии. Наступление сопровождала боевая песня. Приближающаяся фаланга могла оказать значительное психологическое воздействие на людей, непривычных к подобному зрелищу и звуковому сопровождению. При столкновении с вражескими порядками решающее значение играли мощь и динамика. Задние шеренги физически и психологически усиливали давление на противника, передние шеренги непосредственно вступали в бой. Фактически сражались только первые два ряда фаланги, в то время как задние подпирали их спины и были готовы занять места павших. Задача состояла в том, чтобы попытаться вытеснить противника с поля боя или, по крайней мере, сломать его строй, сохраняя при этом целостность собственного построения как можно дольше. Сначала гоплит сражался копьем, нанося колющие удары, в качестве резервного оружия у него был меч. Если ни одной из сторон не удавалось подавить другую слитным натиском, ряды неизбежно распадались на групповые и одиночные схватки. На этом этапе сражения решающее значение могло играть численное превосходство одной из сторон. Бегство и преследование составляли заключительную фазу боя, когда преследующий пехотинец редко догонял убегающего человека, который бросал свой щит, мешавший ему бежать.

Однородность и сплоченность войск оставляли командирам мало возможностей влиять на ход сражения. Как правило, командиры становились на правом фланге и должны были подавать там личный пример. Безусловно, они могли заранее сыграть важную роль в исходе битвы за счет хорошей организации снабжения, мотивирующего поведения и ободряющих речей, занятия выгодных позиций на местности, обманных маневров, выбора поля боя и определения времени боя. Однако когда схватка начиналась, их тактический арсенал оказывался крайне скудным. Помимо физической подготовки и отваги, тактика фаланги требовала от солдат большой дисциплины, настойчивости и готовности терпеть ограничения, которые налагал этот тип боевого порядка. Как уже упоминалось, гоплиты архаического и классического периодов обычно были солдатами-ополченцами, и война не была их основным занятием в жизни. Мы почти ничего не знаем о военной подготовке; в большинстве полисов, за исключением Спарты, упражнения такого рода, вероятно, были добровольными, по крайней мере, в VI и V веках. Уже невозможно реконструировать, каким образом крестьяне, аристократы и ремесленники срослись в мощную боевую единицу. Можно, по крайней мере, предположить, что крестьяне, составлявшие самую многочисленную группу в этих армиях, были физически вполне способны выдержать суровые бои в составе фаланги. У знати или богатых горожан было больше свободного времени, чтобы заниматься спортом, охотой и боевыми танцами; выходцы из этих кругов также занимали руководящее положение в армиях.

Помимо численности войск, наиболее важными факторами успешного сражения были моральный дух и боевая готовность солдат: при столкновении лицом к лицу все участники боя скорее будут рефлекторно уворачиваться от угрозы, чем бросятся на противника или сосредоточатся на том, чтобы точно прицелиться. Сплоченность фаланги была средством противодействия этой модели поведения, пустившей глубокие корни в нашем подсознании. Монолитность боевой линии, в которой воин сражался плечом к плечу с товарищами, и осознание того, что если он побежит из строя, в котором он должен всегда прикрывать своего соседа по шеренге большим щитом, то он подвергнет опасности не только себя, но и своих товарищей и, таким образом, позже столкнется с презрением со стороны общества, помогали преодолеть страх. Повышение мотивации солдат-граждан имело решающее значение. Ранним свидетельством попыток поднять моральный дух бойцов являются поэмы жившего в VII веке спартанского элегика Тиртея, который в своих стихах неоднократно призывал сограждан к решительным действиям по случаю войны Спарты против соседней Мессении. В частности, он восхвалял перед своими слушателями достойную смерть после мужественного боя, противопоставляя ее бесславным попыткам спастись бегством: «Юноши, бейтесь же, стоя рядами, не будьте примером бегства постыдного иль трусости жалкой другим». Тиртей обращается к сообществу своих сограждан и товарищей-воинов, чтобы сражающийся человек «широко шагнув и ногами упершися в землю», держал строй «губы зубами прижав». Индивидуальная этика, которая отличала гомеровских героев, здесь коллективизируется, и война служит уже не столько полем чести для знати, сколько испытанием мужества для простолюдинов. Конечно, стихи Тиртея также являются признаком того, что самоотверженная битва в те времена не была чем-то само собой разумеющимся для полиса; скорее, создается впечатление, что песни поэта были крайне необходимы для поддержания боевого духа его земляков-спартанцев.

Преимущества тактики фаланги заключались, прежде всего, в сплоченности войск, достигавшей оптимальной эффективности в походе и в бою. Даже довольно робкие люди могли быть интегрированы в это формирование таким образом, чтобы они могли внести свой вклад в победу. Однородное тяжелое вооружение обеспечивало превосходство над менее оснащенными негреческими армиями. Были, конечно, и серьезные минусы. Фаланге нужна была ровная, лишенная естественных препятствий местность, чтобы иметь возможность полностью реализовать свой потенциал. Однако в гористой Греции такая местность встречалась не так часто. Кроме того, требовалась высокая дисциплина, чтобы иметь возможность держать строй в наступлении и тем более в бою. Подобный уровень дисциплины зачастую было непросто поддерживать среди новобранцев из свободных граждан, которые могли вообще не иметь военного опыта. Есть мнение, что непосредственно перед вступлением в бой фаланга слегка сдвигалась вправо, потому что каждый воин в строю бессознательно искал защиты за щитом своего соседа справа, стремясь так прикрыть свой незащищенный бок. При этом плотно построенная фаланга медленно реагировала на новые ситуации и вызовы в ходе боя из-за отсутствия мобильности. Самой большой слабостью, конечно, было отсутствие фланговой защиты; фаланга могла быть окружена и относительно легко атакована с боков более быстрыми войсками или превосходящими силами.

Тот факт, что фаланга оставалась основной тактикой греческих армий на протяжении веков, несмотря на ряд очевидных слабостей, безусловно, объясняется успехами, достигнутыми с ее помощью, особенно против не-греческих армий. Фаланга не встречала серьезного противника вплоть до появления на мировой арене римлян. Кроме того, эгалитарный (то есть уравнивающий всех) характер фаланги соответствовал политической организации и социальной структуре полиса как самоуправляющегося сообщества свободных граждан. Таким образом, граждане нашли подходящую для себя форму ведения войны.

Однако это ни в коем случае не означало, что тяжеловооруженные пехотинцы были единственным родом войск, который можно было встретить в греческих армиях. Легковооруженные воины или кавалерия часто использовались в дополнение к фаланге. В то время как первые пытались сокрушить противоборствующую фалангу с помощью дальнобойного оружия, такого как пращи, стрелы или дротики, вторые были особенно эффективны при защите с фланга и в преследовании. Поскольку коневодство в бесплодной Греции было чрезвычайно дорогим делом, только очень богатые семьи могли выставить на войну всадников. Лошади были скорее символом статуса, чем оружием войны, и особенно престижным было участие в гонках на колесницах, например, во время Олимпийских игр. В общем, кавалерия была малочисленна. Только в Фессалии и Македонии, где были обширные плодородные равнины, кавалерия могла достигать значительной численности, что сделало ее важным фактором в битвах.

Боги и трофеи

Конечно, войну нельзя было выиграть без сотрудничества с богами, поэтому было критически важно заручиться поддержкой высших сил. Выступлению армии в поход со своей территории предшествовали жертвы, которые должны были быть благоприятными, иначе кампания вообще могла не состояться. Нередко советовались с оракулами относительно того, будет ли война успешной, а предзнаменования сообщали о предполагаемом исходе битвы или войны или давали подсказки относительно того, было ли правильным конкретное военное действие или подошло ли подходящее время для похода. В греческих армиях нередко присутствовали провидцы, умело толковавшие такие знаки, а перед битвой греки часто приносили жертвы или молились. Пеан, боевая песня, которую регулярно распевали непосредственно перед началом сражения, изначально был гимном, обращенным к божеству.

Одной из немногих норм в обращении с врагами было то, что побежденная сторона должна была просить выдать тела своих павших воинов, тем самым признавая свое поражение. Кроме того, победитель мог воздвигнуть на поле боя так называемый «тропей» (tropaion), знак победы, чтобы объявить о своем успехе. Обычно это был деревянный шест, на который вешали часть захваченного оружия, а также снабжали надписью, свидетельствующей о победе. Именно отсюда произошел известный нам термин «трофей». Богов же благодарили, отдавая некоторую часть – вероятно, около десятины – захваченного добра их храмам.

Очень типичной чертой для греческой военной системы архаического и классического периодов было неумение штурмовать хорошо укрепленные города. Вплоть до IV века почти не было средств для прямого штурма. Длительные осады обходились ополченцам дорого, поскольку они не были профессиональными воинами и должны были зарабатывать на жизнь мирным ремеслом. Особенно актуально это было для крестьян. Однако зачастую единственным способом взять крепость была осада, позволявшая заморить ее защитников голодом, если только не удавалось подкупить или склонить к предательству кого-либо из них. Трудности, с которыми неизбежно сталкивались осаждающие, например, позволили афинянам во время Пелопоннесской войны (431–404 годы до н. э.) отступить за так называемые «Длинные стены», которые связывали город с портом Пирей, не позволив, таким образом, взять город в блокаду и пополняя запасы по морю. Впрочем, афинянам пришлось заплатить высокую цену за возможность укрыться в городе, поскольку из-за большой скученности, неизбежно вылившейся в плохие гигиенические условия, 430-429 годах по городу прокатилась эпидемия заразы, которую постфактум назвали чумой (в действительности, судя по данным ДНК-исследований, это был брюшной тиф).