Военное дело Античности: эпоха героев

Краткая ретроспектива античного военного дела

С точки зрения многих древних и современных наблюдателей Античность – это эпоха, во многом сформированная войной и воинами. История Античности от гомеровского периода (VIII-VII века до н.э.) до смерти императора Константина (337 год н.э.) стороннему наблюдателю может показаться практически непрерывной чередой военных конфликтов. Начало европейской интеллектуальной истории приходится на «Илиаду» Гомера и, следовательно, мы можем сказать, что в ее основе лежит описание долгой и кровавой кампании. Древняя историография в основном посвящена войне, и нельзя отрицать, что в целом многие произведения литературы и изобразительного искусства в Греции и Риме посвящены предумышленным и непредумышленным убийствам, сражениям и войнам. Некоторые из самых известных фигур в греческой мифологии и древней истории сегодня, такие как Одиссей, Александр Великий, Ганнибал и Цезарь, были героями войны или военачальниками и добились своего высокого положения и славы на поле боя. Война была обыденностью, а мир, напротив, был скорее чрезвычайной ситуацией. Эту идею выражал философ Платон, описывавший отношения между государствами как необъявленную войну.

Современные исследования рассматривают этот образ древности по-разному. Некоторые говорят о вездесущности войны, и многие ученые рассматривают древние общины как военизированные общества, в которых военные конфликты были нормой и сильно влияли на взгляды и образ жизни людей. Бесчисленные научные исследования посвящены различным аспектам войны: исследуются не только военно-технические, стратегические и тактические вопросы или описываются сражения, но также рассматривается место войны в обществе и культуре.

Даже произведения популярной культуры, посвященные Античности, так или иначе, касаются войны. Можно вспомнить такие фильмы как «300», «Спартак», «Гладиатор» и тому подобные – везде война прямо или косвенно присутствует на экране. Это утверждение верно даже для комедийной продукции вроде мультфильмов и кино про галла Астерикса, где фоном идет война с римлянами.

Это восприятие определенно имеет свою основу в исторической реальности, что можно показать на примере нескольких фактов: на самом деле, гомеровский мир, насколько мы можем его представить, сформирован воинственными идеалами правящей знати, которые оказали длительное влияние на последующие эпохи греческой истории. Считается, что Афины, наиболее важный город-государство (так называемый полис) классической Греции, за период с 490 по 322 год до н. э. провели в состоянии войны порядка ста лет. Главный конкурент Афин, Спарта, до сих пор считается воплощением сообщества, ориентированного исключительно на военный успех. Основой могущества империи Александра и последующих эллинистических держав также в первую очередь были военные успехи их правителей. Римляне были завоевателями и правителями огромной империи, в результате чего римское общество считается сильно милитаризованным. Сейчас нам это может показаться чем-то варварским, однако в этих государствах война была неизбежной и даже рутинной частью повседневной жизни.

В то же время важно понимать: древняя война имела множество ограничителей – природных, культурных, технических, экономических, религиозных, политических. Интенсивность, географический охват и продолжительность войн сильно различались в зависимости от социальных условий и общей ситуации. Их последствия, хотя и ужасные в отдельных случаях, далеко не всегда были длительными или особенно серьезными для затронутых этой войной обществ.

Верно, что ранний греческий мир, о котором рассказывают гомеровские эпопеи, был сформирован войной. Для героев, которые находятся в ее центре, вооруженная борьба была самым важным испытательным полигоном в попытке доказать свою продуктивность и состоятельность. Это нашло отражение в таком культурном тропе, как «аристея» или «аристия» – в переводе с греческого дословно «превосходство» (от «аристос» или «лучший»). Аристея – это момент наивысшего могущества героя, когда он показывает в битве все свои лучшие стороны, и никто не может с ним тягаться. Зачастую аристея могла приводить к смерти героя – он буквально превозмогал себя, совершал какой-то подвиг и погибал, поскольку по логике поэмы попросту достигал своего пика. Собственно, отсюда же происходит и само слово «аристократия» – буквально «власть лучших».

В гомеровскую эпоху хорошо вооруженный аристократ был центром военной организации. Он буквально возвышался над воинами из более низких сословий, которые по понятным причинам были вооружены куда беднее него и в битве объединялись вокруг него. Для более наглядной аналогии, аристократ был кем-то вроде юнита-героя в некоторых RTS или RPG. Только такой человек по логике Гомера был способен на аристею, в одиночку сокрушать и обращать в бегство целые вражеские отряды, и только такому человеку могли симпатизировать и помогать боги.

Безусловно, в реальной жизненной ситуации такой аристократ, пусть и обладавших лучшим вооружением и боевыми навыками, едва-ли мог в одиночку одолеть отряд неприятелей, однако такая поэтическая гиперболизация аристократов, которые у Гомера становятся героями, призвана только подчеркнуть их положение в военной иерархии и важность на поле боя. Именно поэтому богиня Афина помогает в бою ахейскому герою Диомеду, а бог войны Арес – троянскому царевичу Гектору. Они уже априори являются великим героями просто потому, что аристократы, помощь бога или богини здесь скорее дает некий бонус и подчеркивает их статус.

Однако, если мы говорим о Гомеровской эпохе, в большинстве случаев эти столкновения представляли собой не масштабные войны между устоявшимися сообществами, но рейды и соседские споры между слабо и спонтанно организованными группами. Споры могли возникать из-за скота, урожайности и полей, они могли касаться чести, престижа и жажды приключений, кто-то хотел отстаивать свои собственные убеждения и идеи справедливости. Уметь защищаться – значит уметь защищаться от жителей соседней долины; война оставалась местечковым или в лучшем случае региональным делом. Ее выгодополучателями были частные банды, которые объединялись под руководством харизматичного и энергичного аристократа. На что-то более масштабное попросту не хватало демографических, экономических и организационных ресурсов.

Что касается Троянской войны, лежащей в основе «Илиады» Гомера и некоторых других более поздних сочинений других авторов (в первую очередь – «Эфиопида» Арктина Милетского), то, несмотря на находку археологами остатков городов, которые ассоциируются с мифической Троей, ее подлинность так и не нашла четкого подтверждения. Вероятно, что Троянская война является мифическим воспоминаниям о «золотых» микенских временах (сам Гомер жил позже, в так называемые темные века, ознаменовавшиеся крахом могущества прежних цивилизаций) и своеобразной ностальгией по ним.

По сравнению с более поздними эпохами, архаический период (VII-VI вв. до н.э.) оставался относительно мирным, по крайней мере нам мало известно о длительных и сколь-либо масштабных войнах, а оформляющиеся государства постепенно изживали частные войны аристократов. Редко речь шла о полном подчинении или даже об уничтожении противника. Важным исключением были Мессенские войны (VIII-VII вв. до н.э.), которые закончились завоеванием спартанцами юго-западной части Пелопоннесского полуострова, известной как Мессения. Эти войны длились несколько десятилетий, и по их итогу победитель, то есть Спарта, получил возможность стать сильнейшей военной державой Греции. Но обычно победа больше ассоциировалась с добычей, честью и престижем. Захват территории противника или даже ее уничтожение вражеского государства – в отличие от спартано-мессенского конфликта – были крайне редкими. Завоевание хорошо укрепленного города было непосильной задачей для большинства армий, поскольку у них было мало эффективных орудий для разрушения стен, а тактика осады не входила в перечень популярных военных тактик того времени.

Долгое время войны были ограничены не только в своих масштабах, но и по продолжительности из-за реалий природы, в частности из-за смены времен года. Обычно война велась только в определенное время года, как правило – поздней весной и летом, часто между периодом посевной и сбором урожая или осенью после сбора урожая. Война редко шла круглый год; особенно неохотно люди воевали зимой. Это было верно как для сухопутных, так и для морских войн. В последнем случае причина нежелания очевидна: ветер и погода, которые в Эгейском регионе зимой бывают крайне суровыми, делали плавание по морю в это время очень трудным и опасным делом, зачастую – буквально невозможным.

С другой стороны, традиционно сезонная война на суше зависела не только от погодных условий, но, скорее, определялась составом греческих армий. За исключением Спарты, греческие сухопутные армии состояли в основном из ополченцев и, следовательно, из крестьян.

Лишь в очень редких случаях эти крестьяне могли себе позволить оставить свои хозяйства на целый год, и даже оставить их просто на летний период было рискованным делом, потому что в это время года крестьянин сталкивался с особыми трудностями. Кроме того, материально-техническое обеспечение греческих армий, то есть организация снабжения, было не очень хорошо развито. Особенно зимой, когда ничего нельзя было собрать с окрестных полей, виноградников или лесов и еды становилось мало, вопрос пополнения запасов вызывал определенные трудности.

Поэтому кампания редко длилась больше нескольких недель и обычно завершалась битвой, которая определяла исход войны. Предпочтительной тактикой ведения войны, конечно же, были не масштабные и сопряженные с риском битвы, а засады, набеги с воды и с суши, уловки, грабежи или уничтожение посевов и тому подобное. В это время, как и позднее, солдаты стали первыми жертвами войны. Им приходилось убивать своих противников в ближнем бою, они были мишенями для дальнобойного оружия, получали ужасные раны, с которыми античная медицина не всегда могла что-то сделать в принципе, также терпели голод, холод и жажду, в зависимости от гигиенических условий подвергались риску инфекционных заболеваний и были вынуждены совершать утомительные переходы. Легко понять, что эти физические проблемы приводили к большому психологическому стрессу.

Но гражданскому населению в ходе войн зачастую приходилось еще хуже. Их имущество, в том числе продукция сельскохозяйственной деятельности, были желанной добычей для победоносных армий. Пленников порабощали, и в некоторых случаях продавали за границу, если за них не платили выкуп. Это было особенно актуально, когда армия захватывала крепости или города, за стенами которых искали защиты женщины, дети и старики.

После персидских войн (490 – 479 гг до н.э.), когда коалиции греческих городов-государств удалось отразить вторжения персов в Элладу, Афины, благодаря своему флоту, сумели расширить сферу влияния на более обширные географические районы и взять их под свой контроль. Это, в свою очередь, потребовало проведения масштабных морских операций и фактического военного присутствия в контролируемом регионе. Даже Афины не могли потянуть это в одиночку, поэтому вскоре сложился первый Афинский морской союз (также известный как Делосский союз или Делосская симмахия в честь острова Делос, где находилась штаб-квартира союза). Впоследствии Перикл перенес штаб-квартиру в Афины. Изначально эта коалиция создавалась для совместной обороны от персов, однако ресурсы, полученные в виде дани от союзников, позволили Афинам затем создать динамичную и экспансивную морскую державу.

Попытки Афин установить свою гегемонию над Грецией натолкнулись на сопротивление Спарты, что в итоге привело к Пелопоннесской войне (431–404 гг. до н.э.), огромные масштабы которой уже нельзя было сравнивать с обычными военными кампаниями. В новой войне столкнулись уже не отдельные полисы, а целые системы альянсов, сражавшиеся одновременно на нескольких военных театрах как на воде, так и на суше, и это длилось несколько лет, даже десятилетий. Сторонам было необходимо разрабатывать долгосрочные стратегии, чтобы правильно рассчитать цели войны, доступные средства, геополитические реалии и силы неприятеля и внутренней оппозиции. Война стала более сложной, организационные, военные, материально-технические и политические требования возросли.

Эта тенденция к профессионализации продолжилась в IV веке до нашей эры. Хотя ополченцы оставались основой вооруженных сил греческих городов, все чаще на поле боя рядом с ними выходили профессиональные солдаты; иногда они специализировалось на определенных типах вооружений, и их можно было использовать независимо от гражданских нужд и требований. Александр Великий, движимый пламенными амбициями и откровенно гомеровским идеалом героя, в ходе череды кампаний в 334-323 гг. до н.э. победил огромную Персидскую империю и дошел со своими войсками до земель сегодняшнего Пакистана и даже до Индии. Он объединил военный потенциал Греции и Македонии, в том числе людей, ресурсы и военные традиции, причем основной задел для этого создал еще его отец царь Филипп II. Армия Александра включала в себя профессиональных солдат, осадную технику и могла похвастаться превосходным по тем временам материально-техническим обеспечением.

Последствия его победоносной кампании в Азии для греческого мира были огромны. Македонцы завоевали мировую империю, земли которой предлагали неизмеримо большее количество ресурсов, чем тем, что могла предложить бесплодная Греция. Все эти новые ресурсы и люди с тех пор также использовались в войне: армии диадохов, то есть военачальников и сподвижников Александра, которые сражались за его престол после смерти царя (начиная с 323 г. до н.э.) в возрасте тридцати трех лет, намного превосходили армии ополченцев греческих общин. Таким образом, весь Ближний Восток стал театром войны для греков и македонцев; в государствах диадохов, сформировавшихся в этом регионе, они образовали господствующий класс, во главе которого должен был стоять монарх, чья власть главным образом основывалась на военной силе. В результате эпоха эллинизма не только ознаменовала экспорт греческой культуры и образа жизни на Восток, где прежде доминировали персы, но способствовала распространению греческих боевых приемов и военных практик.

Сама же Греция стала игрушкой в руках великих эллинистических царств; в военном отношении греческие полисы как города-государства безнадежно уступали им, и поэтому уже не могли проводить независимую внешнюю политику. Можно сказать, что война разделилась на два типа. С одной стороны, эллинистические монархи боролись между собой за целые страны, за господство над перспективными регионами, за ресурсы и престиж, и в основном использовали профессиональных солдат; с другой стороны, Греция вернулась к форме конфликта между небольшими государствами, которые при поддержке небольших армий ополченцев боролись за гораздо меньшие цели. Поскольку великие монархии также имели в этом регионе свои собственные интересы и регулярно вмешивались в дела Греции, война на Южных Балканах никак не затухала.

Затем появление римлян навсегда изменило политическую карту Средиземноморья. Изначально Рим был относительно небольшим, но удобно расположенным городом, который стал доминирующим фактором в Италии отчасти благодаря разумной политике, а отчасти благодаря переменчивой, но в целом благосклонной военной удаче. Методика войны, которой придерживался Рим, не сильно отличалась от того, что мы можем увидеть у греческих полисов: его ресурсы были ограничены, и в отношении него также действовали географические и сезонные ограничения. Однако во время длительных войн с другими италийскими городами и племенами в Риме сформировалась настоящая культура войны. Война стала важнейшим испытательным полигоном для политической элиты, стремящейся к борьбе за лидерство, власть и престиж. Ты буквально не мог быть успешным и уважаемым политиком, если не проявил себя на поле боя. Рим был государством, которое постоянно воевало, благодаря чему там сложились сильные воинские традиции, впоследствии сделавшие Рим новым хозяином Средиземноморья. До конца Античности именно римляне оставались доминирующей военной силой.

Эпоха героев

Действие самого старого произведения в истории европейской литературы, «Илиады» Гомера, разворачивается во время войны. Эпическая поэма разделена на главы-песни, и автор буквально поет о битве греков с троянцами; сражения у Гомера – это лязг оружия и сонм боевых кличей, брызги крови, стоны умирающих воинов, и довольно реалистичные сцены смерти с обилием анатомических подробностей. Поскольку существует лишь несколько письменных источников по ранней греческой истории, а археологический материал вряд ли может предоставить информацию о социальных структурах и конкретных событиях, имеет смысл читать этот эпос не только как литературный шедевр, но и как исторический документ, позволяющий нам получить подсказки через культуру, из которой он исходит. Однако всегда следует иметь в виду, что гомеровские былины – это рассказы о вымышленных событиях. Троянская война, конечно, никогда не имела места в том виде, в котором нам ее преподносят, если вообще имела место; герои, которых мы встречаем в стихах Гомера – это мифические персонажи.

Живший в VIII-VII веках до н.э. Гомер использовал в качестве основы для своей эпической поэмы устные легенды о былых временах, обработал их и адаптировал к реалиям своего времени, чтобы потенциальный слушатель воспринимал их как можно лучше. Хотя события «Илиады» происходят в более ранние времена, культура и поведение героев соответствуют тому, что было в так называемые «темные века», когда жил сам Гомер. Проще говоря, он брал легендарных героев и помещал их в реалии времени, в котором жил как он сам, так и будущие слушатели его поэмы. В конечном итоге, подобные поэмы создавались для публичного песенного исполнения перед публикой за деньги, так что Гомер, в некотором смысле – это такой архаичный рок-музыкант.

Тем не менее, из эпоса можно почерпнуть некоторые реальные факты о греках времен Гомера. В «Илиаде» нашел отражение зарождающийся мир полисов, греческих городов-государств, поскольку в некоторых частях Греции уже развивались структуры городских поселений и появлялись первые зачатки политической организации. Но даже если сообщества с судами, советами и народными собраниями постепенно складывались, положение человека оставалось зависимым от его личной способности отстаивать себя против конкурентов внутри и за пределами полиса. Спортивные соревнования, вооруженные конфликты и заседания советов, в сущности, представляли собой арены, на которых лидеры состязались в более или менее благородном соревновании, которое у греков и римлян называлось словом «агон». Потеря богатства, силы или репутации в этом чрезвычайно агонистическом мире могла быстро привести к ухудшению и даже полному прекращению социального, или даже физического существования человека. Так что положение человека было шатким. Возможно, эта неопределенность отчасти объясняет большое значение, которое придается индивидуальному боевому мастерству в эпосе.

В конце концов, гомеровские воины тоже были не просто бойцами-одиночками. Гомером описаны два типа воинов, сражавшихся под Троей: с одной стороны, те герои и вожди, которым поэт дал имена. Они были хорошо вооружены, превосходили остальных по силе и мастерству и сражались в первых рядах. Во-вторых, простые безымянные бойцы, которые были плохо экипированы и в первую очередь служили поэту живыми декорациями и жертвами для выдающихся воинов. Первых можно назвать «промахами» (promachoi, примерный перевод – «чемпионы»), остальных – «лаоями» (laoi) что буквально означает «люди», «народ». Лаои сражались разрозненными отрядами, которые, однако, в определенных случаях могли объединяться. Греческая армия состояла из боевых частей, чей принцип построения основывался на племенной принадлежности; те или иные отряды представляли различные регионы, острова и общины Греции, не формируя при этом единой монолитной армии.

Можно предположить, что «промахи» происходили из аристократии, которая дома составляла правящий класс, отличающийся богатством и уверенностью в себе. Ключевыми обязанностями аристократа было ведение войны и защита собственного дома и рода от внешних врагов. Домашнее хозяйство обозначалось греческим словом «ойкос» (oikos), которое, в зависимости от контекста, могло означать «семья», «семейное имущество» и «дом». Аристократы могли позволить себе оружие, необходимое для этой задачи, и у них также было свободное время для физической подготовки к войне посредством упражнений с оружием, спорта и на охоты.

На протяжении поэмы Гомер неоднократно упоминает оружие своих героев. Однако эти описания вряд ли близки к реальности, потому описанное снаряжение – очень громоздкое и богато украшено золотом, серебром и драгоценными камнями, что сделало бы его непригодным в качестве настоящего боевого снаряжения. Поэтому данную информацию необходимо сравнивать с другими источниками, доступными историкам и археологам.

Основное снаряжение греческих воинов во времена Гомера состояло из щита, шлема и наголенников в качестве защитного вооружения, а также копья и меча в качестве оружия нападения; сюда также можно добавить какой-нибудь панцирь из металла или особым образом выделанной кожи. Конечно, в эпоху Гомера не было никакого единого стандарта вооружений (какой мы можем увидеть в Древнем Риме, например), потому что единый стандарт вооружений и униформы – это атрибут профессиональной армии. Щиты были разные, доспехи были разные – у кого на что хватило средств, тот в том и пришел. Были распространены как угловые, так и круглые щиты, которые могли различаться по размеру. Особенно своеобразным выглядит дипилонный щит, который можно увидеть на изображениях ваз и на монетах. Основная характеристика этого удлиненно-овального щита – вырез, сделанный с обеих сторон в центральной зоне, который словно разделяет его на верхнюю и нижнюю половину; возможно, это восходит к более древним микенским формам щитов. Как и большинство щитов той эпохи, он был снабжен наплечным ремнем, который позволял носить его как на груди, так и на спине. Большинство щитов той эпохи были изготовлены из кожи, которую можно было покрыть слоем металла, обычно бронзой. Также существовали плетеные и деревянные щиты; их края также часто покрывали бронзой, чтобы они могли выдерживать удары меча.

Второй важной составляющей защитного вооружения был шлем. Типология шлемов гомеровской эпохи столь же противоречива, как и типология щитов. Шлемы изготавливались из кожи и войлока, также существовали плетеные шлемы. Металлические шлемы (а их, на самом деле, было не так много в процентном соотношении), которые в основном формируют наше представление об облике воина той эпохи, имели больше шансов на сохранность по сравнению со шлемами, изготовленными из материалов органического происхождения, поэтому мы знаем об их форме намного больше. К началу VIII века до н.э. наиболее распространенным был шлем куполообразной формы. Украшавший его пучок конского волоса делал носителя шлема более внушительным, а также увеличивал защиту от ударов копьем или мечом сверху. Также Гомер описывает тип шлема, представлявший собой кожаный или льняной купол, на котором по окружности были закреплены клыки кабана. Это артефакт более ранней микенской эпохи, примерно XV-XII века до н.э., и в «Илиаде» он просто служит напоминанием о той замечательной эпохе предков, которую ни Гомер, ни его потенциальные слушатели, конечно, не застали, но в их представлении это был настоящий «золотой век». Потому что «раньше всегда было лучше», и в сравнении с гомеровскими Темными веками это во многом было так.

Самым уважаемым «героическим» оружием для атаки было копье, которое использовалось как для колющих ударов, так и для метания. На вазах нередко изображались воины с двумя копьями, и, согласно наиболее правдоподобным гипотезам, одно копье сначала надлежало метнуть в противника, а другим – орудовать уже в рукопашной схватке. Чтобы копье можно было использовать подобным образом, оно не должно быть слишком длинным или слишком тяжелым. Длинные копья, подобные тем, что были распространены в микенские времена, в эпоху Гомера встречаются редко. При этом, даже если подобный универсальный вид копья был наиболее распространенным типом оружия в век Гомера, существовали также копья, предназначенные либо исключительно для метания, либо для колющих ударов. Первые, то есть метательные, имели более легкие наконечники меньшего размера, а также металлическую втулку меньшей длины (втулка – это деталь наконечника, соединяющая его с древком). Это делало копье заметно легче. Энергия метания должна была давать таким копьям достаточно силы, чтобы пробить щит или доспех. Древко в основном делали из бука или ясеня.

В качестве дополнительного оружия нападения использовались мечи, но данные археологии и поэтические тексты той эпохи также свидетельствуют о распространении кинжалов, дубинок, пращей, луков и стрел. И если под рукой не было ничего другого, то гомеровский герой также мог просто взять камень и запустить им в противника со сверхчеловеческой силой.

Подобно шлему из кабаньих зубов, колесница, часто упоминаемая Гомером, также является воспоминанием о микенской эпохе. Как ни странно, герои Гомера используют ее только для того, чтобы добраться до места битвы, а затем выходят из этого боевого такси, чтобы сражаться пешком. Лишь в очень немногих частях поэмы сказано, что воин сражался прямо на колеснице; и здесь поэт, возможно, подхватил истории из древних времен, которые не обязательно должны были совпадать с реалиями его жизни. Короче говоря, греки Гомера действительно не знали, что делать с этим оружием, которое было разработано на великих равнинах Ближнего Востока.

Также есть определенные проблемы с оценкой роли кавалерии. Сам Гомер не упоминает в своем повествовании об участии конницы в битвах; для него лошади – только тягловые животные для колесниц. Кроме того, лошади были показателем престижа для богатых, которые хотели документально подтвердить свое положение путем разведения лошадей и повышения своей репутации. Более поздние греческие авторы, такие как Аристотель, прямо заявляют – и часть современных исследований вторит им – что кавалерия была самым важным оружием древней аристократии, однако если это было так, то очень странно, что Гомер вовсе не уделяет внимание этому моменту.

Мы не можем сказать ничего достоверного о том, чем были вооружены люди неблагородного происхождения. Они наверняка тоже старались защитить себя как можно лучше, но не у всех из них были средства, чтобы обзавестись каким-нибудь щитом. Их наступательное оружие тоже было хуже, чем у богатых. Однако резкое разделение между двумя группами маловероятно. Даже если эпос пытается убедить вас в этом, он предоставляет множество доказательств того, что автор был знаком с массовыми сражениями, в которых сталкивались большие группы людей. В некоторых местах поэмы даже говорится о рядах воинов или некоем подобии фаланги, то есть о рудиментарном боевом построении, которое позволяло военачальникам лучше видеть своих воинов. Но уровень организации был невысоким. Вероятно, что воины с наилучшим вооружением сражались в первом ряду или рядах, в то время как сзади их поддерживали товарищи, имевшие при себе дальнобойное вооружение. Также Гомер описывает ситуации, когда лучшие воины с разных сторон сходились в поединках, в которых могли проявить себя. При таком типе построения, когда лучшие воины стояли друг напротив друга в центре своих армий, и при этом тактика фаланги еще только нарождалась, и строй не был таким плотным и монолитным, подобные эпизоды кажутся вполне реальными и в настоящем бою.

Долгое время исследователи придерживались мнения, что эта рыцарская дуэль представляла соответственно агональную традицию (восприятие войны как агона, состязания), то есть определенное отношение к войне, которое содержало борьбу по правилам, в которых одни действия считались почетными, а другие осуждались. Согласно более ранним исследованиям, такое отношение продолжало оказывать влияние в постгомеровские эпохи и в дальнейшем формировало взгляд греков на войну как таковую. Однако сегодня подобная точка зрения уже не выдерживает никакой критики. Уже из текста Гомера, а также в целом из легенд, из которых поэт черпает свои мотивы, становится ясно, что существовало много способов ведения войны, и многие из них считались вполне допустимыми. Например, были широко распространены луки и стрелы, и хотя сам поэт осуждал лук как «подлое» оружие и предпочитал копье, многие герои в его поэме являются искусными лучниками и пользуются уважением товарищей и самого автора. И здесь мы видим некое противоречие между объективной реальностью, в которой жил Гомер, и его возвышенными представлениями. Нормы героического поведения не формировали реальность, как бы того хотелось самому Гомеру, и в войне, которая для греков той эпохи была скорее рутиной и повседневностью и включала многочисленные (и отнюдь не героические) набеги и грабежи, все средства были хороши, если они приводили к победе. Недаром и сама Троя была взята не решительным и героическим штурмом, а уловкой, которую придумал царь Одиссей – отнюдь не великий воин, но великий хитрец и искусный лучник. Эпоха героев заканчивалась.