Внутреннее делание и посмертная участь

Век электронных технологий все резче обнаруживает свое влияние на человеческий менталитет, формирует рациональное сознание, способное функционировать лишь в простейших категориях: зачем, почем и когда. Мышление, воспитанное в рамках компьютерных программ, становится шаблонным, а стало быть, полностью зависимым. В результате полет мысли снижается до уровня двухмерной плоскости, а процесс творчества под­меняется его имитацией по принципу электронных игр: манипулированием набором готовых элементов в пределах заданных алгоритмов. Все это естественно отражается на разных уровнях бытия, влияет на душу. Сегодня, чего ни коснись, наш практичный рассудок не успокоится, пока не получит мысленно «осязаемые» ориентиры, пока не заполнит соответствующие ячейки своей базы данных.

Между тем вопрос о смысле внутреннего делания, поставленный выше, связан с благовестием из иного мира, он предполагает рассмотрение предмета, едва ли изъяснимого в категориях рациональных. Тут главным образом требуется духовная интуиция, благоговение и вера. Однако наш современник, дитя своего века, склонен к известной прямоте и простоте, даже когда речь заходит о духовной жизни, о внутреннем делании души, — прежде всего хочется знать: в чем конкретно преимущества данного пути, стоит ли игра свеч? Снисходя к нашей слабости, приходится подбирать доступный для понимания ответ. Находим его в Священном Писании и  Предании,где, конечно, и он предусмотрен, в предведении всех наших недоумений, сомнений, вопросов, в предвидении меры очерствения нашей души.

Многими путями вводит Господь Своих чад в Свои обители многия. К спасению идут, конечно, и не соприкасаясь с учением исихазма: через жертвенное милосердие, сострадательную любовь, через смирение в истинном послушании, через  благодушное терпение тяжких недугов, суровых скорбей и исповеднических страданий, наконец — через высший подвиг мученичества. Не исчесть всех возможностей вселения в райские чертоги. По числу обителей множатся и пути, в них приводящие. Это разнообразие мест посмертного обитания говорит о том, что участь душ за гробом весьма различна. И не только насельников рая, обители столь же многи и в глубинах ада.

Некогда эту же тему обсуждали с прп. Макарием Великим. Спрашивали о тех, кто усердствует во внешнем: продает свое имение, отпускает рабов и исполняет заповеди Божии, однако при этом не радеет о внутреннем стяжании Святого Духа. Что же, «неужели, живя таким образом, не войдут они в Небесное Царство»? Не дерзая предварять высший Суд, преподобный напоминает об общем принципе: «Это предмет  тонкий для рассуждения», есть «много степеней,  различий и мер в одном и том же Царстве и в одной и  той же геенне». Ибо «Бог, праведный Судья, каждого награждает по мере веры... Но не все они — сыны, цари, наследники». Господь, взирая на души, дает по их состоянию: «есть меры избыточные, и есть меры малые, в самом свете и в самой славе есть разность». Однако не внешними делами определяется участь души, но «в сердце подвижников — там лукавые духи борются с душой, а Бог и ангелы взирают на подвиг» внутренней брани (прп. Макарий Великий). Точно также определяется глубина падения низверженных в преисподнюю. О различии меры мучений в аду прп. Макарию было открыто в молитвенном созерцании. Пребывающий в геенне греческий жрец признается: «от ног до головы мы стоим посреди пламени, и никто не может видеть лица другого, но слиплись спина к спине». Однако «под нами находится еще более страшная мука». Кому же уготовано худшее? И это для нашей пользы открыто: «Мы не ведали Бога и потому обретаем малую милость. Ате, которые знали Бога и отреклись от Него и не сотворили воли Его, те под нами» (Великий Патерик).

По воззрению святых отцов, понятие обители многий означает «различные ступени и состояния нравственной зрелости там, в раю. Хотя Царство одно, но имеет в себе много различий. В нем есть... разные степени обожения», и насельники в отношении добродетелей разнятся, как земля и небо (прп. Григорий Синаит). «Состояние каждого праведника в Царстве Славы будет точно соответствовать степени его способности к богообщению,  мере его восприимчивости к духовным благам». Неудивительно, что и «степени блаженства праведников будут различны». «Царство Божие, как эсхатологическая община, согласно библейским и святоотеческим свидетельствам, будет иметь» своего рода «структуру». Там «будет существовать  большое различие дарований, потому что в Царстве Божием немыслимо всеобщее равенство. Различие и многообразие, не разделяющее, но усиливающее единство Тела, несомненно, будет характерной чертой Царства» (Иоанн (Зизиулас), митр). Разнообразие обителей — это «различные меры ума, водворяемого в той стране» или «различия духовных дарований, какими наслаждаются по  мере восприимчивости ума» (прп. Исаак Сирин). Или же, говоря иначе: «Кто больше любит Бога на земле, тот в большей славе будет в Царствии. Кто больше любит, тот сильнее стремится к Богу, тот ближе будет к Нему. Каждый будет прославлен в меру любви своей... А кто не любит, тот не желает и не стремится видеть Господа и пребудет вечно во мраке» (прп. Силуан Афонский). Отцы подчеркивают, что «в Царстве Славы всякий будет иметь такую степень обожения, которая будет соответствовать совершенству в духовных возрастаниях нынешнего века» (прп. Григорий Синаит). Такое разнообразие естественно, ведь Небесное Царство Бога и не должно быть скудным, бедным, «наоборот, оно необычайно богато, непостижимо многообразно. И не может быть иначе, — если Бог сотворил мир таким разнообразным, то тем более должно быть разнообразным Царство Божие». Но, разумеется, объяснить толком мы пока не можем, «в чем же состоит это многообразие... это нам вполне неизвестно, а лишь  отчасти» (Вениамин (Федченков), митр). Ведь до времени мы только отчасти знаем и  видим как бы сквозь тусклое стекло; лишь когда настанет совершенное, тогда познаю и я совершенно: лицем к лицу. Ныне же нам доступна лишь область иносказания. Характерно известное толкование евангельской притчи, — отражающее иерархию вечной участи, — по которому подвижничество в миру приносит плод в тридцать крат, деятельный подвиг инока — в шестьдесят, созерцание — во сто крат.

Следуя той же традиции, отцы Церкви выделяют «три чина спасаемых», именуемых «рабами, наемниками и сынами», их духовный труд на земном поприще соответствует тому, что получают они при переходе в вечность, меняя «жизнь на жизнь — нынешнюю на будущую» (прп. Максим Исповедник). Не одинакова вечная участь тех, кто в сей жизни обрел спасение, и тех, кто достиг совершенства: «Царство Небесное подобно скинии, устроенной Богом. Оно, по образцу скинии Моисеевой, имеет  в двух завесах изображение жизни будущего века. В первую часть Царства Небесного войдут все освященные благодатью [спасенные], а во вторую, как духовную, — только те, которые здесь... в совершенстве священнодействовали тремя силами души  [совершенные]. Последние... проникнут в богозданную скинию и озарятся молниеносным сиянием». Эти последние — исихасты, трезвением очищающие сердца, без чего душа «ни теперь, ни в будущем не может быть со Христом одним духом и телом». Высшее достоинство в вечности будут иметь далеко не все, а лишь «получившие и сохранившие обновление Духа, невыразимо пережившие обожение. Но никто не будет во Христе или членом Христовым, если еще здесь не сделается носителем благодати, имея в себе, по апостолу, образец ведения и истины» (прп. Григорий Синаит).

Свое видение жизни за гробом имел просвещенный в созерцании прп. Серафим Саровский. Речь опять идет о трех уровнях. Образно выражаясь, «в будущем веке все разделятся на три разряда». Преподобный именует их своеобразно: «сочетанные, избранные и званные». Первые составляют чин совершенных. Сочетанные — это те, «которые чистой своей,  непрестанной молитвой и делами своими, а через то и всем существом своим сочетаются с Господом; вся жизнь и дыхание их в Боге, и вечно они с Ним будут». Избранные — это души спасенные, насельницы райских обителей, напоминающих небесные монастыри. Участь попавших в третий разряд — званных — хотя и выглядит мрачно, но это тоже одна из обителей спасенных от  геенны огненной, наиболее, видимо, распространенный случай среди спасшихся — здесь нет блаженства, но это все же не ад. Званные — образ тех, «которым темное место». Дана будет «им только коечка, в одних рубашечках будут, да всегда тосковать станут. Это нерадивые и ленивые», те, которые «общее дело да послушание не берегут и заняты только своими делами. Куда как мрачно и тяжело будет им; будут сидеть все качаясь из стороны в сторону на одном месте», — на этих словах старец Серафим горько заплакал (Серафим (Чичагов), архим. Летопись  Серафимо-Дивеевского мон-ря. М., 1996. С. 324).

Встречается еще один хранимый отеческим преданием образ, отражающий те же три чина. В этом случае совершенные, ступая в вечность, становятся как бы небесным клиром — архиереями и священством, теми, кто сослужит Самому Богу в  алтаре надмирного храма, у Престола Всевышнего.  Второй чин и третий являют собой разные степени спасшихся. Вторые — те, кто не вхож в алтарь, они не вершат эту, в полном смысле слова, Божественную службу, но могут молиться, наподобие прихожан, в стенах райского собора: одни возле самого амвона, другие допущены только в притвор. Третий чин составляют те, кто не удостоился участия в вечном богослужении даже в качестве прихожан. Определенным образом они тоже присутствуют, но достаточно отстраненно — образуя собой те «кирпичи», из которых сложены стены небесного храма.

О посмертной участи можно судить исходя из учения отцов исихастов. Опираясь на многовековой аскетический опыт, они говорят о трех видах подвижничества. Первый из них наиболее редкий и самый трудный, это удел тех, кто еще в начале пути «за свою горячность, или, вернее, предузнанные Богом, получают великую благодать совершенных». Поскольку «удержать в полноте полученный дар» никому не под силу, вся жизнь таких избранников становится подвигом за возвращение утраченного, подвигом по своей высоте соизмеримым с величием дара. Соответствующим бывает и конечное стяжание — высшая мера совершенства, доступная на земле. Подвижники второго рода, обладая  от начала сравнительно скромным даром благодати, «все же ревностно подвизаются в молитве и борьбе со страстями». Усердствуя в преболезненном подвиге, они со временем «познают большую благодать» и так, возрастая в течение всей жизни, достигают начальных степеней совершенства. К третьему виду спасающихся относится подавляющее большинство христиан. «Они привлекаются к вере малою благодатью и жизнь свою проводят в умеренном подвиге хранения заповедей, и лишь при конце жизни своей, в силу переживаемых страданий, познают благодать в несколько большей мере». Такое «бывает со многими монахами» (прп. Софроний. Старец Силуан. Paris, 1952. С. 14). Вечное же наследие каждого из подвижников окажется соразмерным тому, что было достигнуто им на земле.