Влюблённый паразит (Новелла). Глава 4.2

Смартфон Косаки начал издавать знакомую мелодию, имя на экране — «Хидзири Санаги». На этот раз, в отличие от их прошлого телефонного разговора, голос девушки звучал уверенно и давал понять, что звонит она не просто так.

— Я хочу кое-что испробовать. Подходи к библиотеке, — произнесла Санаги и положила трубку.

Косаку начали терзать сомнения, однако вскоре он сдался, переоделся, надел маску и перчатки и уже собрался выходить из квартиры, как тут же решил снять маску и выбросил её в мусорное ведро. Объяснения своему поступку парень найти не смог. Он просто был уверен, что так будет лучше.

Санаги ждала его на ступеньках возле парадного входа в библиотеку. Одета она, как и всегда, была не по погоде и даже слегка дрожала от холода. Сама девушка, однако, находила эту дрожь вполне нормальной. Завидев Косаку, она опустила наушники на шею и слегка подняла руку.

— Так что ты хотела?

— Не сейчас. По пути расскажу, — ответила Санаги и встала.

На протяжении дороги домой Косака не переставал украдкой рассматривать её лицо. Вплоть до мнительного предупреждения Идзуми он ни разу не задумывался о том, чтобы рассматривать Санаги в романтическом ключе, и сегодня всё было по-другому.

Получится ли у меня увидеть в этой любящей паразитов и страдающей от скопофобии девушке свою вторую половинку? — задал сам себе вопрос Косака. И тут же получил ответ: -Нет, конечно. И это правда. К Хидзири Санаги я и в самом деле не испытываю никаких особенных чувств, если не считать вполне естественную привязанность к ней как к человеку, на собственном опыте знакомому с моими переживаниями. Однако это далеко не любовь.

Ну что за идиотизм? — свои тревоги он перевёл в шутку. — Она же ещё ребёнок. Не верю, что Идзуми поднял на эту тему на полном серьёзе. Просто уточнил для уверенности. Самой что ни на есть уверенности, точно. Никаких сомнений.

Он внезапно заметил, что Санаги смотрит прямо на него. Сперва Косака забеспокоился, что все эти размышления нашли своё отражение на его лице, однако дело, как оказалось, было в другом.

— Эй, мистер Косака. Если бы я прямо сейчас попросила тебя погладить меня по голове, как бы ты поступил?

Сходу ответить на неожиданный вопрос парень не смог.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Просто гипотетически. Погладил бы? Или нет?

Он мысленно оценил услышанную гипотезу.

— Думаю, ничего невыполнимого в этом нет.

— То есть всё-таки бы погладил, верно?

— … И что с того?

— Во время наших совместных прогулок моя скопофобия отходит на второй план, — с этими словами девушка сняла наушники и убрала их к себе в сумку. — Рядом с тобой они мне не нужны. Возможно, мне становится легче оттого, что рядом находится человек, по-настоящему понимающий мои симптомы. За собой ты такого не замечаешь?

Косака прислонил руку ко рту и поразился сам себе.

Должно быть, предположение Санаги и являлось причиной его резкого желания выйти на улицу без маски. Думая о встрече с ней, он испытал облегчение и стал чувствовать себя гораздо спокойнее, нежели обычно.

— В самом деле. Полагаю, когда мы вместе, моя фобия тоже не так о себе напоминает.

— Я знала, — гордо произнесла Санаги. — Мы не можем этим не воспользоваться. Правда, я ещё не решила, как именно.

— Воспользоваться для чего?

— Разве не очевидно? Будем привыкать к внешнему миру. Курс реабилитации в виде трёхногой гонки, чтобы гулять по улице без перчаток и наушников.

— … Интересно. Неплохая идея, — согласился Косака.

— Так вот, я долго думала, и…

Девушка вкратце обрисовала свой план.

Семнадцатое декабря, суббота.

По сути, Санаги впервые пришла к Косаке до полудня.

Перешагнув через порог, она вручила ему билет на пассажирский экспресс, что тут же испугало хозяина квартиры. В детали изложенного ею плана входила поездка в отдалённые районы, но он и подумать не мог, что им предстоит отправиться за пределы префектуры.

Косака хотел было отдать Санаги деньги за билет, но она тут же его остановила.

— Не стоит, считай это моим подарком. Взамен попрошу лишь не жаловаться, когда мы приедем.

— Хорошо, — согласился он. А затем тихо добавил: — Но только если там не слишком грязно.

И они вышли. В рюкзаке Косаки лежали перчатки, в сумке Санаги — наушники, однако пользоваться ими они планировали только в исключительных обстоятельствах. Они не собирались обращаться к крайним мерам, пока ситуация окончательно не выйдет из-под контроля.

О поездке Косака почти ничего не помнил. Всю дорогу он отчаянно пытался ни о чём не думать, лишая себя возможности насладиться видом из окна или поговорить с Санаги. Девушка вела себя почти так же: всё время, что они провели в поезде, она ёрзала на месте и прятала лицо.

Симптомы их заболеваний и в самом деле проявляли себя не так сильно, как обычно. Однако это было сродни сравнению двух медицинских термометров, показывающих сорок и тридцать девять градусов. Расстройство остаётся расстройством, насколько бы слабо оно себя ни проявляло.

Стоило им выйти на станции Токио и перейти на ветку Яманотэ, как тревога Косаки достигла своего апогея. В поезде было ужасно тесно, и при каждой встряске парень налетал на ближайших пассажиров, которые тут же с неприязнью отталкивали его, словно он с ног до головы был облеплен насекомыми. С каждым вдохом ему всё сильнее казалось, что по организму распространяется передаваемая через дыхание окружающих людей инфекция.

Дикая боль в животе. Кислым комом подступающая к горлу рвота. Косака еле стоял на ногах и в любой момент мог упасть, расслабься он хоть на секунду.

Но рядом с ним была Санаги. Вцепившаяся в манжет его пальто, отчаянно сопротивляющаяся своей фобии и скрежещущая зубами девушка. Стоило Косаке вспомнить о её существовании, как боль в животе и тошнота немного отступили. На текущий момент я — единственная её опора. Что же произойдёт, если мне самому не удастся сдержаться? — подбадривал он себя.

— Ты в порядке? — тихо спросил Косака. — Идти сможешь?

— Да, всё хорошо, — охрипшим голосом ответила Санаги.

— Сразу дай знать, если станет совсем плохо.

— От кого я это слышу. Сам выглядишь не лучше, — задиристо отшутилась девушка. — «Сразу дай знать, если станет совсем плохо».

— Так и сделаю, — Косака улыбнулся.

Поездка длилась менее двадцати минут, однако, если перефразировать слова Эйнштейна о теории относительности, все эти двадцать минут Косака и Санаги держали руки на горячей печи: выйдя на платформу, Косака был измождён настолько, будто провёл в вагоне несколько часов.

Пятнадцать минут ходьбы на запад от станции Мэгуро.

— Прибыли, — Санаги остановилась.

Косака поднял глаза. Перед девушкой возвышалось компактное шестиэтажное здание, над входом которого виднелась надпись «Паразитологический музей Мэгуро».

Паразитологический музей?

— Не думаю, что мне стоит сюда заходить… — робко произнёс Косака.

— Ты обещал, что ни при каких обстоятельствах не будешь жаловаться, — Санаги повернула голову и улыбнулась.

Сил с ней спорить у него не было, и, следуя за девушкой, Косака вошёл в парадную дверь.

В небольшом предбаннике была вывешена информация о паразитах и представленных образцах. Рядами стояли окружённые витринами склянки с экспонатами — как самими паразитами, так и инфицированными ими существами или органами, — и Косака с Санаги принялись рассматривать каждый из них по очереди.

До текущего момента Косаку беспокоило то, что ему едва ли удастся сдержать себя в руках, однако образцы в стерильных медицинских склянках напоминали скорее некие абстрактные скульптуры, нежели насекомых, оттого и казались ему на удивление чистыми.

Внешне некоторые паразиты походили на лапшу или овощи. Глисты и бычьи цепни напоминали вьющийся кишимен, аскариды — спутанные ростки фасоли, а гирокотилиды — аурикулярию густоволосистую. Конечно, присутствовали тут и более необычные экспонаты, вызывающие желание тут же отвести взгляд: имевшая огромную опухоль на животе полевая мышь с эхинококкозом или голова зелёной морской черепахи, инфицированная озобранхусом жабродышащим. От одного их вида лицо Косаки машинально подёргивалось, в то время как Санаги без каких-либо проблем рассматривала всё вокруг.

Помимо Косаки и Санаги, вокруг бродили ещё пять групп людей, четыре из которых на вид казались влюблёнными парами. Некоторые из них время от времени вскрикивали, будто пришли сюда лишь посмотреть на страшных существ, однако присутствовали и другие, непринуждённо обсуждающие экспонаты, то и дело используя научные термины. Объяснить популярность этого музея как места для встречи между парнем и девушкой Косаке оказалось не под силу.

— Мистер Косака, смотри, — заговорила Санаги, после чего перевела взгляд на витрину.

Смотрела девушка на склянку для образцов, наклейка на которой была подписана как «Спайник парадоксальный». «На первый взгляд они похожи на обыкновенных бабочек, однако данный уникальный паразит являет собой двух червей, встретившихся ещё в виде личинок и ставших одним целым» — написанное чуть ниже более или менее совпадало с тем, что ранее объясняла Косаке Санаги. Основатель паразитологического музея Мэгуро, Сатору Камэгаи, всю жизнь посвятил изучению представленного паразита, поэтому оный и стал логотипом музея.

Косака взглянул на него через выставленную перед склянкой лупу.

— Ну как? — спросила Санаги.

— … Словно бабочки.

Паразиты и вправду очень напоминали бабочек. Беловатых бабочек с маленькими задними крыльями, по форме схожих с брелком Санаги.

Косака присел на корточки и ещё некоторое время рассматривал выставленных спайников. По какой-то причине эти символично соединённые черви вызывали у него сильную тоску.

На втором этаже были представлены такие известные паразиты, как токсоплазма гондии и эхинококк, а также стенд с поясняющей информацией о спирометре эринацеи. Согласно тексту, этот ленточный червь, попадая в организм человека, приводит к паразитическому заболеванию, известному как спарганоз. Данное наименование на японском языке содержит в себе термин «орфанный червь», употребляемый для обозначения насекомых, у которых идентифицирована лишь личиночная форма.

— Строго говоря, называть спирометру эринацеи «орфанным червём» неправильно, — добавила Санаги. — В настоящее время взрослая форма этих лентецов уже открыта, а орфанными червями их называли лишь в первые тридцать лет с момента обнаружения. А название болезни, включающее в себя эти два слова, уже просто-напросто устоялось, и поэтому его не меняют.

Она, как всегда, становится такой разговорчивой, когда дело доходит до паразитов, — подумал Косака с ухмылкой на лице.

Санаги указала на правую сторону витрины.

— А вот взрослую форму спарганума-пролиферума не могут найти уже больше века, поэтому он самый что ни на есть орфанный червь. Попадая в людей и начиная размножаться, он безостановочно расщепляется, занимая и уничтожая все части организма. В том числе и мозг. В конечном счёте этот паразит разрушает каждый твой орган, и ты умираешь. В настоящее время методов борьбы с ним ещё не придумано, поэтому смертность составляет сто процентов. Медицина бесполезна, а хирургическое вмешательство невозможно из-за широкой распространённости червей по всему телу.

Косака сглотнул.

— Существуют настолько опасные паразиты?

— Да. Но бояться нечего, во всём мире произошло лишь около двенадцати случаев инфицирования им человека.

Какое-то время они молча рассматривали представленные образцы.

— Слушай, Санаги, я кое-чего не могу понять, — нарушил тишину Косака, по-прежнему разглядывая спарганума-пролиферума. — А зачем им убивать людей? Если судить по сказанному тобой, их действия можно расценивать как самоубийство. Они же умирают вместе с носителем, так ведь? Зачем они рубят сук, на котором сидят?

Санаги одарила Косаку одобрительным взглядом, словно хваля его за хороший вопрос.

— Паразитам не всегда удаётся заразить желаемую цель. Иногда они просто теряются в случайных организмах, не являющихся ни промежуточными, ни окончательными, ни резервуарными хозяевами. Попадание в такого носителя для них равносильно потере шанса добраться до первичного хозяина. При таком раскладе большинство паразитов просто умирает, но есть и те, что упорно сопротивляются и в виде личинки передвигаются по органам и частям носителя, пытаясь достичь своей конечной цели. В некоторых случаях это может спровоцировать симптомы серьёзной болезни. Данный класс заболеваний называется синдромом «блуждающей личинки». Например, гнатостомы, заразившие человека, а не типичную для них пресноводную рыбу, могут больше десяти лет скитаться по нашему организму.

— И всё ради попытки выбраться из тела, в которое они попали по ошибке?

— Именно. Даже внушающий в людей ужас спарганум-пролиферум в теле окончательного хозяина будет вести себя покладисто. Потому что, как ты верно подметил, убив носителя, умрёт и он сам.

Косака кивнул. Где-то он слышал, что передающийся людям от лис эхинококк абсолютно безобиден, пока находится в теле последних. Мягким тоном Санаги продолжила:

— Тем не менее, нельзя сказать, что паразиты никогда не наносят ущерб своему окончательному хозяину. Например, человек является первичным хозяином бычьего цепня, личинки которого по достижению головного и спинного мозга вызывают цистицеркоз, смертельное для нас заболевание. И…

Девушка внезапно замолкла, заметив, что на её речь отвлеклись бродившие вокруг посетители. Кто-то смотрел на неё с любопытством, кто-то — с неподдельным интересом и восхищением. Осмотревшись, Санаги поняла, что, сама того не желая, привлекла к себе внимание и тут же спряталась за спину Косаки.

— … Нам пора уходить, — произнесла она тонким голосом.

— Ага, — согласился он.

Если бы в тот день Санаги закончила свой рассказ про цистицеркоз, развязка произошедшего позднее инцидента могла бы оказаться немного другой.

Проглоченные человеком яйца бычьего цепня инкубируются в органах хозяина и становятся личинками, называемыми цистицерками. Двигаясь по кишечному тракту, они создают цист. Образуясь в таких местах, как спинной и головной мозг, цисты вызывают цистицеркоз, однако в период жизни цистицерков симптомы заболевания не проявляются.

Проблемы возникают лишь после их смерти. Обызвестлившийся в центральной нервной системе цистицерк провоцирует сильную тканевую реакцию, приводящую к очаговому воспалению и глиоме вокруг цист. Те в свою очередь перетекают в повреждение нервов и эпилептические припадки. На этой стадии коэффициент смертности от цистицеркоза может превышать пятьдесят процентов.

Существовала одна важная причина, почему данной информацией должен был обладать не кто иной, как Косака. Несведущему в паразитах человеку, коим он и являлся, было совершенно невозможно добраться до истины, избавившись от предубеждений и собрав все знания воедино.

По сравнению с поездкой в музей обратная дорога оказалась гораздо легче. Немного отдохнув и перекусив в кафе, Косака и Санаги выдвинулись в сторону дома. Всё время в пассажирском экспрессе они не переставали непринуждённо общаться.

— Кстати, я однажды слышал, что паразиты могут избавить хозяина от аллергии. Это правда?

— Не только от аллергии. Согласно результатам некоторых экспериментов, они также эффективны против аутоиммунных заболеваний, таких как язвенный колит или болезнь Крона. Само собой, выздоровление никто не гарантирует, поэтому до использования паразитов в качестве лекарств ещё далеко.

Косака размял шею.

— А как это работает? Просто мне казалось, что введение в организм чего-то, как паразит, инородного спровоцирует серьёзные аллергические реакции.

— Такое тоже бывает. Но… — Санаги замолчала на несколько секунд, словно её мозг занимался распаковкой сжатой памяти. — Человеческая иммунная система в какой-то степени построена на взаимодействии с паразитами. В наше время любого охватит паника, найди у него инфекцию, однако несколько десятилетий назад наличие в организме различных паразитов считалось нормой. Если иммунная система будет атаковать их одного за другим, то наше тело превратится в постоянное поле боя и в мгновение ока разорвётся на куски. Поэтому мы и устроены таким образом, чтобы сосуществовать с относительно безвредными незваными гостями.

— А, этакий симбиоз?

— Верно. Это связано с отвечающими за иммуносупрессию Т-регуляторными клетками. У кого-то их недостаточно, вследствие чего не развивается иммуннотолерантность и иммунная система начинает чересчур сильно бороться с чужеродными веществами или даже враждовать с твоими собственными клетками и органами. Если не вдаваться в детали, то именно это и вызывает аллергические реакции и аутоиммунные болезни, то есть работа иммуносупрессоров связана с облегчением иммунозаболеваний. Видимо, эти Т-регуляторные клетки появляются благодаря существованию «одобренных хозяином паразитов». Так что, по сути, отсутствие паразитов в организме приведёт к увеличению числа современных болезней.

Косака обдумал услышанное.

— Другими словами, паразиты могут избавить носителя от аллергии путём умелого ослабления иммунной системы?

— Думаю, такая формулировка тоже сойдёт.

Немного напоминает фрейдовских Эроса и Танатоса, - подумал Косака. - Направленная вовне энергия может изменить вектор направления на противоположный и привести к саморазрушению.

— Но меня всё равно шокирует понимание того, что человеческое тело «построено на взаимодействии с паразитами».

— С чего вдруг? Микрофлора кишечника, являющаяся наглядным примером такой связи, у тебя ведь подобных чувств не вызывает?

И правда, не вызывает, — мысленно согласился Косака, услышав слова собеседницы и полностью во всём разобравшись.

Двигаясь по коридору на втором этаже промежуточной станции, Косака неумышленно взглянул в окно и увидел простирающийся за вокзалом район. Украшенные рождественскими гирляндами деревья, залитые изумительным оранжевым цветом дома. Санаги, как он, повернувшись, заметил, также разглядывала город. А в её глазах, на пару с вечерним пейзажем, отражалась сложная смесь презрения и зависти.

Спустя двадцать минут поездки по частной железной дороге они наконец-то увидели знакомые улицы. Выйдя со станции, им вновь удалось вдохнуть свежий воздух и увидеть нависшее над ними чистое ночное небо, украшенное полумесяцем.

— Похоже, вернулись без происшествий, — эмоционально произнесла Санаги.

— Каким-то чудом, — добавил Косака. — Для первой тренировки получилось довольно шероховато.

Когда они проходили через затихший жилой квартал, Санаги резко остановилась и устремила пристальный взгляд на детскую площадку, в сторону которой она без промедления и повернула. Косака последовал за ней.

Тесная и непригодная для игры в пятнашки площадка была укутана беленой. Покрытые настом сугробы доставали до лодыжек, и избежать попадания снега в обувь можно было, лишь протаптывая себе дорогу.

Достигнув окрашенной в синий и зеленый цвета «паутинки», Санаги без промедления поставила ногу на нижнюю перекладину. Добравшись до самого верха и усевшись поудобнее, она, приговаривая: «Холодно, холодно!», согрела руки дыханием, а затем гордо улыбнулась и бросила взгляд на стоявшего внизу Косаку.

Он неуверенно прикоснулся к одной из балок и, очистив её от снега, чтобы не поскользнуться, аккуратно забрался наверх и сел рядом с Санаги.

Играть на детских площадках ему не доводилось со времён начальной школы.

Они молчали, предаваясь уже ставшими ностальгическими воспоминаниями о поездке в музей. Мир с высоты двух-трёх метров выглядел совершенно по-иному. Вбирающий в себя лунный свет снег окрашивал округу в бледно-серый цвет.

Через некоторое время Санаги нарушила тишину:

— Мистер Косака, ты помнишь спайника парадоксального, о котором я тебе недавно рассказывала?

— Конечно, помню. Внешность бабочки, роковая любовь с первого взгляда, пожизненное спаривание, слепая любовь, два сапога пара?

— Фантастика, — Санаги сложила руки и улыбнулась. А затем продолжила. — А ты когда-нибудь задумывался о любви?

Возможно, за всю жизнь я не найду ни одного человека, которого смогу назвать своей парой.

Возможно, я умру, так ни в кого и не влюбившись.

Возможно, когда меня не станет, по мне никто не будет плакаться.

— Я не спайник парадоксальный, так что порой, перед сном, люблю об этом поразмышлять, — безэмоционально добавила Санаги. — Тебе знакомы эти ощущения, мистер Косака?

Он решительно кивнул.

— Я нередко думаю о подобных вещах. Каждый раз, когда на улице мне встречаются счастливые супружеские пары, в голове невольно возникает мысль о том, что мне вряд ли уготована схожая судьба. Размышлять об этом невероятно грустно, — Косака перевёл дыхание и добавил: — Но тебе, Санаги, как мне кажется, не стоит беспокоиться. Ты гораздо младше меня. И умнее. И, откровенно говоря, красивее. У тебя множество хороших черт, перекрывающих все твои недостатки. Нет причин так рано в себе разочаровываться.

Девушка медленно покачала головой.

— Ты говоришь так только потому, что недостаточно хорошо меня знаешь, мистер Косака.

— Может, ты и права. Но думать, что ты знаешь себя лучше, чем другие, тоже неправильно. Порой то, что видят в тебе окружающие, куда ближе к истине.

— … Возможно. Было бы здорово, окажись это правдой.

Санаги грустно сузила глаза и открыла рот, желая что-то сказать, но тотчас передумала и поджала губы. А затем аккуратно спустилась на землю.

— Пойдём по домам. Я уже вся замёрзла.

— Пойдём, — Косака спрыгнул вслед за ней.

Покинув парк, эти двое не проронили ни слова. До момента расставания они шли в абсолютной тишине.

— Ну… — начал было прощаться Косака, но Санаги его перебила.

— М-м… Мне кажется, что, когда ты начинаешь к чему-то стремиться, всегда следует ставить перед собой чёткую цель.

Косаке потребовалось около пяти секунд, чтобы понять, что говорила она о попытках преодолеть выраженные в виде их компульсий препятствия.

— Что думаешь? К кануну Рождества я смогу ходить по улице, не беспокоясь о взглядах окружающих. А ты, мистер Косака, сможешь держаться с людьми за руки и не думать о грязи.

— Звучит интересно.

— Тогда давай пообещаем друг другу, что в канун Рождества мы, держась за руки, будем гулять по освещённому гирляндами городу, после чего скромно отпразднуем приближающееся Рождество.

С этими словами Санаги развернулась и быстро ушла.

Вернувшись домой, Косака без какой-либо задней мысли вбил в поисковик «Паразитологический музей Мэгуро» и обнаружил один интересный факт. Судя по всему, в том районе этот музей является популярным местом для свиданий. Именно поэтому там и было так много влюблённых пар.

Глава 5