Влияние военно-рыцарских идей на повседневную жизнь средневекового общества - История и исторические личности реферат
Главная
История и исторические личности
Влияние военно-рыцарских идей на повседневную жизнь средневекового общества
Возникновение идеалов рыцарства в системе традиционного жизненного уклада разных народов в эпоху Средневековья. Формирование кодекса на основе морально-этических ценностей военных сословий. Влияние рыцарских турнирных поединков на жизнь простых горожан.
посмотреть текст работы
скачать работу можно здесь
полная информация о работе
весь список подобных работ
Нужна помощь с учёбой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с
политикой обработки персональных данных
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
ВЛИЯНИЕ ВОЕННО-РЫЦАРСКИХ ИДЕЙ НА ПОВСЕДНЕВНУЮ ЖИЗНЬ СРЕДНЕВЕКОВОГО ОБЩЕСТВА
Раздел I. Идеология "рыцарства" и его место в социуме
Раздел II. Рыцарские традиции в повседневной жизни третьего сословия
Раздел I. Идеология "рыцарства" и его место в социуме
При любой системе традиционного жизненного уклада на основе воинственной и благородной племенной жизни, вырастал идеал рыцарства и рыцарственности, будь то у греков, арабов, японцев или христиан эпохи Средневековья. И всегда этот мужской идеал добродетели сохраняет неразрывную связь с при знанием и утверждением чести. "Честь и стыд, - пишет Дж. Перестиани, - постоянно занимают внимание людей в небольших замкнутых группах, где личные отношения в противоположность анонимным, играют значительную роль и где личность совершающего поступок столь же важна, как и его положение".
Бельгийский социолог Э. Дюпреэль считал, что этос, в котором доминирует стремление к славе, к делам необычайным и трудным, присущ верхнему слою общества, состоящего из "верха" и "низа". Ибо отношение нижестоящих к привилегированным может быть двояким: либо нижестоящие восхищаются теми, кто наверху, и стремятся им подражать, либо прямо наоборот - относятся к ним враждебно и противопоставляют им свою собственную систему ценностей. В первом случае привилегированным угрожает проникновение снизу; чтобы этому помешать, они стараются установить для себя такие требования, которым нелегко соответствовать. Во втором случае ощущаемая ими враждебность заставляет искать оправданий собственных привилегий. Достигается это, как и в предыдущем случае, культивированием "трудных" добродетелей, "vertus Thonneur", как называет их автор. В пользу тезиса Дюпреэля свидетельствует, по-видимому, то отмечаемое всеми историками обстоятельство, что в явной форме западноевропейский рыцарский кодекс был сформулирован в позднем средневековье, когда рост значения бюргерства вынудил рыцарство разработать "оборонительную" кодификацию собственных норм.
Во Франции, и под ее влиянием в других западных странах к XIII в., в более или менее законченной форме, возник особый кодекс морально-этических ценностей. У истоков его лежали сугубо воинские, свойственные любым военным сословиям или группам понятия храбрости и доблести. В эпоху крестовых походов он обогатился многозначительными представлениями о долге рыцаря перед богом, церковью и обществом. Помимо, конечно, обязательного выполнения христианских заповедей, рыцари были призваны к защите церкви и поддержанию в обществе справедливости, каковые функции ранее возлагались на королей. Но особенно важными его составляющими, придававшими ему действительно оригинальный характер, были феодальные и куртуазные понятия, первые из которых упрочивали социальное превосходство и служили атрибутом знатности, вторые же, напротив, отличались социальной открытостью.
Истинный рыцарь должен не только быть отважным, уметь искусно владеть оружием, но также быть достаточно образованным, щедрым, великодушным, защищать слабых и сирых, находить удовольствие в музыке и поэзии. Для него превыше всего - понятие чести и верности. Он должен быть верен своей религии, своему сюзерену, избранной даме, которой обязан служить как своей госпоже и питать к ней "высокую любовь". Все это соединялось в понятии "куртуазность": на провансальском наречии - cortezia, по-французски -courtoisie, по-немецки - hovecheit, что можно дословно перевести как "придворное вежество", но при этом следует учесть, что "вежество" означало не только соблюдение обычаев и приличий высшего общества, но еще и постоянное совершенствование своей личности. В культуре западноевропейского рыцарства была чрезвычайно важна внешняя сторона. "Храбрость, щедрость, благородство, о которых мало кто знал, не имели цены. Рыцарь постоянно стремился к первенству, славе. Отсюда внешний блеск рыцарской культуры, ее особое внимание к ритуалу, атрибутике, символике цвета, предметов, этикету".
Картину того, что из себя представлял "кодекс рыцарского поведения", в Западной Европе, может дать анализ исторических источников того времени. Представители разных социальных кругов (клирики, горожане, крестьяне а также сами представители знати) критикуя с различных точек зрения поведение реальных рыцарей из своего окружения, тем самым создавали определенную модель "идеального рыцарского поведения".
Первым наиболее популярным в XIII веке было сочинение "Книга о рыцарстве" Раймунда Луллия. Ее автор рассматривал рыцарство, прежде всего как блюстителя справедливости, действующего с оружием в руках, и считал его самым существенным элементом социальной иерархии. Рыцари служат государю и богу, защищая государеву честь и католическую веру. Однако важнейшая их миссия - поддержание справедливости и содействие общественному благу, реализовалась не только на военной, но и на административной службе, Поэтому рыцарь должен быть образцом для всех в добродетели, набожности и благородстве, Раймунд Луллий особенно настаивал на благородстве духа, полагая, что оно доступно всем, "кто благородно поступает и ведет благородный образ жизни".
Далее следует рассмотреть творчество самого крупного французского поэта XIV в. - Эсташа Дешана, выходца из городского сословия. Долгое время он служил при дворе Карла V и Карла VI, получил дворянство и был посвящен в рыцари. Но в отличие от Фруассара он так и остался в душе горожанином. Его не вдохновляли война и рыцарские турниры, хотя к рыцарским обязанностям он относился серьезно и считал рыцарство жизненно важным фактором благосостояния государства.
В позднем средневековье, которое Хейзинга считал эпохой искусственной консервации отмирающей идеологии и все менее серьезного отношения к ней, Э. Дешан перечислял условия, которым должен удовлетворять желающий стать рыцарем. Тот, кто желает стать рыцарем, должен был начать новую жизнь, молиться, избегать греха, высокомерия и низких поступков. Он должен был защищать церковь, вдов и сирот, а также заботиться о подданных. Он должен был быть храбрым, верным и не лишать никого его собственности. Воевать он обязан был лишь за правое дело. Он должен был быть заядлым путешественником, сражающимся на турнирах в честь дамы сердца; повсюду искать отличия, сторонясь всего недостойного; любить своего сюзерена и оберегать его достояние; быть щедрым и справедливым; искать общества храбрых и учиться у них, как совершать деяния великие, по примеру Александра Македонского.
Э. Дешан так же дополнил и переработал "культ Девяти бесстрашных" ("les neuf preux") разработанный еще в начале XIV в. в "Обете павлина" Жака де Лонгийона. К трем язычникам (Гектору, Цезарю, Александру), трем евреям (Иисусу Навину, Давиду, Иуде Маккавею), трем христианам (Артуру, Карлу Великому, Готфриду Бульенскому) он добавил 9 героинь, и десятым героем своего современника и соотечественника Бертрана дю Геклена.
"Книга о рыцарстве" Жоффруа де Шарни (середина XIV в.) была обращена прежде всего к французскому королю Иоанну II, который только что учредил орден Звезды. Этот трактат, составленный из длинного перечня вопросов казуистического характера касательно рыцарских поединков, турниров и войн опирался на жизненный опыт автора и содержал мало теоретических рассуждений, но много практических советов преимущественно молодым людям, желающим стать храбрыми рыцарями. Шарни советовал им быть красивыми и веселыми, остерегаться меланхолии и одиночества, избегать тщеславия и пьянства, не быть скупыми и расточительными, держать данное слово, обходить подальше публичные дома и т.д. Поединкам и турнирам отводилось первое место, однако большое число вопросов относительно правил ведения войны свидетельствует об их значимости. Следует вспомнить, что орден Звезды был кульминацией рыцарского романтизма, выразительно опиравшегося "на обычаи рыцарей Круглого Стола".
Филипп де Мезьер - известный политический мыслитель второй половины XIV, один из самых активных сторонников крестовых походов на Восток. Он считал, что современное ему рыцарство поражено гордыней, алчностью и сластолюбием, поэтому оно терпит поражение от турок. Для исправления положения он предлагал создать новый орден Страстей Господних, который, по мысли Мезьера, должен был быть религиозно-рыцарским, подобие госпитальеров, и намеревался принимать туда лиц всех сословий. Аристократия, по Мезьеру, должна была дать гроссмейстера и рыцарей, духовенство - патриарха и его викарных епископов, торговый люд - братьев, крестьяне и ремесленники - слуг. Таким образом, орден должен был стать прочным сплавом всех сословий для достижения великой цели - борьбы с турками. Орден предусматривал принятие четырех обетов. Двух уже существующих, общих для монахов и рыцарей духовных орденов: бедности и послушания. Однако вместо безусловного безбрачия Филипп де Мезьер выдвигал требование супружеского целомудрия, он хотел допустить брак. Четвертый обет прежним орденам был незнаком; это - summa perfectio, высшее личное совершенство. Так в красочном образе рыцарского ордена соединялись воедино все идеалы: от выдвижения политических планов до стремления к спасению души. Главными принципами организации были порядок, дисциплина, послушание и справедливость.
Видным критиком рыцарства конца XIV столетия был Оноре Боне, приор аббатства Селонне в Провансе, долгое время проведший на службе при герцогах Анжуйских и Карле VI. В трактате "Древо сражений" (который некоторые исследователи считают первым трудом по международному праву) Боне изложил основы военного права и военного искусства. В "Древе сражений" с исключительной ясностью проявилось то, до какой степени рыцарская идея была направляющей мыслью, вдохновлявшей автора этого сочинения, лицо духовного звания. Проблемы войны, справедливой и несправедливой, права на добычу и верности данному слову рассматривались Боне в рамках рыцарского поведения, трактуемого им с соблюдением определенных формальных различий. В то же время он смешивал вопросы личной чести с достаточно серьезными вопросами международного права. Он являлся сторонником римской военной организации и обильно черпал материал из трактата Вегеция. Боне особенно настаивал на необходимости строгой дисциплины, неизвестной в рыцарской армии, и строгого наказания за ее нарушение. Успех трактата, написанного во многом с антирыцарских позиций и проповедующего практический кодекс поведения, - еще одно доказательство, пишет Р. Килгур, перерождения рыцарства и обесценения его идеалов.
В 70-х годах XIV в. провинциальным рыцарем в наставление своим юным дочерям была написана "Книга рыцаря де ла Тур-Ландри". Взгляды Тур-Ландри типичны, для провинциального дворянства. Автор - глубоко набожный человек, его точка зрения на положение женщины определялась церковной и городской традициями, враждебными к женщине. В своем наставлении он высказывал аргументы в пользу куртуазной любви, но подчеркивал, что она - всего лишь модная игра, к которой нельзя уноситься серьезно. Он предупреждал дочерей против обольщения красивыми рыцарскими идеалами, напоминая о требованиях реальной жизни и их несовместимости с нормами куртуазной любви. С другой стороны к куртуазности - как совокупности некоторых морально-этических ценностей рыцарства де ла Тур-Ландри относился с уважением. Он, например, убеждая своих дочерей быть куртуазными, писал, что "знает большого сеньора... которой своей великой куртуазностью привлек к себе на службу больше рыцарей, оруженосцев и других людей, чем иные деньгами". Так же де Ла Тур-Ландри убеждал дочерей вести себя куртуазно по отношению не только к знатным, но и "малым" людям. И в пояснении писал, что "от малых людей вы удостоитесь гораздо большего почета, хвалы и признательности, нежели от великих". "Куртуазность побеждает гордыню, смягчает гнев и " неистовство... а потому быть куртуазными прекрасно".
Другое доказательство несовместимости реальной жизни с куртуазной любовью дает творчество Кристины Пизанской (конец XIV - начало XV в.). Она взяла на себя дело, защиты женщин от "клеветы и лжи со стороны мужчин". Сам факт того, что такая защита в век рыцарства оказалась необходимой, уже говорит о призрачности куртуазного идеала. Характерно, что Кристина, сетуя на недостаток галантности мужчин, отнюдь не ратовала за возрождение куртуазного идеала как такового. Как и Тур-Ландри, она критиковала его за несоответствие требованиям реальной жизни, непрактичность, указывала на опасность для женщин, ибо следуя ему, они теряют доброе имя.
Кристина Пизанская относила к рыцарству лишь наиболее опытную, мудрую часть воинства. Ей вторил Поль Шуане, написавший при дворе Людовика XI военно-политический трактат "Розарий войн", говоря, что "рыцарство - это воплощенная мудрость военного дела". Под рыцарством, таким образом, понимался цвет воинства. Рыцари непременно знатны, но далеко не все знатные люди являлись рыцарями.
С критикой рыцарства в начале XV в. выступал французский церковный деятель - Жан Жерсон. Он считал необходимым содействовать прекращению беспорядков в самом христианском мире. В своих планах реформы рыцарства Жерсон, как и Боне, также обращался к римской военной организации. Он был сторонником серьезного военного и религиозного воспитания рыцарей с детства, соблюдения строгой дисциплины, умеренности и осторожности в бою. Жерсон рекомендовал выплату жалованья рыцарям, чтобы они не грабили мирного населения.
В 1-й половине XV в. самым строгим критиком рыцарства был писатель Алэн Шартье. В "Бревиарии знатных" был воспроизведен список рыцарских добродетелей, составленный на основе книги Раймунда Луллия. Это - благородство, верность, честь, справедливость, доблесть, любовь, куртуазность, усердие, опрятность, щедрость, умеренность, настойчивость. Ален Шартье, перебирая добродетели благородных, знатных людей, в первую очередь говорил о верности, потому, что, по его мнению, она наиболее древняя и послужила причиной выделения знати. Затем он сразу переходил к чести, которая "является сокровищем Благородства, ее казной и личным богатством, чего должно желать благородное сердце; ибо кто теряет Честь, тот сразу же оказывался низвержевным и лишенным доброго имени и хвалы и покрытым презрением. Когда нет Чести, исчезает Дворянство и благородное сердце страдает и плачет от Стыда, Грубости и Низменных чувств, ибо Честь пресекает бесчинства и оскорбления, прокладывает путь к Доблести, побуждает добрых людей к тому, чтобы возвыситься, и наделяет их чувством меры и радостью, куртуазной речью и верностью данному слову". Завершает он это рассуждение обращением к благородным людям: "Более всего помните о том, что Честь - это благо, превосходящее все остальные" "Бревиарии" был ближе всего к сути всей рыцарской концепции как системы добродетелей.
Критику рыцарства Шартье с наибольшей силой развернул в "Инвективе в форме разговора четырех", написанной после поражения Франции в начале 2-го периода Столетней войны. Возмущаясь трусостью и изнеженностью рыцарей, Шартье все же хранит веру в их способность, спасти Францию и пытается внушить им патриотическое чувство. Упрекает рыцарей Шартье и в стремлении к материальной выгоде: "Некоторые из рыцарей и благородных призывают к оружию, но на уме у них золото". Поэтому рыцарское единоборство, считал Шартье, вырождается, превращается в обычную драку - даже с женщинами, которых возлюбленный не стесняется таскать за волосы. Критика рыцарства содержится и в беседе господина с крестьянином: "Трудом моих рук, - жалуется крестьянин, - питаются бессовестные и праздные, и они же преследуют меня голодом и мечом... Они живут мною, а я умираю за них. Им полагалось бы защитить меня от врагов, а они - увы! - не дают мне спокойно съесть куска хлеба".
В поэме "Патриотический спор" Шартье утверждал, что военная доблесть - не только дворянское качество и что ее могут проявлять люди низкого происхождения. Это суждение Шартье, показательно для изменения концепции военной службы, считавшейся ранее привилегией рыцарства.
Любопытно, что в своих поэтических произведениях Шартье пытался оживить культ куртуазной любви. Куртуазность "изгоняет своих врагов ласковой приветливостью. Она не завистлива, не надменна и не горда, но всегда мила, скромна и радостна в словах и делах. И много, много раз куртуазные люди могут убедиться, сколь она благостна. Ибо им неведома злокозненность, которой негде в них укорениться, они не лицемерны и не выказывают к людям презрения, но, преисполненные благ, любвеобильны и щедры. Кто хочет благородство отыскать, недоступное низким людям, пусть ищет его и найдет там, где обитает куртуазность".
В странном свете видел общество XV века Шателлен, придворный историк Филиппа Доброго и Карла Смелого, чей обширный труд вместе с тем лучше всего отражает особенности мышления того времени. Выросший на земле Фландрии и ставший у себя в Нидерландах свидетелем блистательнейшего развития бюргерства, он был до того ослеплен внешним блеском и роскошью бургундского двора, что источник всякой силы и могущества видел лишь в рыцарской добродетели и рыцарской доблести.
Высшие задачи страны: поддержание церкви, распространение веры, защита народа от притеснения, соблюдение общего блага, борьба с насилием и тиранией, упрочение мира - все это у Шателлена приходится на долю рыцарства. Правдивость, доблесть, нравственность, милосердие - вот его качества. И французское рыцарство, полностью отвечает этому идеальному образу.
Но с другой стороны Шателлен вполне осознавал, что сердцевиной рыцарского идеала оставалось высокомерие, хотя и возвышенное до уровня чего-то прекрасного, он говорил - "Княжеская слава ищет проявиться в гордости и в высоких опасностях; все силы государей устремляются к одной точке, именно к гордости". Стилизованное, возвышенное высокомерно превращается в честь, она-то и есть основная точка опоры в жизни человека благородного звания. В другом месте он даже отмечал, что евреи и язычники ценили честь дороже и хранили ее более строго, ибо соблюдали ее ради себя самих и в чаянии воздаяния на земле, - в то время как христиане понимали честь как свет веры и чаяли награды на небесах.
Очевидно, что политическая и военная история последних столетий Средневековья, так, как ее запечатлело перо Монстреле и столь многих прочих, обнаруживала весьма мало рыцарственности и чрезвычайно много алчности, жестокости, холодной расчетливости, прекрасно осознаваемого себялюбия и дипломатической изворотливости. Историческая реальность с очевидностью то и дело разоблачала фантастический идеал рыцарства.
Рыцарская историография, наиболее ярким представителем которой были во второй половине XV в. - Оливер де Ла Марш, Жан Молине, Мэтью д'Эскуши, видела в рыцарстве главную социальную силу и не находила ничего более достойного, как только описывать доблестные подвиги рыцарей. Несмотря на сумбур и однообразные ужасы своих повествований, они видели эту историю погруженной в атмосферу доблести, верности, долга. Все они начинали с того, что провозглашали своим намерением прославление доблести и рыцарских добродетелей, рассказ "о благородных деяниях, победах, доблестных поступках и воинских подвигах". Историки этого направления обращались к абсолютным в их понимании нравственным эталонам, заданным христианской и рыцарской концепцией, и судили в зависимости от соответствия поступков этим эталонам. Даже описывая жестокость, алчность и другие проявления нерыцарских чувств своих героев, эти писатели не слишком хорошо сознавали противоречия между своими взглядами и реальностью, насколько высоко стоял в их сознании рыцарский идеал. Они верили в то, что только рыцарство могло спасти и поддержать мир и справедливость.
Рыцарская идея норовила внедриться даже в сферу метафизического. Бранный подвиг архангела Михаила прославлялся Жаном Молине как "первое деяние воинской и рыцарской доблести". Архангел Михаил - родоначальник рыцарства; оно же, как "воинство земное и рыцарство человеческое", являет собою земной образ ангельского воинства, окружающего престол Господень.
"Мемуары" Филиппа де Коммина, отразили дух политического направления Людовика XI, и символизировали триумф новой, политической системы над старой, рыцарской. Первое, что в них можно отметить, - это циничное отношение к принципу доверия. Доверие в дипломатии - наивность. Дипломатические переговоры, по мнению Коммина, - прежде всего упражнения в двуличии. В основе политической морали Коммина лежала аксиома "кому выгода -тому и честь". Рыцарская гордость и честь при это исключались. Другим его правилом являлось то, что честь всегда уступает деньгам. Он был уверен, что первым шагом к открытию переговоров с противником должен быть подкуп каких-либо влиятельных людей во враждебной партии. В этом деле похвально терпение, и отказы не должны обескураживать. Таким образом, рыцарская верность у Коммина стала предметом купли-продажи.
Коммин был крайне недоверчив к одной из важнейших рыцарских догм - использованию военной силы для разрешения политических споров. Как и Людовик XI, он боялся делать ставку но сражение, исход которого зависел от многих случайностей, и предпочитал дипломатические средства, а если дело доходило до сражения, то Коммин предлагал пользоваться хитростью и обманом. В "Мемуарах" Коммина уже нет и следа рыцарского духа. Более того, он часто насмехается над рыцарскими идеалами и с удовольствием разрушает все иллюзии относительно рыцарских добродетелей. Так он поступает, рассказывая о Карле Смелом, он признавал его храбрость и отвагу, но полностью отрицал его честность, куртуазность и другие рыцарские достоинства.
На Ближнем Востоке воинские культуры существовали издревле. Так в Сасанидской державе и связанных с нею странах Закавказья и Средней Азии существовал слой военно-служилой знати - азадов (по-перс. "свободные", "благородные"). Основной их обязанностью была конная служба. Попасть в это сословие, не имея состояния и рассчитывая только на военные способности, могли лишь незаурядные личности. А для остального населения доступ туда был закрыт. Это привело к тому, что у азадов выработались присущие им кастовая психология и символика. Арабы многое переняли у покоренных ими народов, и, внеся свою специфику, создали свое рыцарство с присущим ему кодексом поведения. Арабский фарис - "всадник, рыцарь", обладал всеми качествами настоящего рыцаря, и служил эталоном настоящего мужчины во всем арабо-мусульманском мире. По этому поводу прекрасно высказался академик И.А. Орбели: "Рыцарь, рыцарство, рыцарская доблесть, рыцарская верность -конечно, это все понятия, прочно связавшиеся с представлением о феодальных кругах определенных стран Западной Европы. Но что же делать, если доблесть украшала не только европейцев, но и сынов Востока, - если верность почиталась лучшим украшением витязя не только в Европе, но и на Востоке, - если рыцарство со всеми его романтически-прекрасными сторонами и со всей его тяжелой, теневой изнанкой сложилось в среде некоторых народов Востока задолго до того, как это назрело в Европе, - если рыцарей, в обычном понимании этого слова, Восток знал и в своей рыцарской поэзии воспевал задолго до того, как звучали песни менестрелей и трубадуров?"
Традиционное общество кавказских народов практически постоянно существовало в условиях войн и набегов, в результате чего на высшую ступень социальной иерархии здесь поднимается авторитет воина, статус которого был настолько велик, что во многом влиял на формирование большинства элементов традиционной культуры в целом (глубоко регламентированный рыцарский этикет, материальная культура и т.д.).
Формирование рыцарского кодекса поведения можно наблюдать уже в нартском эпосе. Нартский эпос и фольклор доставляют нам множество фрагментов рыцарского быта с его неуемным духом соперничества, поединками, рыцарскими турнирами, устраивавшимися чаще всего богатыми фамилиями с целью определить достойных женихов своим девицам на выданье. Нет сомнения, что существовал своего рода комплекс качеств и навыков, которые отличали профессионального воина-нарта от остального населения. Перед нами возникает собирательный образ профессионального Воина - Воина "без страха и упрека", "кто сам бесчестья не совершит, и другому не позволит в своем присутствии". Такие герои-нарты как Батраз, Ащамез и др. являют образцы рыцарского поведения и рыцарских качеств во всех разделах рыцарства - от искусства боя до искусства музыки и танца, обхождения с женщинами.
Этот общий для всех кавказских народов рыцарский кодекс чести (три важнейшие установки которого - доблесть в бою, умеренность в пище и уважение к женщине) у осетин стал называться "уасиат" (уас (ас) - "рыцарь"; уат - уложение), в целом - "рыцарское уложение". Черкесское дворянство, девизом которого было "Хэбзэрэ зауэрэ" - "Честь и война", выработало свой рыцарский моральный кодекс, так называемый уэркъ хабзэ (уэркъ - рыцарь, дворянин; хабзэ - кодекс обычно-правовых, этикетных норм).
В совершенствовании и пунктуальном соблюдении уэркъ хабзэ особенно преуспели кабардинцы, которых некоторые исследователи называли "французами Кавказа". "Благородный тип кабардинца, изящество его манер, искусство носить оружие, своеобразное умение держать себя в обществе действительно поразительны, и уже по одному наружному виду можно отличить кабардинца", - писал В.А. Потто.
Феодальная иерархия адыгского общества с традициями вассалитета, вотчинными судами, спецификой образа жизни феодалов, позволила Д. де Монпэре в XIX в. написать следующие слова; "Нынешнее состояние Черкесии вызывает у нас в памяти представление о цивилизации времен первых королей в Германии и Франции. Это образец "рыцарской, средневековой аристократии". Отсюда, по словам Б. Бгажнокова, и идентичные формы образа жизни, "поэтизация войн и поединков, щедрость и гостеприимство, галантное обхождение с женским полом и высокая семиотичность поведения - символизм действий, поступков, ситуаций, слов, вещей, детальная регламентация взаимного обхождения".
Лучшие воины Черкесии пользовались огромным авторитетом и почетом не только в среде феодалов, но и в среде крестьян. "Желание заслужить славу удачливого наездника, храброго воина, человека неутомимого во всех делах, к тому же гостеприимного и галантного, превратилось в господствующую тенденцию жизненных устремлений не только феодальной знати, но и в крестьянской среде. Это была страсть, близкая к идее фикс". Наездничество ассоциировалось с удалью, с поступками, заслуживающими всемерного одобрения и подражания. Это была модель идеального образа жизни мужчины-рыцаря.
Обычаи, манеры, костюм, оружие и конская сбруя черкесов стали образцом для подражания так же и для ближайших их соседей. Они настолько сильно были подвержены рыцарско-аристократическому влиянию черкесов, что господствующие слои соседних народов посылали своих детей к ним на воспитание для усвоения ими черкесских манер и образа жизни.
В тюрко-монгольском мире воины, отличавшиеся храбростью и особыми военными заслугами назывались - батыры (также баатр, батар, батор, батур; маадыр). Большое значение уделяется физическому облику батыра, но моральные свойства батыра тоже должны быть высоки. Весьма показателен завет сестры Алпамышу, отправляющемуся впервые в поход из дома: здесь и воинский этикет, и бережное отношение к коню, и требование скромности и сдержанности, и жестокость в "честном" бою, и пр. К традиционному воинскому этикету батыров можно отнести храбрость, верность, уважение к противнику, гордость, галантное отношение к женщине.
Огромное значение и авторитет имели воины в древней и средневековой Индии. В традиционном делении индийского общества на варны, кшатрии имели своей обязанностью, как это предписывалось законами и отражено в "Арт-хашастре", "добывание средств к жизни военным делом и охрану живых существ", под которыми разумелись, прежде всего, брахманы и священные в Индии коровы. Воинское и военное дело было возведено древними идеологами-брахманами в почетную и богоугодную обязанность кшатриев и одновременно их неоспариваемую привилегию (разве что сами брахманы при желании могли заняться военным ремеслом). Соответственно, столь же достойными и не всем доступными считаются профессиональные занятия воинских каст. Никто из других, невоинских, варн и каст, даже если он очень храбрый и, как говорили, "ищущий смерти" человек, не должен был становиться воином.
"Те, кто провозглашает себя кшатрием, должны быть готовы употребить силу, чтобы занять свое почетное место и потом его защитить. Почти не имеет значения, если кшатрий не слишком грамотен, не богат, не обладает аскетическим благочестием... Человек истинно кшатрийского происхождения должен всегда дорожить своей честью, легко гневаться, быть стойким в борьбе, великодушным в победе; ему не полагается любить свое имущество больше всего на свете... Кшатрии могут быть не так строги в отношении еды, питья и ритуала, как брахманы или быть не столь искусными в коммерции как вайшьи. Требуется, прежде всего, демонстрировать силу и мужество".
Военное дело стало главной профессиональной обязанностью сначала для варны кшатриев, а потом для группы кшатрийских, или раджпутских, каст. Произошло это, в период раннего средневековья, в ходе индуизации иноземных завоевателей, предков раджпутов. Раджпуты - функциональные наследники древней варны кшатриев. Со временем сформировался традиционный образ "истинного раджпута" - гордого и независимого человека, безоглядно храброго и мужественного воина, чьи подвиги воспеты в романтических балладах и героических сказаниях, нежного сына и восторженно-влюбленного мужа, неотразимого красавца в высокой чалме, оснащенного оружием чрезвычайно эффективным и весьма коварным, но неизменно благородного во всех своих мыслях и поступках, хотя поступки его решительны и жестки, без лишних эмоций. В специфических условиях индуизма вся жизнь воина становится ритуалом жертвенного служения. "Раджпути" - это особенности ритуализованного пути воина, те традиции, которые хранят его сакральные качества и в бою, и в быту. Общество должно видеть, что раджпут выполняет свою дхарму и свою "раджпути", и правильная жизнь раджпута должна быть заметной и яркой, а иногда даже эпатирующей.
Более высоких идеалов, чем идеал воина, не существовало и у япо
Влияние военно-рыцарских идей на повседневную жизнь средневекового общества реферат. История и исторические личности.
Курсовая работа по теме Контроль содержания металлов электрохимическими методами в сточных водах гальванических цехов машиностроительных предприятий
Занина Темы И Аргументы Эссе Егэ
Реферат: Актуальные проблемы современной политической теории и права в трудах Ю. Хабермаса. Скачать бесплатно и без регистрации
Реферат по теме Women empowerment in the Middle east
Лабораторная Работа 6 Ответы
Реферат: Социально-экономическая статистика 3
Реферат: Египетские дроби
Коллеги Сочинение Егэ
Урок Сочинение Рассуждение 9 Класс 15.3
Реферат На Тему Олимпийские Игры 1980 Года
Реферат: Our Town An AntiRealistic View Essay
Курсовая работа по теме Источники формирования основных и оборотных средств на предприятиях питания и в гостиницах
Дипломная работа по теме Фольклорные традиции в произведениях Гоголя
Сочинение Образ Летописца Пимена
Математическое мышление младших школьников
Реферат: Учение Платона о знании. Скачать бесплатно и без регистрации
Курсовая работа: Основные этапы разработки и реализации управленческого решения. Скачать бесплатно и без регистрации
Контрольная Работа Номер 4 Тема
Ссылки В Курсовой Работе Онлайн
Реферат Обычаи Народов
Информационное право Российской Федерации - Государство и право презентация
Генетично модифіковані організми та їх вплив на людину - Биология и естествознание презентация
Вплив випромінювання та тиску на мікроорганізми - Биология и естествознание презентация