Ветряные мельницы
Крепость РоссияНо главная беда неомарксизма как в политике, так и в более частных, (например, расовых и гендерных вопросах), он не учитывает крайне важную фундаментальную вводную – природу. ZVерства и тОчка!
— Благосклонная судьба посылает нам удачу. Посмотри в ту сторону, друг Санчо! Вон там на равнине собрались великаны. Сейчас я вступлю с ними в бой и перебью их всех до единого. Они владеют несметными сокровищами; одержав над ними победу, мы станем богачами. Это — праведный бой, ибо самому богу угодно, чтобы сие злое семя было стерто с лица земли.
Главная беда наших русских авторов — они неверно идентифицируют врага. Рассказывая нам про неомарксизм, они объявляют войну ветряным мельницам. Потому что марксизм доживает последние годы (пока живы его пожилые почитатели). Да, у левого движения есть и молодые адепты, но это явление можно описать одним словом — постмодерн. Они увлечены формой: Че Гевара, Ленин, Маркс, Красное Знамя. Но совершенно оторваны от содержания марксизма. Потому что максимум их протеста и борьбы — выйти на митинг, а затем продолжить пользоваться всеми благами буржуазной (по Марксу) цивилизации.
Все проблемы современной Белой цивилизации не от полутрупа марксизма, а от его эволюционного продолжения — либерального капитализма (далее - ЛК). И только осознав это, только поняв, кто наш настоящий враг, мы сможем эффективно начать с ним бороться. Почему это так важно? Потому что, переключая фокус внимания с либералов на марксистов, первые получают некий аванс. И после очередного справедливого утверждения, что марксизм противоестественен для Белого человека, следует вывод: а вот в настоящих демократиях, когда честные выборы, свобода СМИ, вот там да, там настоящая жизнь.
Но вся штука в том, что как раз современная демократия и либерализм ведут нас к расовому смешению, деградации, внедрению всевозможных извращений, ограничению рождаемости, т.е. к гибели нашей расы.
Иногда мы встречаем аргумент, что Запад в 50-60 гг. прошлого века был золотым временем человечества, а потом там народилось новое поколение леваков-неомарксистов, которые и устроили беспредел, длящийся с 80-х по настоящее время.
Опровергая данный тезис, мы часто используем пример голливудского кинематографа. Сегодня это эталон торжества «левых» (на самом деле ЛК идей) со всеми этими негроэльфами и пидорасами, которых засовывают к месту и не к месту в современные фильмы. Но тут, как часто бывает, приверженцы теории «неомарксизма» забывают об одном — начало этим процессам в Голливуде было положено как раз в «золотые 50-е», то есть в разгар эпохи Маккартизма (популярное и пользующееся поддержкой со стороны правительств США общественно-политическое антикоммунистическое движение). Именно либералы стали внедрять в кино идеи терпимости и политкорректности.
В 1949-м Элиа Казан (позже прославившийся картинами «Трамвай «Желание», «В порту», «К востоку от рая») снимает фильм «Пинки» на запретную тему межрасовых любовных отношений – романа темнокожей южанки и белого доктора-северянина.
В «Поцелуе убийцы» (1955) Стенли Кубрика запечатлен первый поцелуй между белой американкой и цветным: Ирен Кейн целовала Фрэнка Сильверу.
Сидни Пуатье стал звездой и символом этого времени. В 1958 году он снялся у Стенли Крамера в первом межрасовом бадди-фильме (от слова buddy – приятель) «Скованные одной цепью» с Тони Кертисом. Двое заключенных, прикованные друг к другу, совершают побег. Поначалу они терпеть друг друга не могут (герой Кертиса — расист), но тяжелые испытания превращают их в закадычных друзей. Черно-белый тандем стал одним из любимых Голливудом способов ввести афроамериканцев в большое кино.
Можно вспомнить такие популярные примеры, как «Смертельное оружие» с Мэлом Гибсоном и Дэнни Гловером, «48 часов» с Эдди Мерфи и Ником Нолти. Фильм с черным героем мог оказаться неинтересным для широкой аудитории (негры составляют только 13% населения США), черно-белый же тандем более привлекателен и в коммерческом, и в идеологическом плане.
Режиссеры этих фильмов были либералами (хотя некоторые в молодости увлекались коммунистическими идеями). Они всегда выступали за равенство, братство и свободу, т.е. демократические выборы, либеральные свободы и толерантность.
Но я столкнулся с тем, как коммунисты постоянно и демонстративно нарушают всю ту практику жизни демократического общества, к которой я привык и с которой не хотел расставаться. Элиа Казан о коммунизме
А вот какими были взгляды Кубрика:
"У Стэнли было мнение по поводу всего, но о политике он говорил мало... Его взгляды на демократию были такими же, как и у многих моих знакомых, он не был ни левым, ни правым, слабо верил в достижения политики. Он считал её благородным, но неудавшимся экспериментом, вернувшим людей к их первобытным инстинктам, исключительно материальным интересам и глупости.
Он считал, что даже лучшую идею могут испохабить деспоты и тираны, хоть и не думал, что большинство людей злые. Он не был циником, каковым его многие считали. Конечно, он был сторонником капитализма. Сам себя он называл реалистом".
Но, ладно, режиссеры. Сама голливудская система, в частности, и политическая, в общем, поощряли внедрение межрасовой повестки в сознание собственных граждан.
1980-е были преддверием эпохи политкорректности. В это время появляются первые голливудские черные суперзвезды – Эдди Мерфи и Вупи Голдберг.
И все это снимали, финансировали, ставили в прокат не марксисты, а самые что ни на есть либералы и демократы. Потому что там, где либерализм, — разложение и смерть. Собственно, мы это и наблюдаем во всех странах Запада с их политикой замещения коренного Белого населения, которая началась не вчера и не 20 лет назад, а намного раньше. Турецкая диаспора в Германии – отличный тому пример. Турок завозят уже 60 (!) лет.
Левые идеологии когда-то расчистила путь для торжества либерализма.
Предшественница большевистской революции, Французская революция 1789–1792 годов, спустила с цепи массовый психоз бунта подонков Франции во главе с социопатическими элементами интеллигенции. Как в сегодняшних западных либеральных демократиях, теория состоит в том, что изменение социальной структуры может устранить неравенство. Доктрина Французской революции была «возвращением к Природе», идолизированной и образной интерпретацией того, на что Природа, как предполагалось, была похожа, придуманной в гостиных европейской интеллигенции такими авторами, как Вольтер и Руссо. Согласно этим идеологам, причиной тирании, несправедливости, насилия и неравенства была цивилизация. Если сама цивилизация могла бы быть свергнута, и человечество возвратилось бы к воображаемому невинному естественному состоянию, то все могли бы жить в идеалистическом государстве счастья, мира и братства. Это требует отмены цивилизованных учреждений, таких как брак, частная собственность, церковь, государство и монархия. Карл Маркс обновил ту же самую доктрину приблизительно половину столетия спустя. Этот атавизм иронически провозглашается как «прогрессивный»
И как отработанный инструмент был выброшен на свалку истории.
Как бы не было странным, левые прошлого и либералы настоящего часто имеют одну общую черту — принадлежность к определенной этнической группе. В связи с этим мы и можем наблюдать некий синтез идей Маркса и современных либералов. В деле уничтожения нашей расы все средства хороши. Но не стоит обманываться, спасение от этой болезни кроется ни в лжедемократии, а только в построении подлинного народного сообщества, где Вожди гармонично живут со своим народом, и все вместе делают одно ДЕЛО — прилагают все усилия для процветания, приумножения, развития и экспансии Русской нации.
Если либеральное мировоззрение обожествляет отдельного индивидуума (т.е. декларирует свое якобы одинаковое отношение к каждому индивидууму) и готово при этом пожертвовать целым народом, то национальный социализм имеет своей целью именно сохранение народа.
Коммунизм уже мертв, лишь дымятся руины сделай так что бы пепел скорее остыл
«...Построение народного государства, неукоснительно соблюдающего баланс интересов различных социальных классов и сословий, сохранение понятия собственности как основы нашей культуры… Восстановление стабильного и авторитетного государственного руководства, опирающегося на доверие и волю нации; руководства, которое снова вернет нашему великому народу способность выполнять свои обязательства перед миром»
"И, поручив душу своей даме Дульсинее Тобосской, Дон Кихот ринулся на ближайшую к нему мельницу и со всего размаха вонзил копье в ее крыло.
Но тут сильный порыв ветра повернул крыло. Копье сломалось, а рыцарь вместе с лошадью отлетел далеко в сторону.
Увидев это, Санчо во всю прыть поскакал на помощь своему господину. Дон Кихот лежал словно мертвый, ошеломленный страшным ударом мельничного крыла.
— Вот видите, ваша милость! — воскликнул Санчо. — Ну, не говорил ли я, что это ветряные мельницы, а не великаны. Ведь это лишь тот не видит, у кого самого мельница в голове".