Ветряная мельница
Елин ПелинКрасивого вида, открывающегося на наше село со всех че-
тырех сторон, не портит даже большой недостроенный
остов Лазаровой ветряной мельницы. Вот уже десять лет,
как торчит на голом холме над селом, словно какое-то зу-
бастое чудовище, это заброшенное сооружение, ставттее,
по народному поверью, притоном для злых духов, уныло
вращающих его растопыренные в виде дьявольского кре-
ста, ободранные крылья.
Это пустое здание с фундаментом, до половины ушед-
шим в бурьян, приют пугливых сусликов, зеленых яще-
‚риц и ядовитых гадюк, этот побелевитий от дождей и зноя
скелет с неконопачеными стенами, в щели которых дуют
вихри и бури,— единственная ветряная мельница во всей
округе, от шопской котловины до самой долины Марицы.
Она— и единственное напоминание о засушливом годе,
когда ее создали ловкие, искусные руки Лазара Дыбака,
известного своими шутками и всякими планами да замыс-
лами, осуществлять которые он начинал горячо, но остав-
лял с добродушной, виноватой улыбкой.
Село и всю округу постигла однажды страшная засу-
ха: она выжгла посевы, иссушила колодцы и родники,
истомила жаждой скотину. |
Животворящая и говорливая сельская речка, берущая
начало среди больших скал над самым селом, стала с каж-
дым днем заметно мелеть, высыхать. Словно какое-то трех-
главое чудовище выпивало ее холодные, чистые воды, еле
струившиеся теперь с верховьев и жадно поглощаемые
воспаленной землей. Травы и тростники вдоль речного рус-
ла пожелтели и поникли, словно побитые градом; обычно
влажные берега потрескались.
И вот наступил день, когда бойкая, веселая болтовня
многочисленных водяных мельниц, вызывавшая такой гул-
кий и радостный отклик в долине,— умолкла.
Крестьянскими сердцами овладели скорбь и тревога.
Немота мельниц, потерявших способность размалывать
своими тяжелыми, еще недавно шумными жерновами зер-
но в муку, нагоняла страх на мужиков.
Умолкла и мельница Лазара Дыбака, черепичная кры-
пта которой приветливо выглядывала из густой листвы че-
тырех ветвистых орешин в долине. Воцарившееся повсюду
мертвое молчание растревожило сердце всегда веселого
Дыбака.
— Плохо, дедушка Корчан,— говорил он владельцу
соседней мельнипы.— Замолчали наши девицы, не хотят
больше петь. Что делать будем?
При этом губы его кривились в легкой, но не лукавой,
как обычно, а горькой усмешке.
— А? Ты что, Дыбак?— громко переспрашивал глу-
хой дедушка Корчан, что-то тесавший под деревом, в
расстегнутой до пояса рубахе.
— Говорю, девица моя со старушкой твоей больше не
стараются друг друга перепеть, дедушка! Что нам теперь
делать? — громко кричал Дыбак.
— Терпеть, терпеть надо, Дыбак! Станешь серчать,
скоро состаришься,— отвечал дедушка Корчан.
Это был семидесятилетний здоровый и крепкий стари-
кан, с сильной проседью и выразительным круглым румя-
ным лицом горца, подкупающим своей добротой. Большой
балагур; глуховатый и прихрамывающий, с неизменной
трубкой в зубах и хрипом в полуобнаженной груди, он
был не похож на других. Жил он на мельнице и там по
целым дням что-то тесал, напевая себе под нос да посасы-
вая обгоревигую трубку. Старуха его давно померла. По-
мерла и единственная дочь, выданная в другое село. И муж
ее тоже умер. У старика осталась только хорошенькая
внучка Христина. С Дыбаком, который в отличие от него
был молод и холост, дедушка Корчан был связан удиви-
тельной дружбой— спокойной, прочной и бесконечно ве-
селой.
Дыбак был светловолосый, стройный парень с прият-
ным лицом, которое особенно красили большие синие гла-
за. Он, видимо, решил остаться холостяком. По сельским
понятиям, человек, которому стукнет тридцать, уже опо-
здал с женитьбой. В свое время он знатно покуролесил,
завоевав себе завидную славу отчаянного буяна и непо-
дражаемого плясуна. Но после десятилетнего скитания
с плотниками по Румынии, где ему удалось подработать
деньжат, он вернулся тихим и смирным, починил мельни-
цу,— единственное, что осталось ему от отца,— и почти все
время проводил там.
Тут он и подружился со своим глухим соседом— де-
душкой Корчаном. У обоих были умелые, искусные руки,
и они вместе латали колеса на припеке между мельница-
ми, перекидываясь шутками.
В изобретательном уме Дыбака порой возникали стран-
ные замыслы, которые опытная голова дедушки Корчана
всегда одобряла, а неутомимые руки обоих друзей спешили
осуществить. Начинался упорный труд. Пила, тесло, доло-
то, топор целые дни не знали покоя. Но всякий раз, дове-
дя работу до половины, оба бросали ее.
Так, однажды они принялись за устройство валяльни.
Дыбак накупил материалов, Корчан засучил рукава. Це-
лую неделю шла отчаянная стукотня. Но когда уже возвы-
птались четыре столба и обозначился остов здания, старый
мельник отступил на несколько шагов и, усмехнувшись,
промолвил:
— И чего мы зря время теряем, Дыбак? Таких валя-
лен кругом сотни.
— Молчи, дедушка Корчан, не искушай!
— Вот чесальня— другое дело. От нее был бы толк.
А валяльня...
— Ты прав, дедушка Корчан!
И незаконченный остов валяльни стоял месяц некры-
тый, под дождем, пока Дыбак с Корчаном обдумывали план
чесальни, из котсрого тоже ничего не вышло.
Теперь, когда речка пересохла и мельницы онемели,
оба соседа приуныли. |
— Плохи дела, дедушка Корчан, из рук вон плохи!
— Что и говорить, Дыбак,— хуже быть не может. Ля-
гушки и те квакают, что суши этой конца не будет. Да по
всему видать, она и не последняя: народ такой пошел, что
ни бога не почитают, ни дьявола не боятся. Прощай водя-
ные мельнички, Дыбак!
— А мы ветряки поставим, дедушка Корчан,— засме-
ялся Дыбак.
Старый мельник призадумался.
Дыбак пошутил, но мысль о ветряной мельнице креп-
ко засела ему в голову. «Невозможного тут ничего нет, —
соображал он.— На холме за селом всегда ветрено. Самое
подходящее место. Там мельница не только в засуху рабо-
тать сможет».
И Дыбак поделился своим замыслом с Корчаном. Тот
улыбнулся.
— Эх, паренек. Видно, валяльня да чесальня не научи-
ли тебя уму-разуму.
— Почему? Что ж тут особенного? На холме постоян-
но ветер. И от села близко. Материал, что мы для валяль-
ни и чесальни приготовили, весь на ветряк и пойдет. При-
дется еще пять-шесть бревен подкупить. А строить ветря-
ные мельницы я умею. Только руки нужны.
— Руки — мои. А ветер — твой,— пошутил дедушка
Корчан.
Но, выслушав длинные, подробные объяснения Дыбака
относительно плана и расчетов, старик одобрил это пред-
приятие и увлекся им.
Скоро несколько телег доставили материал для по-
стройки ветряной мельницы на высокий холм за селом. На
другой день там уже водрузили высокий столб с крестом
и венком наверху, а возле него мельники вдвоем стали вы-
водить прочный каменный фундамент пресловутого стро-
ения.
— Мало им валяльни и чесальни. Подавай теперь вет-
ряную мельницу! — смеясь, толковали крестьяне по поводу
ветряного предприятия Дыбака, с любопытством толнпясь
на холме. |
— У них не то что на ветряк, а на целых два ветряка
в голове ветра хватит,— птутили другие.
Но строители не обращали внимания на пересуды. Зда-
ние росло с каждым днем, и через две недели уже взды-
мался его деревянный остов.
Наперекор общему убеждению, что Дыбак с Корчаном
скоро бросят эту ветряную затею, они работали упорно.
Село с утра до вечера оглашалось ударами их острых то-
норов и отчетливым стуком тесел. Поглощенные мыелью
о дивном строении, они не щадили сил, не чувствовали
усталости, не знали отдыха. Под палящими лучами солнца,
осушающими пот у них на лице, в одних рубахах, работа-
ли они весь длинный летний день напролет, не выпуская
инструментов из рук. В своем увлечении они даже не раз-
говаривали между собой. Только Корчан промолвит иной
раз:
— Знаешь, Дыбак, сдается мне, и на этот раз зря тру-
димся: не успеем построить, как дождь пойдет. Запоют
тогда наши девицы, и бросим мы это гнездо совиное.
— Стучи, стучи, Корчан! Кончим, а там будь что бу-
дет,— отвечал Дыбак, кидая на старика полный уверенно-
сти и надежды взгляд.
— Опять я, старый осел, под твою дудку заплясал,—
улыбаясь, отвечал глухой и, продолжая тесать, начинал
тихо, в такт ударам тесла, мурлыкать себе под нос:
И зачем только, старый осел,
Я за дурнем этим поплелся?
А иногда, взглянув искоса на озабоченное лицо Дыба-
ка, говорил ему ласково:
— Вот что, Лазар,— жениться тебе надо. Ветряные
мельницы молодость губят!
Дыбак поднимал на него большие синие глаза и зали-
вался смехом.
Между тем стройный корпус ветряной мельницы с
каждым днем принимал все более законченные формы.
Уже из села было видно, как оба мастера лазают по ее
еще не крытому верху.
В один прекрасный день Дыбак сообщил, что дедушка
Корчан, забравптись на ее высокие крылья, увидал далеко
за Витошей белое облачко. Эта радостная весть тотчас раз-
неслась из корчмы по домам, а оттуда помчалась к уста-
лым работникам в поле. Они сейчас же бросили работу и
устремились в село — встречать долгожданное событие.
Конец этой страшной засухе, которая все выжгла! Зазво-
нил, как в праздник, церковный колокол. Нарядные де-
вушки запели «Ай, Додола...» — и по улицам села понес-
лось, порхая:
Додола ходила, бродила
От пахарей к землекопам,
Подай дождичка, боже!
Поднялись крики, хохот, веселая кутерьма. Крестьяне
воспрянули духом. Распевая «Додолу», нод звуки бараба-
нов и волынок девушки высыпали на холмик, к ветряной
мельнице, откуда пришла радостная весть, и на выжжен-
ной лужайке закружился лихой хоровод. Мужчины при-
шли со жбанчиками, как на свадьбу. Глаза всех были
устремлены на запад. Там из-за Витоши выбежало белое
облачко, потом, одно за другим, несколько клочковатых,
поменьше. Навстречу им, откуда-то со стороны Стара-пла-
нины, устремилось еще одно, ведя за собой, подобно пер-
вому, стаю лохматых, разорванных облачков, которые то
разбредались и таяли, то собирались в большие, черные,
как орлы, тучи. А далеко-далеко в синеве дымками воз-
никали другие, росли, множились и быстро неслись к
селу.
— Дождь! Дождь будет! — послышались радостные
крики.
Лица крестьян сияли; у всех отлегло от сердца.
Дыбак и Корчан невозмутимо продолжали свою работу
на крыше.
Проворная восемнадцатилетняя внучка дедушки Кор-
чана Христина взобралась по высокой лестнице, под са-
мые крылья мельницы, и ласково пропела:
— Посмотри, дедушка, где я!
— Слезай, глупая,— убъешься! — закричал дед.
'— Да я крепко держусь! — весело крикнула Христина
и вылезла на крышу. Потом, вытянув, словно горлинка, бе-
лую шейку, поглядела вниз и всплеснула руками:
— ВЦак высоко-0-0!
— Девочка, не балуй. Как бы греха не вышло,— ска-
зал Лазар, следя исподлобья за движениями веселой
ГОСТЬИ.
Она обернулась и показала ему язык. Потом вырвала
у него тесло из рук и принялась стучать по стропилам.
— Перестань! — сказал Дыбак.
— А что? — возразила она.— Я могу стооить ветряки
не хуже вас. |
И, обернувтись к своему глухому деду, крикнула:
— Видишь, дедугика, и я такой же мастер, как ты!
— Зато Дыбак поискусней тебя будет,— насмешливо
заметил кто-то внизу.
— Эй, девчушка, отдай тесло, не мешай мне,— притво-
ряясь сердитым, сказал Лазар.
Эта игра ему понравилась. В ответ Христина опять вы-
сунула язык. Взгляд ее ясных небесно-голубых глаз слегка
задержался на молодом мельнике. Обрамленное светлыми
волосами, пухлое, продолговатое хорошенькое личико ее
сияло радостью, лучи которой проникали глубоко в серд-
це закоренелого холостяка.
— Я дедушке скажу,— шутливо пригрозил он.
— Скажи,— ответила она, еще раз высунув язык и
продолжая в то же время тяпать и тюкать теслом по стро-
пилам.
— Дедушка, спроси у внучки своей, чего ей тут надо,—
смеясь, крикнул Дыбак глухому старику, поглощенному
‘работой.
— Чего надо, то отыщет.
Парни и девки внизу засмеялись.
— Не вскружи девушке голову, Дыбак! — насмешливо.
крикнул кто-то.
Христина погрозила сверху теслом, сделав вид, будто
хочет кинуть; потом засмеялась шаловливо.
— Тебе-то шутка, да Дыбаку не до шуток! — продол-
жал тот же голос.
Все опять засмеялись. Дыбак немного смутился, но
глаза его, теперь уже с иным любопытством, забегали по
высокой, стройной фигуре девушки, по ее гибким рукам,
ровным широким плечам и слегка колеблющимся узорам
каемчатой белой рубахи на груди.
«Экая пава!» — подумал он.
Р азорванные облака мало-помалу разрослись в сплот-
ную пелену, охвативигую весь небосклон. Возле мельницы
снова завился веселый хоровод. Христина быстро, как кош-
ка, спустилась вниз по лестнице, захватив с собой тесло
Дыбака.
— Эй, девочка, не дури! Оставь тесло!
— На, вот оно! — крикнула она уже снизу и вступи-
ла в хоровод.
Дыбак слез и стал глядеть на нее. Христина плясала
отчаянно, с вызовом, поглядывая насмешливо на молодого
мельника. Потом вдруг вышла из хоровода и, уперев одну
руку в бок, а другою махая платком, подбежала к волын-
щику.
— Рученицу! — потребовала она.
Волынщик тотчас перешел на рученицу. Христина,
изящно наклонив голову, вздрогнула всем телом, высоко
взмахнула платком, сделала маленький шаг вперед, потом
назад, легко подпрыгнула и пошла плясать, как бы слив-
итись с живым трепетом чудных звуков.
Все столпились, чтобы поглядеть на нее.
Волынщик играл мастерски. Из-под пальцев его нес-
лись веселые, игривые звуки. И столько трепетанья было
в этих бурных звуках, столько удали, что у присутствую-
щих даже одежда плясала на спине и сердце билось, гото-
вое помчаться, как оторвавитийся лист, в вихре головокру-
жительной пляски.
Некогда прославленный плясун, Дыбак не выдержал.
У него захватило дух, заколотилось сердце... Все позабыв,
он выскочил навстречу Христине и молча, бледный как по-
лотно, пустился в пляс.
Крик восхищения вырвался из сотен грудей, сотни глаз
впились в пляшущую пару. Дедушка Корчан слез с кры-
ши, подошел поближе, и глаза его загорелись от удоволь-
ствия.
Дыбак словно не касался земли. Наклонив голову, ни на
кого не глядя, он носился как вихрь, выделывая ногами
неповторимое.
Но вскоре остановился, словно осененный внезапной
мыслью.
— А я тебя перепляшу! — промолвила Христина, оста-
новившись перед ним.
— Ишь чего захотела,— отозвался кто-то из зрителей.
— Перепляшу — и весь сказ!
— Попробуй,— ответил Дыбак, уверенный в том, что
это не в ее силах.
— Перепляшу, вот увидишь,— повторила Христина,
топнув ногой.
Она была знаменитая плясунья и надеялась на себя, но
не знала, на что способен Дыбак.
— Перепляшу,— опять гордо, вызывающе повтори-
ла она.
— Не выйдет,— возразил Дыбак, кинув на нее взгляд,
в котором сквозило сознание своего превосходства.
— Отчего не выйдет?
— Да так, не выйдет.
— Не выйдет? Посмотрим. Давай биться 0б заклад!
Хочешь?
Дыбак засмеялся.
— Хочешь, побьемся? — повторила Христина.
— Ладно, давай— решительным тоном ответил он и,
вынув из кошелька красный шелковый шнурок с нанизан-
ными на нем золотыми, прибавил: — Коли перепляшешь,
твои будут!
— А не отетупишься?— горячо и серьезно спросила
Христина.
— Вот заклад. Не отступлюсь. А ты что ставишь?
— Ну-ка, ну-ка,— раздался голос из толпы.
Послышался смех.
Дедушка Корчан весь сиял от радости.
— Увидим, кто кого! — сказал он и обернулся к Лаза-
ру.— Заткнет тебя за пояс внучка моя, Дыбак!
— Что ставишь? А? — настойчиво повторил Дыбак.
Все думали, что хитрая Христина пошутит, да и от-
ступится, но она стояла на месте, гордо выпрямившись.
Взгляд у нее был решительный. Она сперва побледнела,
нотом вся вспыхнула, стыдливо наклонила голову и заку-
сила губу. Потом, глядя Дыбаку прямо в глаза, твердо
промолвила:
— Воли ты меня перепляшешь, выйду за тебя.
Дыбак впился в нее пламенным взглядом.
— Ладно,— сказал он улыбаясь.— А пе отсту-
пишься?
— Убей меня, коли обману! — ответила Христина.
У обоих глаза горели. Толпа сомкнулась в круг, ли-
куя, громко смеясь. Дедушка Корчан сиял. Ему хотелось
погладить свою отважную внучку по голове.
Снова послышался звук волынки. Толпа затаила ды-
ханье.
Дыбак с Христиной встали друг против друга и нача-
ли разом. |
Дыбак стал быстро наступать на Христину. Она лег-
ко, на носках пронеслась мимо. Смерив один другого вы-
зывающим взглядом, оба пустились в пляс. Христина
взмахнула платком, изогнула, как лебедь, свою белую шей-
ку и поплыла в вихре веселых звуков. Лицо ее пылало,
пушистые ресницы полусмежились от упоенья, высокая
грудь заходила волной.
Дыбак плясал тоже в каком-то самозабвенье. Непри-
нужденно заложив руки за спину, он подпрыгивал, как
олень, и, сделав плавное движение, останавливался перед
соперницей, отбивая ногами мелкую дробь, словно не в си-
лах оторваться от этого места. Потом, тряхнув головой,
чтобы смахнуть пот, заливающий лицо, будто отскакивал
назад. Христина, следившая за каждым его шагом, легко,
на цыпочках подлетала к нему. Но тут он неожиданно на-
ступал и оказывался так близко, что она чувствовала его
горячее дыхание и тепло его разгоряченного мужского
тела. Потом начинал полегоньку удаляться, незаметно,
играючи увлекая ее за собой. Перевес, большой перевес
сил чувствовался на стороне парня, и Христина поневоле
стала уступать. Как ни рвалась она к победе, но, пропля-
сав целый час, остановилась, ослабевшая, задыхающаяся.
— Не могу больше... Переплясал меня,— пролепетала
она в изнеможении, отирая пот с лица.
И от нестерпимого стыда чуть не заплакала.
— Переплясал, признаю,— повторила она как бы са-
мой себе.
Музыка смолкла.
Сделав последний прыжок, остановился и Дыбак,
тоже задыхающийся, измученный.
Толпа весело засмеялась. Сотни грудей вздохнули сво-
бодно, сотни напряженно прищуренных глаз посветлели.
Подруги начали подтрунивать над Христиной. Дедушка
Корчан улыбался.
Дыбак вытирал пот с лица.
— Да, переплясал — признаю! — еще раз сконфужен-
но уронила его соперница и закрыла лицо руками.
Толпа опять весело зашумела.
— Заклад, заклад отдавать надо! — раздались голоса,
и по адресу Христины посыпались насмешки.
Она подняла голову и, чуть не плача, ответила:
— Что ж, я от своего слова не отказываюсь...
Шум утих. Это было смело сказано.
— Да, я готова сдержать слово,— твердо заявила она,
повернувшись к Лазару Дыбаку.
— Правда? — переспросил он.
— Правда,— так же твердо повторила она.
Дыбак подоттел к ней и на глазах у всех повесил ей на
тею шнурок с золотыми.
— Тогда я поведу тебя к себе.
— Веди,— промолвила она, беря его за руку.
Лазар, улыбаясь, повел ее вниз, в село.
Толпа с веселым гомоном двинулась за ними.
— Эй, Дыбак, а как же ветряная мельница? — крикнул
им рслед дедушка ВКорчан.
— Я себе получше нашел! — весело ответил Дыбак.
Старик расхохотался от всей души, так что даже труб-
ка выпала у него изо рта.
1902
Источник текста: https://archive.org/details/B-001-038-052-ALL/mode/2up