Ветер, лёд и стальная вода

Ветра седого старика

Любой рассказ о здешних катастрофах на воде начинается с ветра.

В разные года года на Байкале случается от 18 до 148 штормовых дней. Самое опасное время — это весна и осень, при этом особенно сильны и губительны ветра с октября по декабрь в районе Ольхона: из 100 дней 58 приходится на время самых бурных и губитель­ных штормов.

Северо-западный ветер на Байкале считают самым свирепым. Именно с ним связаны самые большие катастрофы, он причиняет больше всего ущерба людям и их хозяйству. Озеро со всех сторон окружено горными хребтами, которые и формируют воздушные потоки. В межгорных котловинах зачастую температура значительно отличается от той, что господствует над самим озером. Наибольшая разница достигается именно осенью, отличие в 30-40 градусов приводит к значительному перепаду давления, порождающему мощные воздушные потоки.

В течение суток самое спокойное время — два-три часа после рассвета и примерно столько же перед закатом. Штиль длиной в весь день бывает редко, а сами ветра имеют свойство усиливаться вблизи мысов. Даже в полный штиль в таких местах может дуть небольшой ветерок, а в ветреную погоду прохождящий мимо мыса корабль легко может столкнуться со штормовыми порывами. При этом сами ветра подчас имеют и собственные имена.

Верховик, он же ангара, назван так потому, что дует из долины реки Верхняя Ангара, т.е. с верхнего конца озера. Он может дуть одновременно на всем Байкале. Летом верховик добирается до южной оконечности озера крайне редко, ограничиваясь мысом Толстый в 10 км к востоку от поселка Листвянка.

Особо свирепые верховики случаются перед ледоставом — в декабре. Волны после них долго не стихают, и на озере стоит мощная пологая «мертвая» зыбь. Сам ветер не порывистый, погода при этом стоит сухая и ясная. Начинается он обычно утром, после восхода солнца и нередко перед закатом стихает, однако, может и непереставая дуть несколько дней. Его предвестником служит ярко-красный горизонт перед восходом солнца.

Култук, он же низовик или низовка — так зовётся ветер, дующий с южной оконечности Байкала, от залива Култук, в направлении, противоположном верховику, но тоже вдоль Байкальской котловины. Он несет с собой мощные штормы, дожди и пасмурную погоду, и может дуть сразу над всей поверхностью озера, но не так долго, как верховик.

Нередко налетает внезапно, и так же внезапно может уступить верховику, и тогда образуются беспорядочные волны, «толкуны». Култук приводит к самым сильным штормам на Байкале, поднимая огромные угрюмо-свинцовые волны. Его предвестником служат мрачные тучи, собирающиеся в юго-западной части озера.

Баргузином называют ровный и сильный северо-восточный ветер. Воздушный поток вырывается из Баргузинской долины и дует поперек котловины озера, но только в средней его части. Он не длится обычно дольше суток, чаще всего начинаясь после восхода и стихая к закату. Обычно баргузин приносит с собой солнечную погоду, а среди местных распространено убеждение, что он загоняет косяки омуля в сети.

Да, именно о нём поётся в самой, пожалуй, известной песне, посвящённой озеру:

Горная — это северо-западный поперечный ветер. Его холодный воздушный поток срывается с гор — со склонов Приморского и Байкальского хребтов и проносится над западным побережьем. Холодные арктические массы, подходя к Байкалу, скапливаются у этих горных массивов, не в силах перевалить их с ходу. Накопив критическую массу, холодный воздух переваливает через хребты и, ускоряясь, устремляется по крутым склонам к Байкалу. Это самый свирепый и коварный из байкальских ветров. Налетает внезапно, скорость нарастает скачками, порой до 40-50 м/с. Летом ему предшествует тихая безветренная погода и изнуряющая жара, над горными вершинами появляются облака, постепенно образующие угрюмый облачный вал, вытягивающийся над горным хребтом.

Сармой, сыграющей в нашей истории особую роль, называют разновидность горной — это сильный шквалистый ветер, вырывающийся из долины реки Сармы, впадающей в пролив Малое Море. Когда холодный арктический воздух с Приленской возвышенности, переваливаясь через Приморский хребет, попадает в суживающуюся к Байкалу долину этой реки, то оказывается в природной аэродинамической трубе, на выходе из которой он разгоняется до ураганной скорости.

Сарма может непрерывно дуть несколько суток, ветер при этом бывает настолько силен, что валит деревья, переворачивает суда, срывает крыши с домов и сбрасывает домашний скот с берега в море. Из-за этого крыши в одноимённом посёлке жители привязывают к земле. Этот ветер наиболее част и свиреп осенью и зимой. В среднем, в ноябре сарма дует 10 дней, в декабре — 13. Обычно она охватывает Малое море и западную часть Байкала, но иногда может ощущаться и на восточном берегу озера.

Её главным признаком служат слоисто-кучевые облака с резко очерченными границами, собирающиеся над вершинами гор вблизи Сарминского ущелья. Обычно от этого момента до первого порыва проходит 2-3 часа. Последним предупреждением является открытие «ворот» — появление просвета между вершинами гор и нижней кромкой туч. Сам ветер после этого налетает через 15-30 минут.

Именно с этим ветром повстречался злосчастный караван парохода «Яков», шедший по Малому морю в октябре 1901, но давайте обо всём по-порядку.

Трагедии далёких времён

О грозной, разрушительной силе байкальских ветров местные жители знают не понаслышке, буквально из поколения в поколение здесь передаются истории о том, как неожиданно поднимавшиеся вихри уносили утлые рыбачьи суденышки в откры­тое море или же выбрасывали на острые скалы.

Даже неполный перечень крушений судов на Байкале выглядит впечатляюще, трагический отсчет которых начинается с рокового 1774 года: тогда, по свидетельству летописи Антона Лосева, из-за «неимения осве­щения в темные ночи пушто деревянный маяк при входе в га­вань Посольской прорвы, стоявший с 1765 года, от гнилости развалил­ся и вскоре после этого разбило 4 судна купеческих с товарами. Да и после того также терпели купцы подобные приключения, а некото­рые и разорились».

Осенью 1772 года бот «Святой Козьма Святоградец» под командой штурманского ученика Ловцова при сильном ветре был выброшен на берег около Посольского монастыря. Ко­манда спаслась, но судно было повреж­дено настолько, что команде пришлось тут же сжечь его.

В сентябре 1779-го судно с по­этическим названием «Андриян и На­талия» порывами ветра сорвало с якорей. Сильные вол­ны едва не перевернули корабль, ко­торый буруном выкинуло на восточ­ный берег Байкала. Команде удалось спастись. К счастью, позже судно сумели восстановить и спустить обратно на воду.

В ноябре 1789 года бот «Петр и Павел» под командованием штурмана Частухина был выброшен на берег в районе Листвянки. Следующей весной 1790-го его исправили, как и незадачливого предшественника, и снова пустили в плавание.

Весной 1819 года новый бот «Николай», был спущен на воду и в первое же плава­ние попал в такое страшное бедствие, какого казенные суда никогда ранее не испытывали. Когда корабль снялся с яко­ря, был «благополучный» ветер, но спу­стя какое-то время поднялся шквал. Около селения Голоустное судно черпнуло воды сначала одним бортом, затем другим, в результате чего и опрокинулось. Вся команда и пассажи­ры перебрались на наветренный борт, а потом на шлюпку, благодаря чему и спаслись, но, увы, не все. Пять человек из числа пассажиров пропали без вести.

В 1823 году еще одно приключе­ние выпало на его долю. Бот был сорван с якорей у Посольского Мона­стыря и выброшен на берег. Что характерно, в ту же навигацию его удалось исправить и спу­стить в суровые воды Байкала, а это место у Посольского Монас­тыря стало злополучным для многих судов. В 1835 году транспортный па­роход «Ермак» был выброшен на тот же берег, получив значительные повреждения.

Спустя 3 года, в 1838 году, дру­гой транспорт, «Иркутск», опять же в Посольской гавани, главном пункте переезда через Байкал от Голоусного до Посольска в устье судоходной Селенги, потерпел крушение. Судно затонуло, а команда благополучно спас­лась. Что интересно, это судно так и не подняли на поверхность, и оно до сих пор лежит на дне озера.

При этом до 1875 года на Байкале не было ни одного настоящего суд­на, способного перевозить через озеро большие партии груза. Зимой обозы купцов шли по льду Байкала и Селенги, а летом това­ры везли озерным и речным пу­тем, испытывая при этом большие трудности. Вот как описывал мы­тарства торговых людей в 1758 году директор Кяхтинской тамож­ни Пятов: «На Байкал-озере судов никаких не было, кроме одного ма­лого бота, для чего купцы принуждены были переплавлять свои грузы на дощаниках, которые плавают по рекам, и от случившихся штормов те­ряли многие свои товары...».

С началом ледостава и открытием санной дороги в последних числах января начиналось движение купеческих обозов по Байкалу. Первый лед был непрочен, часто встречались полыньи и проталины — коварные вра­ги ямщиков. Сани и подводы, попав в такие байкальские западни, прова­ливались под лед и тонули вместе с лошадьми.

Один из таких драматических случаев произошел в канун Нового 1867 года близ Култука. В это селение поздним вечером прибыла «тяжелая почта» из Иркутска на семи парах лошадей. Кроме ямщиков ее сопровождали два вооруженных чиновника. Каждая тройка везла несколько больших кожаных мешков цилиндрической формы, в которых находились рублевые серебряные монеты, предназначав­шиеся кяхтинским купцам — в каждом мешке по тысяче рублей.

Несмотря на непогоду, ночную тьму и вопреки уговорам местных жите­лей, чиновник Злотницкий, командо­вавший обозом, приказал двигаться в дорогу. В Кяхте открывалась зимняя торговая ярмарка, на которую съехались не только российские, но и китайские и монгольские торговцы, охочие до серебряных монет. И кяхтинское купечество обещало ему большую премию за досрочную доставку из столичного монетного двора такого ценного груза. Оттого и стремился Злотницкий успеть к началу ярмарки.

Начало зимы в тот год выдалось теплым, и Байкал встал очень поздно. Поэтому неокрепший тонкий лед не выдержал обозных: едва первая тройка вые­хала на ледовую дорогу, как в мгно­вение ока провалилась под лед. Погибли ямщик и лошади. К счастью, остальной обоз еще не успел отъе­хать от берега. В течение нескольких дней предпринимались попытки достать мешки с серебром со дна. Но глубина была слишком велика, оттого ценности так и остались на дне.

Летом 1888 года пароход «Нико­лай», принадлежащий купцу A.M. Сибирякову, вел баржу, нагруженную 35 тысячами пудов хлеба, во время непогоды получил в борту большую пробоину и затонул. 29 декабря 1895 года напором льда сорвало стоявший на якоре в затоне пароход «Сперанский» и приперло к берегу. Больших трудов стоило ста­щить его на «чистую воду».

17 января 1899 года в летописи Н. Романова появились такие строки: «Байкал покры­вался льдом несколько раз, но его разбивало. Числа 12-15 он вновь по­крылся. 17 была буря, и в 12 часов дня сломало лед. Утонули 4 лошади и 2 повозки. На льдине унесло обоз в 40 лошадей, но спасены...».

Чем ближе к нашей истории, тем сильнее становится ощущение некоего злого умысла стихии, стремившейся погубить побольше человеческих жизней. Вот лишь несколько сообщений о драмах, разыгравшихся тогда на Байкале в 1900 году, по данным газеты, издававшейся в Кяхте И.В. Богашевым.

В полночь 2 октября буксируемый пароход «Лебедь» с устья Селенги в Лиственичное, паузок купца гр. Ал. Зырянова, с 800 мест чая, развив­шимся ветром потопило в середине Байкала. С большим трудом удалось спасти бывших на паузке людей. Так­же затопило привязанный к борту ка­тер, с которого удалось спасти па­ровик.

25 октября. Потерпевшая круше­ние баржа на Байкале была нагру­жена на 800 мест чая, принадлежа­щими гг. Синицину и Карнакову. С баржи едва удалось снять людей. Буксирный канат был обрублен, ина­че катастрофа грозила и самому па­роходу «Лебедь».

Нам сообщают, что сильной бу­рей, бывшей на Байкале 1 декабря, выбросило паровой катер Свинина на берег в местности Тельнушка, в трех верстах от Мысовой.

Байкал покрывался льдом не­сколько раз, но его разбивало. В пос­ледний раз он покрылся льдом на прошлой неделе. В пятницу пасса­жиры из Мысовой в Лиственичное отправились на двух экипажах, но лед был плох: переезжающим пришлось заночевать посередине Байкала. От­правились дальше и на пути утопили 4 лошади и 2 повозки.

На Байкале 17 января была силь­ная буря, которая взломала еще нео­крепший лед, и на несколько дней проезд в Мысовую и Голоустную сде­лался невозможным. Несколько во­зов, пытавшихся перебраться, зато­нули у Лиственичного... Говорят, были и другие несчастья.

С ледокола видели в 3 верстах по направлению к Голоустному, как ото­рвало на льдине обоз лошадей. По последним известиям, люди спасе­ны. В городе же ходят слухи об уто­нувших 16 переселенцах.

Говорят, что ни в одном году Бай­кал не требовал столько жертв, как в этом году. Погибло много народа, а еще больше лошадей. Ночью с 16 на 17 января 1901 года спасли около ледокола 29 человек и 25 лошадей - плавали они на тонких льдинах по открытому морю.

На этом фоне авария с ледоколом «Байкал», выглядит пустяковой, хотя выручать его пришлось тоже всем миром. 29 декабря 1900 года ледокол пришел в Мысовую, с трудом пробившись сквозь толщи льда. Выгрузив вагоны и груз, он двинулся в обратный путь, но при выходе за мол напором льдин у него сломало вал, и муфта с лопастями ушла на дно. Корабль с трудом вернулся к пристани и остался зимовать в ожидании, когда будет заказан новый вал в далекой Англии. Но, по всей видимости, это была именно что счастливая случайность, ведь настоящая трагедия разыгралась годом позже.

Последний осенний рейс

Уже после задним умом люди рассказывали, что этот поход был обречён с самого начала — нельзя было с последним октябрьским рейсом посылать в Ангарск слабосильный и неустойчивый пароход «Яков». Когда он отправлялся 10 октября из Лиственичного, рассказывают, что будто бы там, на пристани, люди говорили, что отправили топить народ. Для подобного маршрута в это время года из байкальских пароходов были пригодны только «Феодосий» и «Александр Невский», но не они отправились тогда в путь. Путь по осеннему озеру сам по себе не сахар, а уж совсем под закрытие навигации любой переход может обернуться бедой.

Уже когда он шел из Заворотной губы в Баргузин, чтобы отвезти рабочих, несколько раз ложился на бок, и матросам, и даже пассажирам, приходилось перекатывать груз от одного борта к другому. Сдав в Баргузине рабочих, «Яков» вернулся в Заворотную губу, взял на буксир три баржи: «Потапов» с 549 бочонками рыбы, 161 рабочим и 15 членами команды, судно Могилёва с 250 бочонками рыбы и рабочими, а также судно Шипунова с 240 бочонками рыбы и рабочими, а также три лодки–мореходки, на которых было на каждой по тридцати человек, и направился в Покойники, где запасся дровами. Путь от этого места с говорящим названием до Кочерьков пароход совершил за три дня, причем там тоже нередко шел, навалившись на один бок. Сколько именно людей было на борту судов, установить сложно, поскольку на них часто перевозили пассажиров, которые нигде не были зарегистрированы. Чаще всего речь шла о рабочих и крестьянах, не имевших возможности воспользоваться оборудованными пассажирскими кораблями.

В Кочерьках капитан парохода велел причаливать к берегу в виду того, что барометр быстро падал, предвещая сильную бурю. Здесь караван простоит с 4 ч. дня 13го до 8 ч. утра 14 октября, а после отправится дальше навстречу своей судьбе.

Когда вошли в Малое море, горы стояли в понурой сизой дымке, и пассажиры смогли увидеть облака, похожие на вату, обрамлявшие вершины прибрежных гор. До маяка Кобылья голова оставалось каких-то 15 миль, когда кто-то на палубе снова взглянул в сторону горных пиков — над ними буквально в один миг появился сияющий небесной синевой просвет, над которой была видна чётко очерчена нижняя кромка туч. Вниз по горным склонам потянулись клочья пегих облаков, и спустя несколько минут в корабли ударил ветер. Сарма налетела неожиданно, сви­репо. Загудела, засвистела, вздыби­ла озерную гладь.

Капитан «Якова» принял решение взять курс на север против ветра по направлению к берегу. Водная гладь здесь была шириной около 8 верст, но сколько ни бился пароход, караван не мог сдвинуться с места, напротив, его сносило. Свистком было приказано отдать буксир Шипунову, но и это не помогло. Пароход с баржами продолжало нести по ветру. Через полчаса у улуса Уланхон капитан даёт второй свисток — с буксира спускают баржу Могилевой, впереди маячит камень Калдыкей. Пароход и оставшееся судно уже на одном буксировочном тросе несет боком.

Сарма усиливает свои порывы, капитан приказывает обрубить трос и вот уже мимо судна Шипунова проносится «Потапов» и пропадает из виду в воющей стальной мгле — там через короткий промежуток слышат крики, шум, треск, и моментально все смолкает, потонув в шуме бури.

Между тем освобожденный от буксира «Яков» продолжает пробиваться к берегу, но его несёт боком. Все пассажиры, женщины и дети заняты переноской груза, чтобы хоть как-то сохранить пароходу равновесие. Машина работает на полный ход, и после долгой борьбы, корабль врезался в мель и ложится на бок, не дойдя 4 сажени до берега. Капитан приказывает спустить лодку с матросами, но матросы не могут оттолкнуться от парохода и через полчаса их, промокших до костей, и продрогших, приходится втащить при помощи веревки обратно на пароход. В 2 часа ночи машинист докладывает капитану, что машина, вследствие неравномерной работы (одно колесо её было в воде, другое над водой, должна сломаться. Тогда капитан просит рыбопромышленников Власова, Суворова и Шангина отвезти буксир на берег и таким образом закрепить пароход. На воду спускается ещё одна шлюпка, в нее садятся Суворов, Власов и матросы Юрьев и Парфентьев, причем у тех на руках нет рукавиц, а тем временем мороз стоит гораздо ниже нуля, корпус судна уже покрыт ледяной коркой.

С большим трудом шлюпку удалось оттолкнуть парохода, но ту моментально подхватывает ветром, и она едва не попадает под колесо. Благодаря Суворову и матросам, крепко державшим канат, им удаётся спастись от гибели, но это не останавливает смельчаков — они прекрасно понимают, что если не привяжут пароход, он все равно погибнет. С громадными усилиями шлюпке удаётся пробиться к берегу, где матросам и промышленникам приходится выскакивать в воду по пояс и идти до берега, борясь с огромными волнами. Ледяной ветер обжигал, пальцы уже совершенно не слушались, ноги буквально не могли идти, однако, в итоге канаты закрепляются за толстые деревья, что спасает «Якова» от участи «Потапова».

Спустя два дня шторм стих и матросы с уцелевшего парохода бросились на поиски остальных судов. Первой удалось найти шхуну Шипунова в каких-то 30 саженях от острой береговой скалы, о которую до этого стихия разбила «Потапов» — на корабле до сих пор оставались люди, взывавшие о помощи. Подплыв поближе к острову Ольхон, моряки увидели в воде во множестве мёртвых людей. И сразу после обнаружения шхуны Шипунова на берегу было найдено и судно Могилёва, на котором также были спасшиеся люди. Как выяснилось позднее, из трех лодок-мореходок две также оказались на берегу, а одну волнами разбило и утянуло на дно, но, к счастью, все бурятские рыбаки сумели спастись.

А вот когда добрались до места крушения «Потапова», то спасать было уже некого — все, кто был на нём в момент крушения, погибли. Спустя сутки подошел пароход «Феодосий», на борту которого находились журналисты. Открывшаяся картина произвела на них очень тяжелое впечатление.

На расстоянии трех вёрст берег оказался усеян обломками бревен, досок, разодранной одеждой и остатками скарба утонувших рабочих. Многие обломки были забрызганы кровью. И среди всего этого во множестве виднелись человеческие тела, исколотые обломками дерева, с поломанными костями и разодранной кожей. Очевиднцы описывали среди прочего труп могучего мужчины с вытянутыми вперед руками — его полусогнутые пальцы словно пытались ухватиться за что-то. Рядом с ним была женщина, крепко прижимавшая к груди кусок стёганого детского одеяла, в котором уже не было никакого ребёнка. Ещё у одной женщины на лице застыло выражение мольбы, а пальцы правой руки оказались сложенными для крестного знамения. Выше неё лежал мужчина с зияющей раною голени, правильность краев которой напоминала очевидцам работу умелого хирурга.

Сама скала, на которую бушующие воды бросили несчастное судно, была покрыта толстым слоем льда и отмечена множеством кровавых следов. У подножья этого утёса оказались набросаны груды обломков, настолько перемолотых, что во всех этих щепках, цепях и кусках неводов с трудом узнавалось то, что ещё утром было парусным судном. Но самым ужасным здесь были примёрзшие к скале тела людей: кто вверх ногами, заброшенный на высоту в десяток саженей волнами, кто придавленный камнем, а кто и заваленный обломками.

Всего на берегу было найдено 27 человек, из которых лишь у шести смогли установить личность. Остальных из почти 200 бывших на борту «Потапова» поглотили осенние воды Байкала.

Я бы с радостью написал, что эта катастрофа стала последней подобного рода на Байкале, но нет — буквально в следующем году в подобных же обстоятельствах оказывается пароход «Александр Невский». Там снова был лютый натиск сармы, неумолимая сила волн и обледеневшие суда, которых сбросили с буксира. К счастью, погибших было куда меньше, чем в 1901 году. Но если вы думаете, что это лишь дела уже достаточно далёкого прошлого, то нет: в 1933 году ле­дяные валы высотой до 20-30 метров перекрыли железнодорожное полотно возле станции Танхой и столкнули с рельсов товарный же­знодорожный состав вместе с паровозом. Весной 1960 года на судоверфи ледокол «Ангара» водоизмещени­ем 1400 тонн был вытеснен массами льда на береговую отмель, а в Лиственичном двигающимся льдом были разру­шены причальные сооружения. Последняя из крупных трагедий случилась в 1983 году, когда пропал теплоход «Академик Шокальский» с семью членами экипажа в районе мыса Красный Яр на западном побережье озера. Разыгравшийся ночью сильный шторм застиг судно в открытом море. Моряки были не в силах противостоять грозной стихии и утонули утром на глазах у нескольких туристов, случайно оказавшихся поблизости.

Байкальская стихия до сегодняшнего времени остаётся грозной и неумолимой силой. Хоть само море и стало безопаснее, это не повод относиться к нему пренебрежительно и тем более забывать о трагедиях, случившихся в прошлом.

Подписывайся на телеграм-канал Cat_Cat, чтобы не пропустить интересные посты.