Вещества

Подтаявший снег обнажал серую траву с редкими вкраплениями потемневшей зелени. Следы от колёс одинокой машины застыли и чёрными полосами уходили в поля, теряясь до самого горизонта.

— Что за дебил тут катался? – решил я немного посмеяться, чтобы расслабиться и отвлечься от тревоги.

— Почему дебил? – удивился Андрюха.

— Ну а куда он? – я кивнул в сторону поля. – И как он тут проехал вообще? Там дальше снега по колено.

— Снега по колено, а рыбы дохуя! – гоготнул Серёга.

— Вообще-то воды по колено, а не снега, - поправил его Андрюха.

— Да? Разве?

Заброшки, как и всегда, встречали нас серостью, разрухой и уютом. С одной из стен свисала огромная сосулька, хотя дождя вроде бы не было, а ничтожное количество снега на ней растаяло ещё вчера.

Подойдя поближе, я понял, что всё наше вчерашнее добро так и валяется на земле. Пакеты, пачки сухариков, окурки, бутылки… обычно мы старались за собой убирать, по крайней мере весь крупный мусор убирался полностью, а мелкий – в зависимости от состояния. Вообще, это была инициатива Серёги, он каждый раз упрекал нас с Андрюхой, называл свиньями и быдлом. И, надавив на нашу гордость, заставлял каждый раз убирать за собой. Честно признаться, если бы не он, я бы действительно был в те времена мерзким уёбком, оставляющим после себя горы мусора. Спасибо Серёге, что не позволил таким стать.

Ну всё, это уже край. Моя тревога, кажется, победила. Если сейчас Серёга скажет, что ну его нахуй, пусть валяется, то я точно свалю домой. Потому что это уже точно не Серёга.

— Да не ссы, сегодня уберём, - лишь отмахнулся он, когда я с выпрыгивающим из груди сердцем спросил про мусор.

Ну… ладно. Пусть будет сегодня.

Сначала всё шло почти как обычно, за исключением необычной тишины. Друзья молча вытаскивали содержимое пакетов и аккуратно раскладывали на земле, словно готовили инструмент для какой-то важной операции. Потом так же беззвучно расставили на полу стаканы, открыли пиво, залив пеной сухари и сигареты, налили чуть больше половины… и вдруг полезли во внутренние карманы курток, вытащили оттуда маленькие, словно таблетки, кусочки льда и швырнули их в стаканы. У Серёги было две горсти, и одна из них полетела в моё пиво.

— Вы щас серьёзно? Холодно же, – спросил я севшим голосом, искренне надеясь, что это по-прежнему какая-то чушь.

— Ну ты же вчера не стал, - пожал плечами Серёга.

Для него этот словно было обычным делом. Вчера не стал? Ну ничего, сейчас поешь. Так ведь и надо, так и должно быть.

— Не, я понимаю, всухомятку не очень. Горло режет, пищевод ещё. Я всю ночь чёрной жижей срал, это знаешь, почему? Потому что кровь, оказывается, при воздействии желудочного сока становится чёрной. А чёрный стул называется «мелена», это главный признак сильных желудочных кровотечений. Вот, смотри.

Серёга достал их куртки ещё кусок, целиком засунул в рот, несколько раз, причмокивая, хрустнул, а затем высунул язык, с которого стекала и капала кровь.

— Вот, теперь надо проглотить, - с трудом выговорил он, – и через пару часов чернота пойдёт. Но это ничего! Ведь прямой контакт пентательных веществ с кровью очень полезен для нашего организма. Я могу тебе внутривенно вести, хочешь?

В его левой руке материализовался здоровенный шприц.

— Щас растопим кусок, и заебись пойдёт, - Серёга сглотнул остатки льда, надевая на шприц не менее гигантскую иглу.

Содержимое моего стакана отправилось на землю. Куски льда в нём совсем не растворились и зловеще поблёскивали в свете экрана телефона. Андрюха достал откуда-то ещё один кусок, мне показалось, что он просто оторвал его от собственной руки (спасибо тусклому освещению), закинул в стакан, поднёс его ко рту и начал странно мычать.

— Дай угадаю, - сказал Серёга, - ты сейчас думаешь, чего это он делает? Помнишь, вчера Винсент сказал, что лёд не тает. Да, он действительно не тает от воздействия тепла. Но его можно растопить вибрациями. Слышишь? Чувствуешь?

Не думаю, что дрожь в моём теле была вызвана дебильным мычанием Андрюхи. Скорее, виновата была капля крови или слюны, вылетевшая из Серёгиного рта точно мне в лоб. Она была намного холоднее морозного воздуха, настолько холодная, что словно просверливала дыру напрямую к мозгу.

И вот тут меня наконец вырвало из оцепенения. Я яростно вытер перчаткой лоб, пнул бутылку пива, чтобы хоть как-то отвлечь внимание этих существ, и намного быстрее, чем вчера, пошёл прочь. На удивление, меня никто не пытался догнать и даже позвать. Андрюха перестал мычать и лишь безмолвным силуэтом застыл в зимнем сумраке. Освещение у «друзей» полностью отсутствовало, поэтому приходилось довольствоваться жалкой горсткой фотонов, долетающих от далёких городских окон и фонарей.

Возле дома меня встретил Винсент. Точнее, сначала я его не узнал – он стоял недалеко от подъезда спиной ко мне… и ссал. Просто стоял, повернувшись к углу соседнего дома и испускал мощную струю, казалось бы, мочи. Под его ногами образовалась небольшая лужа.

Сначала я думал, что это просто алкаш, безобидный пьяный дядька, у которого самый плохой в жизни поступок – обоссанный морозным вечером двор. Кому-то завтра будет вдвойне неприятно поскользнуться на жёлтом льду.

Но он словно ждал меня. Акт мочеиспускания завершился, как только я на мгновение остановился. Винсент развернулся, его улыбка сверкнула в свете фонаря…

— Э! Ты охуела, паскуда ёбаная блять? – крик соседа из-за спины заставил меня почти подпрыгнуть. – Я те ща ебало разобью, понял? Совсем охуел, пидорас блять, а ну съебался отсюда быстро!

Дядя Коля, сжимая кулаки, попёр на Винсента. Тот перестал неумело скалиться, злобно опустил уголки губ и исподлобья смотрел на надвигающегося врага.

— Совсем поохуевали блять, - продолжал негодовать дядя Коля, - подъезд засрали, двор засрали. Как вас, пидорасов, земля носит? Чё сука стоишь, а ну пошёл вон отсюда, а то зубы повыбиваю к хуям!

На самом деле, я всегда поражался смелости людей. Как можно сыпать угрозами в адрес незнакомого тебе человека? Откуда столько уверенности в своих силах? А если он мастер спорта? А если он ебучий псих с оружием? А если он – Винсент?

Дядя Коля был крепким мужиком лет пятидесяти. Вы когда-нибудь интересовались точным возрастом своих соседей? Живёте стена к стене много лет, здороваетесь, разговариваете по душам, знаете о семейных и прочих проблемах друг друга, знаете день рождения. А возраст – нет. Может, как-то неловко спрашивать. Ведь Алевтина Михайловна из второго подъезда сама всегда трындела – «вот мне уже семьдесят два, а я сто кустов помидоров высадила!»

А дядя Коля молчал. Только однажды угрюмо заявил: «юбилей у меня сегодня, ребят. Нажрусь как свинья». Ну не шестьдесят же ему, в конце концов?

И эта странная мысль как засела в моей голове в тот ужасный момент, так и сидит там по сей день. Не понимаю, почему именно она.

Дядя Коля реально бы избил негодяя – он может. Говорят, что по молодости он даже отсидел небольшой срок за какой-то там вред здоровью во время подобного конфликта. А сам он, услышав очередной вопрос про тюрьму, лишь улыбался и говори: «живите спокойно, ребят. Не хулиганьте.»

Вот и сейчас – он уже замахнулся своим костлявым кулаком, готов был вложить всю ненависть и физическую силу в этот удар, но Винсент молниеносным движением схватил дядю Колю за куртку и словно игрушку швырнул в лужу своей мочи. Раздался громкий «бултых», частички ссанины, кажется, долетели даже до меня. Дядя Коля скрылся в ней с головой, словно упал не в лужу, а в большую бочку с водой. Или яму. Но блять, не было там ямы, это я точно помню.

На пару секунд дядя Коля всплыл, пробулькал несколько ругательств, но выбраться не смог – Винсент ногой вдавил голову моего соседа обратно под воду. Прозвучал громкий хруст, потом скрип, а потом что-то звякнуло и звенело ещё несколько секунд, постепенно затихая. Свет фонарей выхватил из-подо льда застывшее лицо дяди Коли.

Пока я стоял и пытался переварить произошедшее, Винсент направился ко мне. Он уже держал в руке знакомую сосульку и что-то говорил на иностранном языке. Это был точно не английский, может польский или вроде того.

И что же сделал я? Побежал домой. Это уже потом понимаешь, что решение явно не очень, что ты просто загоняешь себя в ловушку. Можно же свалить куда подальше, добежать до отделения полиции (тогда ещё милиции), у них там есть оружие, они его пристрелят нахуй, если что. Но нет, первая, первобытная мысль – валить в безопасное место, прятаться. А какое ещё место мы считаем более безопасным, чем собственный дом?

Мне, конечно, повезло, ведь всё могло закончиться уже в тот день, но Винсент даже не стал пытаться попасть в подъезд. Он стоял на улице и сверлил взглядом прохожих, вглядывался в окна (меня, скорее всего, сложно было узнать за занавеской), иногда доставал из кармана сосульку, когда дверь подъезда открывалась.

Сука, почему именно я? Вон вокруг толпы людей, любому из них засунь свою сосульку! Почему ты ждёшь именно меня? Когда уже кто-нибудь обнаружит перекошенный от страха ебальник дяди Коли? Может хоть тогда ты от меня отстанешь?

В три ночи фонари погасли, что было довольно странно. Обычно он исправно горел до восьми утра, а то и дольше. Наблюдать за Винсентом стало невозможно, и от этого стало в разы страшнее, тревожнее. Пришлось прислушиваться к каждому шороху из подъезда – не подъехал ли лифт, не хлопнула ли дверь, не шуршит ли кто-то под дверью?

В половину пятого фонари заработали. Винсента уже не было, а вот голова дяди Коли продолжала выделяться на фоне снега и льда. Жаль, что на это обращаю внимание только я.

К шести утра я почти успокоился. Скоро должно стать светло, кто-то обнаружит дядю Колю, начнётся шумиха, приедет милиция. И скорее всего весь день я буду в безопасности. А что дальше? А дальше посмотрим.

Не знаю, почему уже тогда я не рассказал о произошедшем родителям, не вызывал милицию. Понятное дело, что мои рассказам не поверили бы, но вот же он – материальный, настоящий человекоподобный монстр, который меня преследует. С ним бы как минимум провели беседу, попросили бы уйти, а дальше – будь что будет. Может он при всех, в открытую швырнёт в свою лужу сотрудника милиции. Начнётся такое, что Винсенту точно будет не до меня, хотя бы какое-то время.

В итоге кое-как я смог уснуть, но уже через час сначала заверещал будильник, а потом и мама, подгоняя меня в школу. С одной стороны, хотелось остаться дома, в мнимой безопасности, а с другой – быть подальше, когда дядю Колю всё-таки обнаружат. Так уж вышло, что «утонул» он достаточно далеко от оживлённого места двора, поэтому сонные и злые люди, шагающие на учёбу или на работу, просто не смотрели в ту сторону, а если и смотрели, то с большого расстояния, да ещё и под углом. Вряд ли можно разглядеть там что-то странное, не зная всей ситуации.

А вот я, конечно, всё видел очень чётко. Даже в полумраке, даже под остатками света, долетающего от ближайшего фонаря, я видел в этой тёмной кляксе лицо и руку своего соседа.

Весь путь до остановки, а потом от остановки до школы был щедро посыпан рыжим песком. В воздухе летали микроскопические снежинки-льдинки, поблёскивающие в свете фонарей. Всё вокруг было таким спокойным и уютным, что всматриваться в нетронутые участки льда, опасаясь увидеть там очередное лицо, просто не хотелось.

Во время уроков в аську прилетело сообщение от Андрюхи – «привет». Просто «привет» – так, кончено же, Андрюха никогда бы не написал. Видимо, мразь, захватившая тело моего друга, научилась пользоваться телефоном.

А ведь они с Серёгой ходят домой, спят в одной квартире с родителями. Скорее всего общаются с другими пацанами, которые не в курсе. Может, кто-то из них уже тоже замер в ледяном плену где-нибудь за заброшками, куда никто не сунется как минимум до весны. А может и дольше.

В 13:37, а именно в это время автобус привозил меня к дому, рядом с лужей ссанины уже почти никого не было. На месте происшествия уже была дыра, огороженная красно-белой ленточкой. Неподалёку стояли общительные соседки, угрюмо качающие головой.

— Что случилось? – решил спросить я, аккуратно приближаясь к яме.

— Карстовая воронка. Представляешь, ни с того, ни с сего. Был человек и нет человека.

— Какого человека? – наигранно удивился я.

— Дак соседа твоего, Николай Саныча. Опять небось нажрался, под ноги не смотрел, вот и сгинул.

— Так он это… упал? Провалился?

— Ну так. Там, говорят, глубина метров двадцать. Без шансов. Вытащили его, а он весь как стеклянный, промёрз насквозь. Прямо пальцы от руки отвалились, как сосульки. Там внизу небось вечная мерзлота какая-нибудь. Кошмар! Это как по улице ходить-то теперь? Это теперь куда ни ступи, везде провалиться можно. Кстати, на похороны по 200 рублей, мамке передай.

— Ладно…

После этого мне показалось, что всё закончилось. Винсент не преследовал, Андрюха с Серёгой куда-то пропали, не появлялись ни в аське, ни в школе. Говорили, что они заболели, но проверять мне это, конечно, не хотелось. Дядю Колю похоронили, даже гроб по двору протащили и ёлками всё вокруг закидали. Всё как положено, без каких-либо странностей. Ну упал мужик в карстовый провал, ну замёрз там до состояния сосульки. Ну, бывает. Печалька.

Через две недели началась новая волна оттепели. Насыпавшийся за это время снег опять поплыл, образуя на каждом шагу лужи. Большую часть из них я успешно обходил или перепрыгивал, но в один прекрасный момент кто-то из толпы вытолкнул меня с тротуара на газон, уже начавший пробиваться на поверхность. Разумеется, там меня ждала персональная карстовая воронка, заполненная водой. Первые секунды была паника, попытки кричать, мозг категорически отказывался принять скорую смерть. Даже высунув голову на поверхность, я просто визжал и барахтался, потому что был уверен, что вода вот-вот застынет, и я превращусь в сосульку.

Чьи-то крепкие руки с лёгкостью вытащили меня из воды и швырнули на твёрдую землю. Вокруг уже собралось несколько человек.

— Чего ж ты под ноги не смотришь? - ругала меня какая-то женщина. - Этой яме сто лет в обед, пора бы уже привыкнуть.

— Вот-вот, от этих хрен дождёшься, никогда не заделают.

— Так и живём, то ногу на льду сломаешь, то в яму улетишь. Когда о народе думать начнут?

А я лежал и дрожал. Дрожал от страха, а не от холода. Наоборот – тело обволакивал какой-то жар, дышащий густым паром. Может, это защитная реакция организма на сильное переохлаждение, а может вода в яме действительно была горячей.

Замёрз я только по пути домой. От скорой само собой отказался и просто ушёл, даже не поблагодарив своего спасителя. Более того, я даже не знал, кого благодарить.

Была ли там эта яма раньше? Не знаю. Могу с уверенностью сказать, что я про неё не знал, хотя проходил рядом сотни или даже тысячи раз. Казалось бы – какая разница? Всё ведь обошлось, яма и вода оказались вполне обычными, никто не превратился в льдину.

Прошёл целый год. Андрюха с Серёгой вернулись в социум, держались вместе. Иногда я с ними встречался, но старался делать вид, что не заметил. Проходил мимо. Хотя, конечно, иногда хотелось позвать их, поздороваться, расспросить… вдруг у них тоже всё прошло? Вдруг они просто на меня в обиде? Правда, после того, как я пару раз поймал их недобрые взгляды, эти желания ушли раз и навсегда.

В один ничем не примечательный день, очередной раз проходя мимо ямы, которая теперь постоянно привлекала внимание, я увидел рядом с ней себя. Самого, блять, себя. Я (или мой двойник) уверенно подошёл к воде и, ни секунды не раздумывая, нырнул, моментально скрывшись с головой.

Это точно был я. Моя одежда, моё лицо. Лицо, которое я видел всего две-три секунды, но этого хватило, чтобы застыть в ужасе.

Никто из прохожих словно не обратил на произошедшее никакого внимания. Никто не бросился спасать, вокруг ямы не собиралась толпа. Только я в конце концов решился подойти и заглянуть, но там не было ничего, кроме бесконечной темноты. Только лёгкие волны от падающих снежинок делали эту чёрную дыру похожей на воду. На воду, которая не замерзала даже при минус двадцати.

Это событие снова закинуло меня в ураган тревоги, который, впрочем, продлился недолго – уже через несколько дней я почти поверил в то, что мне всё показалось. Почти, но этого вполне хватало.

Ещё через год, в начале следующей зимы, снова прогуливаясь мимо ямы, которая всё так же стабильно была заполнена незамерзающей водой, я вдруг застрял. Прямо в воздухе, с поднятой для очередного шага ногой. Тело окаменело и отказывалось двигаться. Даже глаза уставились в одну точку. Дыхание остановилось, сознание постепенно угасало, погружая меня в подобие сна. Это сложно объяснить, но наплыв страха и паники сменился «медленной» мыслью о том, что всё это – продолжение уже исчезающей в глубинах памяти истории.

Так же медленно воздух вокруг меня словно накалялся, искажая всё, что мог зацепить мой взгляд. Стены здания «плыли», люди, идущие мимо, растягивались. А потом всё застыло. Остановилось, вместе с моими мыслями.

По ощущениям, я уснул, продолжая видеть кадр из сновидения. Перед глазами искривлённая улица – и всё. Больше абсолютно ничего. Ни мыслей, ни звуков. Ничего.

Через какое-то время пришло и «пробуждение». Часть изображения пронзила длинная трещина, затем ещё одна, появились звуки глухих ударов… и вдруг всё вокруг зазвенело, затрещало и взорвалось. Острые куски льда, словно скальпели, резали моё тело, оставляя глубокие раны, из которых ручьями текла густая кровь.

— Вишнёванное варенье, вишнёванное варенье! Подходите, не стесняйтесь!

Кто-то сверху зазывал народ, пока я пытался не рехнуться от боли, которая распространялась по всему телу, а не только в местах ранений. Единственное, что можно было понять в тот момент – это то, что я нахожусь в яме, наполненной кусками льда, которые постепенно пропитываются кровью.

— Вишнёванное варенье с повышенным содержанием пентательных веществ!

Голос был приглушённым. Сквозь слой осколков льда пробивались и свет, и звук. Над головой звонко зашумело – зазыватель, кажется, зачерпнул часть осколков.

Постепенно всё вокруг становилось красным. Я барахтался, стараясь выхватить из пространства побольше воздуха и позвать на помощь, но, чем больше льда удалось разгрести, тем больше шума доносилось сверху.

Яму окружили жаждущие свежего вишнёванного варенья. В роли этого «варенья» была моя кровь, и я даже не представляю, как во мне её могло быть так много. Зазыватель продолжал черпать лёд, который жадно, словно зомби, расхватывали голодные клиенты. Варенье вытекало из ран так долго, что я успел успокоиться и осознать, что от потери крови уже давно пора помереть. Но почему-то этого не происходило, лишь боль продолжала нарастать.

Лёд уходил из ямы быстрее, чем жизнь из тела. Вскоре я уже спокойно стоял на твёрдой поверхности и изумлённо разглядывал изрезанную кожу. Кровь была очень густой, словно кетчуп, но при малейшем соприкосновении со льдом, тут же распространялась по всей его структуре. Перед глазами мелькал здоровенный ковш, зазыватель продолжал орать про лучшее в городе вишнёванное варенье.

Земля под ногами рассыпалась и полетела вниз, унося меня за собой.

— Всё! Завтра приходите, ещё будет! – услышал я прощальные слова с поверхности.

Светлый кружок неба очень быстро исчез, а дна всё не было. Я летел вниз долгие минуты, при этом, кажется, ускоряясь. В один прекрасный момент тело словно зацепилось за какой-то крюк, а моя душа или сознание полетело дальше, вывалившись из мозга. Боль и все остальные ощущения исчезли, осталось лишь чувство… чувство даже не падения, а полёта.

∗ ∗ ∗

Когда я смог снова открыть глаза, вокруг была лишь темнота. Сверху кто-то кричал, кажется, обращаясь ко мне, но сил поднять голову не было. Всё болело – руки, ноги, грудь, живот, спина, голова. Не было двух зубов – это я понял уже потом, когда пришёл в себя.

— Попробуй, кожа ледяная и твёрдая. Он точно живой? – чьи-то руки ощупывали мою ладонь.

Потом горячие пальцы уткнулись в шею и несколько секунд давили на сонную артерию.

— Пуль слабый, но есть. Быстро грузим его.

Дальше – туман. Тряска, голоса, вспышки света, лица в медицинских масках. Наверное, я просто раз за разом засыпал и просыпался, поэтому и казалось, что всё происходит в течение нескольких минут.

А на само деле прошло несколько дней. Мне об этом сообщил врач, когда я наконец смог открыть глаза дольше, чем на несколько секунд.

Дело было так: я шёл по улице и провалился в глубокую яму, появившуюся прямо на тротуаре хер знает как. Свидетели уверяли, что земля обвалилась прямо у меня под ногами. Камеры наблюдения в те времена ещё не были распространены в моём маленьком городке, поэтому приходилось верить (или не верить?) словам.

Провалялся я там достаточно для того, чтобы замёрзнуть насмерть, ведь на дне этой ямы была ледяная вода. Врачи уверяли, что выжить я никак не мог, и что произошедшее – не иначе как чудо. Сначала винили свидетелей в том, что долго не вызывали спасателей, но потом забыли об этом, ведь моё восстановление шло прекрасно.

Всего пара переломов, несерьёзная травма головы и потеря двух передних зубов. А от гипотермии не осталось и следа почти сразу после моего пробуждения. Мозг не был повреждён, органы работали исправно. Единственная проблема, которую нашли врачи – это нарушение памяти.

Потому что не было всей этой истории. Не было Винсента, Андрюха и Серёга не жрали лёд. Они навестили меня почти сразу, как я пришёл в сознание, и выглядели абсолютно нормально. Эти два года жизни прошли совсем не так, как я помнил – оказывается, у меня даже появилась девушка. Она тоже пришла ко мне в палату, но я просто смотрел на неё охуевшим взглядом и не знал, бояться мне или радоваться.

Дядя Коля был вполне жив, правда, мне было не по себе при каждой встрече с ним, поэтому я просто здоровался, подозрительно глядя ему в глаза. А он так же смотрел на меня.

Полноценно восстановиться я смог лишь к лету. Всё тело болело, несмотря на то, что врачи нашли лишь пару переломов, которые успешно срослись. Движения были скованными, давались с трудом, но ситуация уверенно улучшалась с каждым днём тренировок.

Я заново познакомился с Джейд – так называла себя моя девушка. А если к ней обращались по настоящему имени, жутко обижалась, пусть и ненадолго. Довольно быстро в неё влюбился и стал самым счастливым человеком на свете.

Прошли долгие, счастливые годы. Свадьба, дети – куда же без этого. Всё было прекрасно до недавнего времени.

Та яма с незамерзающей жидкостью никуда не исчезла, никто её не заделал. Ей были нипочём самые суровые для наших краёв морозы – она легко выдержала -37, и даже не покрылась тоненькой корочкой льда. Я много раз пытался выяснить, что это за хуйня, но никто не знал. На самом деле, всем было плевать, и это понятно, это нормально.

Две недели назад, забежав после работы в магазин, я, как обычно, быстренько просматривал состав и срок годности продуктов. И на перовой же бутылке молока увидел фразу, пронзившую моё тело холодом: «содержание пентательных веществ не менее 2.7%».

Я трижды перечитал это ебучее слово, даже шёпотом произнёс его по слогам. Понадеялся, что это лишь опечатка, схватил ещё бутылку, на этот раз кефира. «Содержание пентательных веществ не менее 4.1%».

Сливочное масло, майонез, сыр, а потом и колбасы, сосиски, хлеб… даже в яблочном соке оказались эти вещества. Я аккуратно, стараясь не выглядеть психом, спросил у работника зала, что такое «пентательные вещества», на что получил удивлённый взгляд и усмешку:

— Очень смешно, молодой человек.

— Почему смешно?

— Вы бы ещё спросили, зачем воздухом дышать.

Все эти продукты я, само собой, не купил. Разложил по своим местам и, осматриваясь по сторонам, словно воришка, вышел из магазина и съебал куда подальше.

А точнее, так же, с опаской, зашёл в другой магазин, с огромным облегчением не нашёл на продуктах пентательных веществ, закупил всё по списку и пошёл домой. Всё ещё счастливый, но теперь сомневающийся.

Спустя два дня я решился ещё раз зайти в тот «пентательный» магазин, но там уже всё было как раньше – без лишних веществ.

С тех пор меня частенько навещают навязчивые мысли. Неужели мозг снова дал небольшой сбой спустя столько лет? Разве он не должен наоборот восстанавливаться и прекращать такие шутки? Разве он не должен потихоньку вернуть настоящую память, убрав на самые дальние полки мою историю?

Тот мой двойник, шагнувший в яму… а что, если это всё было правдой? Эта странная, реально странная яма на месте. Какого хуя она до сих пор там? Почему про неё никто ничего не знает, а чёрная вода никуда не уходит, никогда не замерзает? Почему она такая чёрная, в конце концов?

Если это просто яма, если это обычная, пусть и загрязнённая чем-то вода, то ничего не случится. Я просто приду туда ночью, когда народа вокруг мало, окунусь, вылезу и навсегда забуду про эту чушь. Ну, возможно, попаду на видео и даже появлюсь в интернете – это не так уж страшно.

Куда страшнее погрязнуть в этих мыслях и сойти с ума, видя на каждом шагу пентательные вещества.

В общем, пожелайте мне удачного плавания.