Вернер Дайтц: Европейский этический закон как структурный закон европейской экономики больших пространств (1942)

Данная статья, посвященная вопросу развития межнационального европейского сотрудничества в политической и экономической сфере после победной войны Третьего Рейха, была напечатана на страницах влиятельного журнала НСДАП и принадлежит авторству Вернера Дайтца, одного из ведущих архитекторов концепции "Новой Европы". Среди прочего, здесь он утверждает, что новый порядок охватывает всю семью европейских народов, включая Восточную Европу, и зиждется на фундаментальных аспектах национал-социализма, который рассматривается им лишь национальной немецкой формой выражения общеевропейской революции, переступающей в своём развитии прежние рамки узко-националистического мышления и охватывающей всё жизненное пространство белой расы. 

Источник: Werner Daitz: Das europäische Sittengesetz als Strukturgesetz der europäischen Großraumwirtschaft. «Nationalsozialistische Monatshefte: zentrale politische und kulturelle Zeitschrift der NSDAP», Zentralverlag der NSDAP Frz. Eher nachf, 1942.

Перевод: Neues Europa

«Мы с безграничной любовью и преданностью относимся к своему собственному народу. Но из этих же чувств мы уважаем национальные права и других народов. Поэтому нам не знакомо понятие «германизации». Мы рассматриваем окружающие нас европейские народы как данность». Адольф Гитлер.

В настоящее время уже нет никакой двусмысленности в том, какую цель преследует формирующаяся европейская пространственная экономика (нем. Großraum wirtschaft) в общем жизненном пространстве европейской семьи народов. Она стремится к максимально возможной независимости и самодостаточности, одновременно повышая экономический уровень жизни европейской семьи народов, вносящей решающий вклад в создание естественного, неимпериалистического миропорядка, который только и обеспечит в будущем честный и прочный мир.

Кроме того, уже существует определенная ясность относительно технических средств и форм сознательного экономического сотрудничества европейских народов. Однако, среди большинства европейских народов все ещё присутствует широко распространенная неопределенность – поскольку они ещё недостаточно прониклись духовным и моральным содержанием европейской революции – в отношении фундаментального этического закона (нем. Sittengesetz), который в будущем должен лечь в основу политического, экономического и культурного сотрудничества европейской семьи народов, что исключительным образом определит структуру такого сотрудничества по всем направлениям.  

Европейская экономика большого пространства, таким образом, не является изолированным экономическим вопросом, который может решаться в каждом отдельном случае только исходя из текущих соображений целесообразности, но в своей структуре определяется неизменными моральными принципами. Эта структура не может быть выведена из более или менее совершенного обращения с экономической техникой, а только из европейского морального закона, который должен быть реализован с помощью технических и организационных средств экономики. Они представляют собой всего лишь исполнительную власть в экономической сфере, которая постоянно должна подчиняться стоящему над ней этическому закону. Итак, каков этот этический закон, который самостоятельно определяет структуру и рыночную организацию европейской экономики больших пространств?

Жизнь формирует жизненное пространство (нем. Lebensraum). Именно поэтому Адольф Гитлер неоднократно называл народность истинным и единственным творцом жизненного пространства.  Так возникает маленькое жизненное пространство народа со всеми его естественными порядками в политике, экономике и культуре. И так же возникает подлинное большое пространство. Ибо оно тоже не формируется извне, из окружения, а является естественным жизненным пространством семьи народов. Семья народов, биологическое содержание, таким образом, является истинным и единственным творцом подлинного большого пространства. Вот почему одни и те же жизненные законы и, следовательно, одна и та же мораль применимы к обоим жизненным пространствам — малому жизненному пространству народа и большому жизненному пространству семьи народов. Ведь, во-первых, народы этой семьи — это лишь различные проявления развития одной и той же биологической субстанции. И, во-вторых, совокупность их малых жизненных пространств образует более большое жизненное пространство семьи народов.

Если, следовательно, отдельный член нации не существует в мире как изолированный индивид, а является неотделимым членом своего высшего народного сообщества (нем. Volksgemeinschaft), от которого он изначально получает жизнь и цель жизни, то и народ также не является изолированной сущностью, но является неотъемлемым компонентом сообщества, а именно своей семьи народов, от которой он также изначально получает жизнь и жизненные законы. Точно так же, как отдельный индивид не может безнаказанно совершать преступления против своего национального сообщества, так же и народ не может безнаказанно вредить своему естественному сообществу народов, своей семье народов. Таким образом, народы и семьи народов, народные сообщества и сообщества народов подчиняются одному и тому же моральному закону.

Итак, если национал-социализм провозглашает основным моральным законом народной жизни: общее благо превыше личной корысти (нем. Gemeinnutz geht vor Eigennutz), –  тогда то же самое относится и к основному закону жизни европейской семьи народов: общее европейское благо превыше националистической корысти (нем. europäischer Gemeinnutz geht vor nationalistischem Eigennutz). Подобно тому, как индивид должен быть прежде всего гражданином своего народа, затем гражданином Европы и только в последнюю очередь гражданином мира, так и каждый народ должен сперва выполнить свои обязанности перед вышестоящей над ним семьей народов, прежде чем он вступит в связи с народами за пределами своего большого жизненного пространства.

Эта обновленная моральная связь личности со своим народом и народа со своей семьей народов является следствием неразрывного биологического родства, которое связывает человека с народом, а народы – с семьей народов, и которое вновь приобретает сознательное выражение в наши дни. Поэтому в будущем каждый народ, как во взаимоотношениях с другими народами своей семьи народов, так и особенно в отношениях с народами за пределами большого жизненного пространства семьи народов, должен всегда руководствоваться обязательным правилом общего блага своей собственной семьи народов, в соответствии с представительной ведущей державой своего большого жизненного пространства.

С другой стороны, эта связь между отдельными народами также предоставляет им соответствующие права: право на взаимную защиту и преференции в экономической, политической и культурной сферах. Это показывает, что и в новой Европе мы больше не должны мыслить националистическими, корыстными категориями, а только категориями национал-социализма и общего блага. Таким образом, национал-социалистический моральный закон также становится основой европейской морали. Иначе и быть не может, поскольку, как я уже не раз говорил, национал-социалистическая революция, подобно фашистской, фалангистской и другим последующим национальным революциям, является лишь национальным осуществлением, национальной формой общеевропейской революции, которая дает каждому народу Европы новую и более прочную национальную позицию и, в то же время, новую европейскую позицию. Обновленная национальная самосознательность существует одновременно с новым европейским самосознанием и чувством общей принадлежности.

В Германии, именно ввиду тех страданий после Версаля, какие она пережила тяжелее, нежели любой другой европейский народ, европейская революция впервые прорвалась во всей своей тотальности и фундаментальности в форме национал-социализма. Поэтому Германия со своими достижениями шагает в авангарде европейской революции.

Национал-социализм как таковой, конечно, не является «экспортным товаром», поскольку он представляет собой немецкую форму европейской революции. Но его основополагающие принципы, его фундаментальные идеи имеют европейское значение, поскольку они являются основными принципами всей европейской революции. В противном случае, если у европейских народов не существовало бы никакой связующей силы, выходящей за рамки их национальных интересов и индивидуальностей, если бы националистическое мышление было последним словом мудрости, а не национал-социалистическое, то самым вопиющим выражением националистического мышления, которое когда-либо появлялось в мире, было бы английское «right or wrong - my country» («права или нет – это моя страна»), как высшая моральная максима. Следовательно, национал-социалистический лозунг: «общее благо превыше личной корысти» – должен стать моральной основой европейской экономики больших пространств и определять её структуру.

Сотрудничество европейских народов в их общем большом жизненном пространстве происходит не на уровне механического сосуществования, а на более высоком уровне биологического и, следовательно, морального сосуществования. Однако, европейская семья народов не является организмом, зависимые члены которого превратились в монокультуры, словно как глаза, уши, руки и ноги, сердце и легкие, в результате чего они не могут больше вести самостоятельную жизнь. Напротив, члены европейской семьи народов представляют собой достаточно независимые, самостоятельные, национальные и индивидуальные сущности, подобно Солнцу и планетам в системе небесных тел. В семье народов естественная биологическая общность отдельных членов – обусловленная их происхождением из единой биологической субстанции – играет такую же роль, удерживая систему вместе, как гравитация в Солнечной системе. Наивно отрицать силы, которые связывают отдельных соплеменников с самим народом и связывают столь же самостоятельные и индивидуальные народы с семьей народов, по той причине, что они незримы. Точно так же тогда пришлось бы отрицать существование гравитации в космической системе, которая удерживает вместе и поддерживает отдельные планеты и, так, всю систему в целом. Ведь она тоже незрима для нас. Как неорганическую, так и органическую силу притяжения можно распознать только по её воздействию, по формированию системы. Несмотря на свою невидимость, она обладает высшей степенью реальности, поскольку в любом случае несет в себе всё это. Именно здесь, в отрицании или утверждении биологической силы притяжения внутри народа и внутри семьи народов, либеральное англо-американское мировоззрение окончательно отделяется от мировоззрения национал-социализма, основанного на жизненном законе.

Да, пример о планетарной системе идёт дальше. Подобно тому, как масса отдельных тел в Солнечной системе определяет её порядок, так и соотношение веса народа или государства определяет его место в более широком жизненном пространстве семьи народов и, следовательно, его безусловный порядок. Такая система небесных тел и такое упорядоченное большое жизненное пространство семьи народов свободны от всякого насилия. Это было бы автократическим насилием, если бы Солнце или ведущий народ притягивали к себе планеты или меньшие народы, растворяли их в солнечной массе или в сверхдержаве. Было бы демократическим насилием, если бы планеты или отдельные народы, ввиду своей большей численности, заявили Солнцу или ведущему народу, что они не чувствуют себя связанными, и покинули систему. Большее число имеет большее значение, нежели вес. Если же, с другой стороны, народы одной семьи народов распределяются между собой в соответствии с их соотношением сил, возникает свободно движущаяся система непринужденного порядка, естественная демократия, в которой отдельные тела взвешиваются, а не подсчитываются.

Из этого примера следует, что в рамках европейской экономики большого пространства – как экономики жизненного пространства европейской семьи народов – каждой участвующей национальной экономике должна быть предоставлена максимальная свобода, то есть независимое экономическое развитие в смысле национального разделения труда. Монокультуры, подобные тем, которые создает империалистическая английская экономическая система, противоречат морали и структуре европейской экономики больших пространств. Поэтому империалистическая структура английской мировой экономической системы никогда не должна повториться в европейской экономике; она не должна и не будет являться английской мировой экономической системой в миниатюре. Она характеризовалась бы абсолютным приоритетом международного разделения труда над возможным национальным разделением труда и тем самым систематически подрывала бы максимальную автономию, независимость, развитие и прибыльность отдельных национальных экономик и Европы в целом.

Безработица и экономические колебания были следствием этого неестественного экономического порядка. Они исчезнут автоматически (как образцово показала Германия), когда вновь будет реализован естественный порядок, основанный на жизненных законах национальных экономик и их сотрудничества в экономике большого пространства. Поэтому в будущей европейской экономике не будет безработных, ни в Германии, ни в других странах Европы; это останется лишь симптомом ложного экономического порядка. Напротив, в будущем всегда будет иметься больше задач и желаний для исполнения, чем самих работников, поэтому потребуется направлять их применение в рамках собственной национальной экономики. В будущем, как только будет учреждена подлинная экономика больших пространств, переселяться будут не безработные, а рабочие, если это будет необходимо с точки зрения всей европейской крупномасштабной экономики. Только так можно добиться максимально возможной выгоды для всех.

Ибо каждый рабочий по своей природе добивается большего у себя на родине, нежели в чужой стране среди чужого народа. Опасность возникновения армии безработных, которая по необходимости будет перетекать то туда, то сюда, вообще не произойдет, как того опасаются те, кто все ещё находится в плену старого экономического мышления и, следовательно, видит безработицу и экономические трудности как неизменные явления в ходе развития национальной экономики. Если сегодня в военной экономике Германии в больших масштабах заняты безработные из других стран, то это, во-первых, акт помощи со стороны Германии в преодолении последствий войны и трудностей реорганизации, и, во-вторых, моральный вклад других европейских народов в освободительную борьбу всей Европы. Это чрезвычайные и военные меры, которые не могут быть перенесены на экономику мирного времени.

Ведь земля принадлежит только тому, кто её возделывает. Рим и другие государства погибли, потому что позволили чужим народам обрабатывать свою землю (сельскохозяйственные рабочие), добывать свои природные ресурсы (шахтеры), производить и перерабатывать сырье для своей промышленной экономики. – В каждой народности существует биологический цикл. В долгосрочной перспективе большинство верхних слоев не получают «горного воздуха» (нем. Höhenluft, в значении подъема). Они переполняются и обратно погружаются в огромную массу, в лоно народа, чтобы возродиться в нём для нового подъема. Если же низшие слои народа перемешаются с чужими народами, то те, что опустились сверху и утратили инстинкты, будут особенно склонны объединяться с пришлыми народами, чтобы образовать слой бастардов, который в конце концов вытеснит высшие слои. Так погибали великие цивилизованные народы.

Поэтому в каждом народе самая простая работа в сельском хозяйстве и промышленности должна выполняться его собственными соплеменниками. Этого безусловно требует национал-социалистическая этика труда, этика жизненных законов. Ведь самый простой труд, если он выполняется от всего сердца и в меру своих возможностей, в моральном отношении имеет такое же значение перед глазами вечности, как и труд величайшего государственного деятеля. Кто видит благородство в труде, того сам труд облагораживает (нем. Wer die Arbeit adelt, den adelt die Arbeit wieder). Этот фундаментальный закон национал-социалистической морали ни в коем случае не должен быть нарушен при построении европейской экономики больших пространств. В нём заключена честь труда и рабочего.  

К местному земледелию, составляющему основу всякого народного хозяйства, теперь в качестве неотъемлемой части относится столь же укорененное в почве промышленное хозяйство. Это базовое признание единства промышленной экономики и сельского хозяйства не было бы запросто отменено европейским разделением труда, основанным на модели английской мировой экономической системы, без серьезных потерь в жизнеспособности и производительном потенциале отдельных народов и их экономических формаций, а также всей европейской семьи народов и их крупномасштабной экономики.

Ещё до возникновения рыночной экономики, основанной на разделении труда, ферма изначально была, так сказать, ядром национальной экономики. По-сути, в ней уже содержатся все элементы подлинной национальной экономики. Одна часть семьи фермера занята обработкой земли. Так формируется сельское хозяйство и все его отрасли в национальной экономике. Другая часть фермерской семьи занимается производством и ремонтом сельскохозяйственных орудий, из которых затем в народном хозяйстве возникает индустриальная экономика со всеми её специализациями и дифференциациями. И если новые земли для поселений не могут быть приобретены в той же мере, в какой растет семья на ферме, то ферма начинает торговать с другими фермами, чьи пахотные земли лучше подходят для определенных культур, чем её собственные, а корнеплоды, например, лучше растут на её собственной земле, чем на полях соседних ферм. Теперь отдельное хозяйство будет стараться продавать соседям те продукты, которые особенно хорошо и обильно растут на их участке, в обмен на те, которые на их собственной земле дают лишь скудные урожаи. Таким образом, другие члены расширяющейся фермерской семьи находят основу своей жизни. Именно отсюда по мере расширения народного хозяйства развивается внешняя торговля во всем её многообразии.

Но индивидуальное хозяйство никогда не отказывается от своей самостоятельности; плуг и меч всегда остаются едины. Если бы кто-то произвольно ограничил естественную целостность отдельных хозяйств, это привело бы не к повышению уровня жизни в целом, а, скорее, к его снижению. Это связано с тем, что искусственное подавление и ограничение возможностей развития всегда приводят к потере жизненной силы, а значит, и экономической отдачи. Замедление в любом виде никогда не может привести к успеху.

Смешанный лес силен только тогда, когда сильно каждое дерево по отдельности, то есть когда каждый может развиваться максимально независимо и свободно, в соответствии со своим укладом жизни, а также жить за счёт своего пространства и собственных сил, в пределах естественных границ и связей всего леса в целом. Такой смешанный лес, растущий сам по себе, гораздо более устойчив к бедствиям, подобно буреломам и вредителям, нежели стандартизированный лес, созданный по принципу монокультуры, лесозавод.

Соответственно, каждая национальная экономика должна стремиться избегать монокультур и вместо этого достигать максимально возможного национального разделения труда и собственного производства, насколько это позволяют сырьевые ресурсы, предельно широкая база собственного потребления и технические навыки собственного народа. Это, конечно, не должно нарушать естественного разделения труда между народами Европы в пользу искусственно созданной национальной автаркии, но при этом естественная независимость отдельных национальных экономических формаций не должна быть нарушена искусственно созданным разделением труда по принципу: здесь аграрные народы – там индустриальные народы.

Поэтому каждая национальная экономика требует определенного минимального уровня внутренней промышленности, которая должна в первую очередь производить недорогие стандартные товары для внутреннего массового потребления. Однако, как только будут задействованы высококачественные промышленные товары с высокой долей стоимости труда, естественное разделение труда в европейской крупномасштабной экономике вступит в силу и приведет к обмену внутри европейского большого экономического пространства в невиданных ранее масштабах. И здесь, в силу естественных различий между отдельными народами, вытекающих из их жизненного уклада, ресурсов и возможностей возделывания в их регионе, конечно, всегда будет иметь место ситуация, при которой отдельные национальные хозяйства будут занимать исключительное положение, либо в отношении определенного промышленного сырья, либо в отношении определенных высокоспециализированных и высокоразвитых готовых промышленных товаров или основных сельскохозяйственных материалов, сырья и продуктов переработки для снабжения всей Европы.

Так, можно с самого начала сказать, что в рамках европейской экономики больших пространств Восток и Юго-восток будут в первую очередь снабжать Европу излишками продовольствия и сельскохозяйственных товаров, в то время как Запад, Юг и Север, повернув на 180 градусов свою торговую и транспортную политику, изменив структуру экспортных товаров, поднимут восточноевропейский регион на более высокий культурный уровень и обеспечат поток сырьевых и продовольственных источников этого региона. Ибо Восточную Европу можно мобилизовать только силами всей Западной и Центральной Европы.

Экономическая политика Европы последних 300 лет, в течение которых она, используя своих лучших людей, экономические силы и ресурсы, развивала Северную и Южную Америку и другие заморские территории, при этом пренебрегая пространством Восточной Европы, и сделала их настолько сильными, что отныне они могут силой оружия выступить против Европы, находит своё завершение в революционном возрождении Европы. Западная и Центральная Европа возвращаются к своей естественной пространственной и ресурсно-политической базе — к Восточной Европе, чтобы завершить дело Первого Рейха, Генриха Льва, Ганзейского союза и рыцарей Тевтонского ордена.

То же самое относится и к Африке. Африка также является общей европейской задачей. Закон развивающегося большого пространства, который предусматривает не только политические, но и экономические преференции народам Большой Восточной Азии и Большой Европы (Европы и Африки) на их соответствующих территориях, также требует масштабной реорганизации глобальных экономических отношений и связей. Прежде всего, Европа в будущем должна будет планомерно выращивать, производить и получать из Африки все колониальные продукты, необходимые ей для процветания, – с перестройкой этого пространства в соответствии с жизненными законами удастся избежать «разрушения» жизненного уклада его коренных жителей, которые только под европейским руководством могут сделать африканское пространство плодородным для Европы и положить конец прогрессирующему «запустению» самого региона посредством чрезмерной эксплуатации лесных, водных ресурсов и животноводства. Этому «запустению» и чрезмерной эксплуатации людей, животных и почвы посредством методов эксплуатации либерально-капиталистической экономической системы и её мировоззрения, которые находят свою параллель в «опустынивании» Северной Америки, теперь будет противостоят новый порядок жизни на отдельных больших пространствах, с вытекающим отсюда новым мировоззрением и экономическим порядком. В результате этот регион будет нуждаться в большей части европейских экспортных товаров, оставшихся после того, как восточноевропейское пространство будет заранее удовлетворено для своего развития. Судоходство и другие виды транспорта должны будут учитывать эту реорганизацию и в первую очередь создать прямую транспортную сеть внутри Большой Европы и вокруг неё – то есть в Европе и Африке – и только потом разрабатывать маршруты в другие крупные регионы.

Несмотря на естественные национальные и исторические различия, которые также находят выражение и в вопросах экономики, не следует упускать из виду тот факт, что осознание новой европейской общности и общности судеб приведет к возникновению целого ряда стандартизаций и упрощений как внутри пространства, так и за его пределами. Европейская стандартизация и типизация распространятся не только на транспортный сектор (одинаковая ширина колеи для железных дорог, стандартизация локомотивов, грузовых и пассажирских вагонов и т.д.), но и на планирование автомагистралей по всей Большой Европе и систематическое продвижение моторизации. Необходимо будет стандартизировать почтовые и транспортные секторы, а также приложить усилия для стандартизации статистики, банковских технологий и т. д. Однако, результатом такого европейского объединения никогда не будет возникновение стандартного европейца или даже европейской стандартной культуры. Поэтому нельзя проводить параллели между развитием событий в США и в Европе.

В рамках европейской экономики больших пространств использование либеральных средств ушедшей эпохи – процентных ставок и таможенных пошлин – будет сводиться на нет, а вместо них будут использоваться средства современного и всё более совершенствующегося управления экономикой, выработанные руководством авторитарного характера, укорененного в жизненных законах, а именно квоты, национальные и европейские рыночные отношения и регулирование цен на основе дополнительных экономических соглашений. Практика покажет, будет ли европейская солидарность в будущем подтверждаться документально посредством общей таможенной защиты или вместо этого будут заключаться экономические договора между отдельными крупными пространствами, которые в настоящее время формируются в мире.

В любом случае, европейское сотрудничество может процветать только на основе подлинного товарищества внутри европейской семьи народов. – Как я неоднократно отмечал, образование естественных крупномасштабных экономических формаций, не пересекающихся в основах своего существования (нем. Existenzgrundlagen), приведет не только к внутреннему умиротворению национальных хозяйств, но и к умиротворению и стабилизации их взаимоотношений друг с другом. Экономические силы, которые раньше растрачивались на бесплодные гражданские и экономические войны внутри отдельных больших жизненных пространств, теперь будут направлены на построение и повышение уровня жизни внутри крупномасштабных экономических пространств.

Для этого, однако, необходимо, чтобы в каждом народе работа была организована согласно жизненным законам – в соответствии с укладом жизни народности, ибо только так можно достичь максимального успеха и только тогда возможно ограничить вмешательство и управление до минимума. Это единственный способ достичь максимальной свободы в естественных условиях. Таким образом, можно избежать бюрократии и централизации экономики (нем. Zwangswirtschaft). Не организация труда сама по себе, но организация трудового порядка в соответствии с жизненными законами является национал-социалистическим порядком. Большевизм и англо-американский либерализм также организовали труд, но по иллюзорной, расчетливой системе, построенной на чертежной доске, а не согласно вечному и неизменному укладу жизни народа, законам крови и почвы. Вот почему трудовые и экономические системы еврейского капитализма, в той степени, в которой они ещё действуют в Европе, и большевизма в восточно-европейском пространстве, будут заменены естественными и жизненными законами, то есть вытеснены авторитарным трудом и экономическим порядком в европейской экономике больших пространств.

*
Примечание к переводу:
Есть ряд уникальных слов и словосочетаний, терминов национал-социалистической экономической и идеологической доктрины, какие не имеют буквального перевода, как Großraumwirtschaft - экономика больших пространств (или крупномасштабная экономика), (Groß)lebensraum - (большое) жизненное пространство, Lebensgesetz - жизненный закон, Sittengesetz - моральный закон (или этический закон).