Вечная весна

Перевод по материалам "Patrick Ringgenberg - from Persian painting or the

paradisiacal vision"

В китайской живописи времена года соответствуют чувствам, рожденным от Невидимого, от комбинаций Инь и Ян и аспектов созерцательного сердца. Времена года в миниатюрах аналогичны: в них проявляется периодизация души и деятельность Бога. Персидские художники почти никогда не описывают зиму; предпочтительными временами года являются весна или осень, как у Бекзаде и его школе. Однако буйная растительность, яркие цвета, птицы и яйца в гнездах постоянно предполагают весну. Эта идея времени и символический выбор, который мы проанализируем, в высшей степени раскрывает путь миниатюрного рая.

В исламе, как и в других цивилизациях, весна является эмблемой Иден. В римской древности Овидий говорил о «вечной весне» золотого века, а Данте в средние века описал рай земной как весенний сад. Как в средневековье трубадуров, персидские поэты включают в свои стихи любовь или вино, или их панегирики, олицетворяя весну. По образу музыкального лада, эта литературная условность указывает на символический тон произведения и его герменевтический регистр. Весна отсылает нас ко времени созерцания, адамическому осознанию, который является духовным интеллектом, дающим глубокие смыслы стихотворения.

Это справедливо и для миниатюр: их весенний декор – это не столько временное окружение, сколько Эдемское пространство, символическая шкатулка, калейдоскоп Духа. И наоборот, осень может быть сезоном разлуки и размышлений, боли влюбленных, как в истории Лейлы и Маджнуна.

В миниатюре подчеркнут райский смысл весны, по наличию птиц. Это могут быть настоящие (журавли, соловьи, гуси, удоды и т. д.) или мифические, такие как Симург. В Коране, язык птиц – это инициатическая мудрость, дарованная Богом Соломону. Суфизм часто использует образ птицы, символизируя высшую или небесную душу, духовное движение или вдохновение, принципы и состояния Бытия. Птицы почти всегда ассоциируются с цветущими деревьями. В Божественном можно увидеть символ духовных степеней (птиц) - реальность (дерево) или символ суфийского святого (дерево) и его внутренние реальности (птицы). Птица связана с душой, ее клетка с телом, ее полет к свободе духовной сознание летит в Боге.

Весна часто упоминается Фирдоуси в его «Книге царей», особенно в описании «небесной» резиденции, которую Король Кавус построил в горах Альборз. В этих роскошных дворцах из золота, хрусталя или драгоценных камней, настоящих духовных местах, «где удача должна расти и никогда не падать», никто «не чувствовал жара летом»: «Воздух там пах янтарем», «Дождь шел вином», «Весь год царила веселая весна, и розы были прекрасны, как женские щеки». В другом месте он описывает дворец жен короля Михраба: «Дворец выглядел как весенний сад со своими красками, ароматами и картинами всякого рода».

В суфийской литературе весна имеет привилегированное значение, множественные и взаимозависимые связи. Руми пишет, что «вне источника мира, это скрытый источник». Это тайное время года, мимолетным отражением которого является земная весна, есть не что иное, как божественное время души, ее вечное возрождение в Боге. Султан Валад рекомендовал своим ученикам представлять себе «Сущность Божью подобную весне». Ансари (1006-1089) говорил о Божьем видении, что это весеннее возрождение души: «Весна моего сердца на лугу встречи с Тобой». Это в день весеннего равноденствия, пишет Сохраварди, король Кей Хосров держал Грааль «лицом к солнцу», и в свете звезды «там проявились линии и отпечатки миров».

[А.Р.]: Здесь мы имеем дело с тем, что среди иранских народов называется "навруз". Среди них он имеет важное космологическое значение: он является днем начала движения вселенной и ее происхождения,, так и любое обновление королевского двора сравнимо с наступлением новой весны, нового золотого века (достаточно интересна имеется ли связь данного явления с теорией асабии Ибн Халдуна) В « Шахнаме» основание Новруза приписывают мифическому иранскому королю Джамшиду , который спас человечество от зимы, которой суждено было убить все живое. Чтобы победить зиму-убийцу, Джамшид построил трон, усыпанный драгоценными камнями. Он приказал демонам поднять его над землей на небеса; там он сидел, сияя, как Солнце. Все творения мира собрали и разбросали вокруг него драгоценности и провозгласили, что это Новый День (Навруз). Это был первый день Фарвардина , первого месяца иранского календаря

Низами связывает с весенним пробуждением природы идею духовного бессмертия (Источника жизни) и неизменного эзотеризма (всегда зеленый), представленный Хидром, загадочным персонажем, упомянутым в Коране и иногда отождествляемым с Библейским Илией: «Тогда, подобно Хидру Вердоянту, Бессмертному Пророку, трава вернула молодость! Затем вода восстановилась. Источник жизни!» «Дакики», поэт X века, разоблаченный в нескольких в стихах символические следствия весны, женщины и рая: «Райское облако, о мой кумир, бросило на небо апрельскую парюру. земля. Розарий в Эдемском саду такой же, дерево – это живая изгородь, украшенная орнаментами.»

Значение весны выводится из ее характеристик: после «кислого лица» зимы, перед сожжением летом и противоположность осенней ностальгии, это ремонт и преображение. Больше, чем циклическая доходность цветения, это чудо существования, возникшее из «зимнего небытия», так же как оазис — это опьянение пустыни, тронутая даром Божьим. Его взрывы красок и ароматы олицетворяют движение радости, широту Любви, выразительный сок Бога и алхимия откровения. Весна также является исполнением обещания: рая после «зимних» мытарств земной жизни или после осенней печали разделения души и Бога. Своим аскетизмом нагота, духовное очищение – это зима души, тогда как трансмутация – это вспышка весны, освобождение скрытого потенциала возможностей, расцвет созерцательных ароматов. Для Руми, весна – символ божественного духовного союза, милосердия и нежность, цветение тайн. Как Дух, весна очевиден по своим последствиям, но скрыт по своей сути. Суфийский мастер десятого века Шибли сравнивал гностиков с весной. Алхимик Джабир рекомендует собрать камень весной, потому что это самое благоприятное время для сбора сырья, с которым будут проводиться алхимические операции. В самом глубоком смысле весна относится к абсолютной активности Сущности, непреходящей актуальности ее возможности и содержания. Пока человек пассивен, Бог — это сугубо активное: Он определяет (детерминирует), не будучи сам определяемым. Божественная деятельность – это сравнимо с вечным расцветом атрибутов и сущностей.

Всю весну персидская живопись синтезирует набор значений, связанных с невидимой реальностью. Весна – это духовная деятельность души, любовь к созерцанию, животворящее знание, квинтэссенция божественного действия. Весна – это зеркало Божества, которое не меняется и не подчиняется никаким циклам: миниатюра — изобразительная наука этой тайны, где Вечность без времен года предстает под лицом проходящего вылупления. Мухаммад Икбал (1877-1938) писал, что «Красота – создательница источника желаний». Символы таким образом можно соединить воедино: весеннюю красоту миниатюры порождает желание Бога, красота которого преображает влюбленных в неизменную весну. Ложная простота этих символов содержит духовность, для которой весна и сад не являются прежними условностями поэзии, а язык, который Бог использует, чтобы сказать, чем Он является в Себе и в человеке, чем был человек в Нем и каким Он снова будет в Вечности. У весны есть еще один смысл относительно духовной и космической функции королевской власти. Государь организует свое королевство, как сад, и его хорошее правительство напоминает весну. Вот как Фирдауси напоминает двор короля: «Кто увидит прекрасную весну, не видит ничего сравнимого со двором короля; это смех весны в раю [...]. Нет такой высокой горы, как его дворец, ни огромного сада, как при его дворе». Любое обновление королевской власти сравнимо с золотым веком, и, следовательно, в весенний сад. Где бы король Фаридун ни видел несправедливость: везде, где он видел не возделанные места, он связывал добро - руки зла, как и подобает королю. Он устроил мир как рай, посадил кипарисы и розы вместо диких травы. «Однако империи проходят, как времена года. История Книга Царств циклична и вдохновлена Маздейской доктриной о истории. «Что изменчиво, так это поведение времени», так что «золотой век (переходит) в серебряный век, серебряный век к стальному веку, век стали в железном веке. рождение, расцвет, падение династий — это вечный процесс. возобновление. Роскошное начало правления – это отражение золотого века и рая земного; тогда больше или менее медленный спад приводит в конечном итоге к свержению королевской власти по указу другой династии, которая открывает новый счастливый период, за которым придет и упадок определяется неумолимой судьбой. Таким образом, сады персидской живописи иллюстрируют космические и человеческие последствия хорошего королевства. Для персидского двора поэты, авторы панегириков систематизированного и высокопарного языка, дворец и его двор подобны миру в миниатюре, микрокосму. Дворцовый сад словно отражение рая внутри этого мира. С его планом, растительностью, цветами и ароматами, он в то же время отражает гармонию суда, порядок королевства, умиротворенный космос, внутренние качества короля. Он также выражает, на более метафизическом уровне, связь между сферой людей и божественной деятельностью, а также устройство мира посредством божественного Слова. Кроме того, это архетип справедливого короля, а также покровителя придворного искусства, которого восхваляют и символизируют через упорядоченную красоту сада. И этот праведный царь, воплощенный в персидской литературе, Александром Македонским, на которого Низами и Джами написали длинные стихотворные романы, Соломон, царь-пророк Библии, или первые мифические цари из Книги Царей.

Мудрецы и праведники, иногда наделенные пророческой и даже мессианской аурой, эти цари являются отражением божественного царствования и его атрибутов. Однако было бы неточно или тенденциозно видеть в этой символике "политическую пропаганду", выражение и понятие, которые в остальном являются современными и анахроничными. Если хорошее царствование является весенним периодом мира, то это потому, что оно продлевает духовный порядок, который является истинным источником космоса и существ.

Королевское значение садов не превращает миниатюру в живописный панегирик, она открывается в метафизической иерархии и политическом эзотеризме: Бог - это Вечный Источник и верховный Царь. Земные цари отражают свой прототип в той мере, в какой они являются защитниками духовных законов, которым они должны подчиняться. Именно божественное правление почитается в персидской живописи через символику рая, а не такая более или менее несовершенная королевская власть, которая никогда не будет ничем иным, как тенью адамического (земного) мира и слугой единственного истинного Царя: Бога, повелителя душ и времен года миров, кто низвергает гордые царства, чтобы проявить свою трансцендентность и напоминают людям об их прахе.

Рай Адама был чистым царством: его единственным сувереном был Бог, а человек был духовным царем творения. Источник на миниатюре символизирует это небесное царство, которое непосредственно отражает источник и владычество Бога. Но в отличие от Вечной весны,сезон Адамова сада подошел к концу,завершившись долгой историей текущих событий, темнотой, которая объявляет конец истории для мусульман. В греко-римской концепции золотой век соответствует весне, серебряный век соответсвует лету лету, бронзовый век - осени, железный век - зиме. Мир стареет, и его зима - это время дряхлости, отмеченное злом, неверием, порочностью людей.

[А.Р.]: "В одном из хадисов приводится, что во время конца света дунью (земную жизнь) приведут в виде старухи и бросят в ад, это так же согласуется с тем, что дунья проживя свой положенный срок, предстанет перед нами в лице "зимнего" периода"

Если Эдемский сад увял, в то время как ангельский рай нетленен, то это потому, что это был психический или космический рай, а не духовный или божественный. Условия его существования включали возможность событий с негативными последствиями. В библейской и коранической символике дьявол является неотъемлемой частью Эдема.  Таким образом, земному раю присуща двусмысленность по своему положению в космической иерархии. В отличие от духовной сферы,психика амбивалентна, она подвержена несуществующим тенденциям и двойственностям в Духе. Психическое сознание всегда способно эмансипироваться от духовного разума.Какой быодухотворенной она ни была, адамическая душа могла подвергнуться искушению или развращению. Желая обладать знаниями, отличными от созерцания Бога, Адам спровоцировал внезапный конец Эдемского источника. Потеря рая породила время, возвращение времен года и смерть. Человечество было связано с временностью творений и жизни человека. Небесное состояние было соединением временной души и безвременья Духа.Это утраченное единство, мир после Эдема, уносится единственным движением души и временем звезд. По мере того как мир все дальше и дальше удаляется от рая, события, кажется,следуют одно за другим все быстрее и быстрее, время ускоряет исчезновение вещей и даже приводит к разрушительному и преобразующему переходу, который является концом времен.

С пространственной точки зрения рай располагался в безграничной оси Духа; с временной точки зрения, он находился в вневременном центре времени.

Ошибка Адама ввела мир в заблуждение и децентрировала его, наложив на него динамику, которая отдаляет его от вневременного и замыкает земное пространство на себе.

Миниатюра - это возвращение в пространство, расширенное Духом, и в темпоральность,преобразованную последовательностью вневременных моментов. Обновление пространства и обновленное время: два аспекта весны Бога и весеннего рая миниатюры.