Вам в глазу чужом соломинка видна, а в своем глазу не видите бревна

Один из самых простых и потому самых распространенных приемов теоретической русофобии состоит в искусственном вычленении тех или иных фактов русской истории из мирового контекста. «Вы представляете, ужас-то какой: в Москве при Иване Грозном людям головы рубили, какие ж эти московиты звери!». Да, с нашей современной точки зрения «ужас-ужас», но для современников– «пустяки, дело-то житейское». Ведь головы рубили одинаково, что в Москве, что в Лондоне, что в Пекине. А заодно вешали, сжигали, четвертовали, сажали на кол и занимались еще множеством таких же неприятных, но для средневекового человека абсолютно привычных вещей. Как сказал мудрый Цицерон, «это пороки не человека, но века».

В своем последнем опусе наш подопечный сладострастно цитирует заметки датского посла при дворе Ивана Грозного Якоба Ульфельдта, который с осуждением писал о виденных им татарах на царской службе, которые вели через Россию захваченных ими в Ливонии пленных и затем их продавали. Все это сопровождается традиционными воплями про извечное русское рабство и укорененную в московитах зверскую жестокость.

Понятно, что сами жители «истинной Руси», в фантазиях Бакинца и его вподобаек «только и только Украины», никаких подобных злодеяний совершать не могли, ибо отличались нравом голубиным, и высоким уровнем прав человека.

Увы ему, вся история Руси просто переполнена фактами захвата пленных и их продажи. Собственно говоря, она, собственно началась с проникновения работорговых компаний с Балтики на восток Европы, который в IX-X веке был, наряду с Африкой, одним из главных источников получения невольников. А товар-то был дорог, – цена красивой белокожей рабыни, даже ничему еще не обученной, в Багдаде начиналась от 1000 динаров и выше. Для сравнения, красавица-негритянка стоила на багдадском рынке от 150 до 300 динаров – более чем втрое дешевле. Так что был повод "вещему Олегу" "отмстить неразумным хазарам", а, заодно, и прогнать с рынка конкурирующую фирму по вывозу невольников...

Конечно, не одни варяги с хазарами промышляли работорговлей, например, князья славянской Чехии тоже охотно торговали людьми, а Прага в Х веке была одним из главных центром вывоза невольников наряду с Киевом, Булгаром, Самаркандом или Новгородом. Не то, что светские, но даже духовные власти христианских стран не видели ничего зазорного в продаже невольников: епископ швейцарского города Хур, к примеру, взимал за каждую голову проведенного через его владения раба по 2 динара пошлины. «Права человека? Нет, не слышал».

Константин Багрянородный описывал росов именно как работорговцев: «А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах, проводят рабов в цепях по суше на протяжении шести миль, пока не минуют порог».

http://www.vostlit.info/Texts/rus11/Konst_Bagr_2/frametext9.htm

Как главный экспортный товар Руси называл невольников и Святослав Игоревич: «Не любо ми есть в Кие†быти, хочю жити в Переяславци на Дунаи, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся; от Грекъ злато, паволоки, вина и овощеве розноличныя, изъ Чехъ же, из Угорь сребро и комони, из Руси же скора и воскъ, медъ и челяд».

http://litopys.org.ua/pvllavr/pvllavr03.htm

Немного поменялось на Руси и после принятия христианства. Ладно уж «красные девки половецкие», их хватать, использовать по назначению и продавать русичам сам Бог велел, но со своими соплеменниками князья и их дружины обходились ничуть не лучше.

Страшное выражение "взять на щит" то и дело мелькает на страницах летописей, повествующих о бесконечных княжеских войнах в своих же русских землях. Зимой 1067 г. князья Изяслав, Святослав и Всеволод Ярославичи "придоша къ Меньску, и Меняне затворишася в граде; сиже братья взяша Менескъ, исьсекоша мужи, a жены и дети взяша на щиты" [Ипатьевская летопись, стб. 545]. Владимир Мономах рассказывает в своем "Поучении детям" так: "изъехахом городъ и не оставихомъ у него ни челядина, ни скотины" [Лаврентьевская летопись, стб. 248]. Подобные дела совершались князьями и далее: в 1116 г. "Давыдъ съ Ярополкомъ узя Дрьютескъ на щит" [ИЛ, стб. 283]. В 1147 г. князь Изяслав Мстиславич с братом Ростиславом "пришедше ко Всеволожю полкы своими и взяша Всеволожь градъ на щит" [ИЛ, стб. 358]. В 1159 г. князь Изяслав Давидович "взя городъ княгининъ на щитъ Святославлее" [ИЛ, стб. 502].

Что конкретно означало для граждан "взятие на щит" хорошо видно из речи раскаяния, которую летописец вложил в уста попавшего в половецкий плен князя Игоря Святославича: "помянухъ азъ грехы своя пред Господомъ Богомъ моимъ, яко много убииство, кровепролитье створихъ в земле крестьяньстей, яко же бо азъ не пощадихъ христьянъ, но взяхъ на щитъ городъ Глебовъ у Переяславля. Тогда бо немало зло подъяша безвиньнии христьяни, отлучаеми отець от рожений своих, брать от брата, другъ от друга своего, и жены от подружий своихъ, и дщери от материй своихъ, и подруга от подругы своея, и все смятено пленомъ и скорбью тогда бывшюю; живии мертвымъ завидять, а мертвий радовахуся, аки мученици святии, огнемь от жизни сея искушение приемши, старци поревахуться, уноты же лютыя и немилостивныя раны подъяша, мужи же пресекаеми и расекаеми бывають, жены же оскверняеми, – и та вся створивъ азъ” [ИЛ, стб. 643].

"Воюя, разоряя волость соседа или соперника", – пишет украинский историк В.Н. Перетц, "князь-победитель не только получал добычу – пленных, которых можно было использовать непосредственно, продав или выпустив "за искуп". Он и платежную способность волости уменьшал, ослабляя этим самым своего соперника. Случалось, что князья взаимно друг друга разоряли и тогда страдали мирные жители: у князя Юрия его противники в 1152 г. взяли и сожгли Городец, а Долгорукий в ответ заявил, что: "оже есте мой Городець пожгли и божницю, – то я ся тому отожгу”. ...И князья, гоняясь за невольниками и имуществом жителей завоеванных городов, воевали один с другим, поодиночке или скопом, со своей дружиной или с наемным войском – торками, берендеями, черными клобуками, коуями, наконец с половцами".

Так что у московских детей боярских и служилых татар во время Ливонской войны была уже многосотлетняя традиция ловли и продажи живого товара. Да, с киевских времен ничего на Руси особо не изменилось.

Но, может быть, с той, другой стороны фронта хоть малость думали о пресловутых human rights? Да ничуть не бывало! В августе 1580 года, год спустя после поездки Ульфельдта волынский воевода Константин Острожский так сообщал о походе его сына Януша и брацлавского кастеляна князя Василия Загоровского: "землю неприятельскую в Северщине более чем на 40 миль опустошили, людей в неволю несколько тысяч и добычу немалую взяли, сел несколько сот сожгли и все от Чернигова до Радогоща и Почепа разорили". Все это якобы «украинские» князья и разоряют они не какую-то там «Московию», а земли, записанные вподобайками в «извечную Украину», но вот волынских людоловов это ничуть не взволновало.

Подобными веселыми делами, достойными якобы лишь "варваров-московитов", занималась вся армия Батория. Гейденштейн без тени смущения пишет: "во время опустошения Московского государства на весьма обширном пространстве от Днепра выше Стародуба и Радогостья вплоть до Чернигова, затем от реки Двины до Старицы и в сторону Новагорода до Ладожского озера, во время завоевания стольких крепостей и при сдаче многих, погибло около 300.000 человек, до 40.000 взято было в плен, так что по-видимому на счет такого количества можно было бы вести не одну войну. Сколь велико было число молодых людей, взятых в плен, можно заключить из того, что почти не было ни одного частного человека из дворян, который не имел бы одного и двух у себя в неволе, многие имели их больше; конечно, эта потеря по наружному виду была меньше выше упомянутой, но на самом деле была гораздо больше. Ясно, что, так как все почти юноши из некоторых провинций, особенно же Лукской, Заволочской, Псковской и Новгородской были уведены, то все эти местности, теперь населяемые только более взрослыми, сами по себе, при недостатке подростков, должны были бы обезлюдеть".

http://www.vostlit.info/Texts/rus9/Geidenstein/text6.phtml?id=319

И кто нам сейчас станет рассказывать про неслыханное зверство москалей?

От подобных привычек хватать детей королевские рыцари не освободились и потом. Неплохо погулявший по России во время Смуты пан Самуэль Маскевич вспоминает, как "мне привели небольшого мальчика, именем Потапа; я назвал его Езопиком и отдал выучить на кимвале". Хотел ли мальчик Потап зваться Езопиком и играть на кимвале – судите сами.

Ладно, допустим, всех этих персонажей можно еще причислить к полякам, а не «украинцам»? Но вот Баркулабовская летопись начала XVII века описывает веселые занятия на территории нынешней Белоруссии самых уж вышиватных и шароварных персонажей украинской истории: «а коли козаки запорозкие назад на Низ отсоля выеждчали, тепер же великую силную шкоду по селах, по мЂстах чинили: жонки, девки и хлопята з собою много брали. Также коней много з собою побрали. Один козак будет мети коней 8, 10, 12, a хлопят трое, четверо, жонки албо девки две албо три».

http://izbornyk.org.ua/psrl3235/lytov11.htm

Эта конкретная компания людохватов в России называлась «черкасами». И вот в 1618 году, «октября в 23 день писали к государю с Коломны воеводы князь Борис Приимков Ростовской да Потап Нарбеков. Шли черкасы полковник Борышполец с чаты, и ноября в 20 день тех черкас сшод, голова Иван Бабин с ратными людьми в Коломенском уезде в селе в Мячкове, от Коломны 7 верст, побили многих и языков взяли 85 человек да русково полону отполонили 230 человек».

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVII/1600-1620/Kniga_seunch/frametext.htm

А что станут возражать вподобайки, мы и так знаем: