В новом письме антивоенная активистка Ольга Смирнова воссоздаёт атмосферу уличного активизма Петербурга предыдущих лет

А также вспоминает, как усиливались репрессии в отношении одиночных пикетчиков, анализирует причины выгорания у активистов, рассказывает о большом значении Мемориала лично для нее

[...]

С «Мемориалом» для меня многое связано: от семейной памяти об унесенных черным ветром Большого террора родственниках и по материнской и по отцовской линии, до привычки сверяться с профессиональной оценкой сотрудников ПЦ «Мемориал» политических дел уже современной России при организации акций протеста в поддержку политзаключенных. Именно в списках «Мемориала» я находила самую полную и точную информацию о каждом, снабженную к тому же массой полезных ссылок на публикации в других источниках. Мне нужно было хорошо ориентироваться в теме, поскольку обычно я давала накануне акции пресс-релиз, я же общалась с прессой, ну и прохожим надо было уметь объяснить, в чем дело, какая нелегкая нас выгнала на Невский проспект с плакатами.

Как правило мы проводили в Петербурге одиночные пикеты, посвященные политзаключенным и новой волне политических репрессий, которая конечно же, началась не в 20-х, а куда раньше. Я тогда входила в политсовет питерской «Солидарности», которая чаще всего оказывалась инициатором любых акций протеста в нашем городе и разного рода информационных кампаний для просвещения в вопросах права и политической направленности. В «Солидарности» я была с августа 2014-го по конец осени 2019-го года, так что, могу это назвать хорошей школой. «Солидарность» входила в состав коалиции «Демократический Петербург», членом которой был и местный «Мемориал». Так что, познакомиться и с сотрудниками и деятельностью его время было. Конечно, мы поддерживали все мероприятия «Мемориала» участием и распространением информации о них: от анонсов до отчетов в фото-видео формате. Это относилось и к памятным мероприятиям, посвященным истории репрессий советского периода или конкретным личностям, и к просветительским мероприятиям, связанным с преследованиями за политические или религиозные убеждения в современной России. Я как один из модераторов ресурсов коалиции «Демократический Петербург», отвечающий за информационную политику, занималась этим лично. Ну а нашим собственным направлением было скорее информирование людей в «уличном формате».

В Петербурге в те годы за одиночные пикеты не преследовали, даже когда мы выстраивались цепочкой по всей длине Невского через 50 метров. Каждый из наших плакатов был посвящен персонально одному из политзаключенных, о судьбе которого мы собирали всю возможную информацию. Естественно, многие из нас тогда же втянулись и в переписку с политзеками. С 2016 по 2018-й с мая по май мы каждый месяц выходили по 6-м числам на «Стратегию-6», хотя привязка к 6 мая 2012 года уже постепенно теряла смысл, поскольку узники Болотной выходили на свободу, заменяясь новыми жертвами репрессий, а поводы для их преследования становились все более разнообразными. Конечно, к каким-либо значимым судебным заседаниям новых дел, растущих как грибы после дождя, мы тоже привлекали внимание такими же по формату акциями протеста или народными сходами, которые давали больший резонанс, но были чреваты задержаниями.

Задержаний тогда, в 2014 – 17 годах, боялись как огня, хот чаще всего не было даже судебных последствий, в крайнем случае – штраф по «административке». Активно сажать на сутки «вошло в моду» только с 2018 года. Сейчас даже смешно вспоминать эти страхи, хотя и смех этот – сквозь слезы. Ведь собственная 3-х часовая экскурсия в полицейский участок воспринималась как жертва на фоне уже идущей с весны 2014-го года с Украиной, где ставкой была жизнь, на фоне посадок на «сталинские» сроки по «террористическим» статьям совершенно невиновных людей. Последнее более всего относилось к Крыму и крымским татарам, потому с 18.11.2016 мы решили выделить эту черную страницу из книги нового позора, посвятив ей 18-е числа каждого месяца. «Стратегия-18» продолжалась более 5 лет, до 18.04.2022 включительно. В мае уже решили не выходить, о чем мне сообщили в СИЗО, поскольку смысл в публичных открытых обращениях к обществу был потерян при условии гарантированных задержаний фактически сразу. При малом количестве участников и формате одиночных пикетов он был только при достаточном времени для общения с прохожими – час или два. А просто доказывать свою решительность тоже уже оставшимся в строю до 2022-го было не надо: доказали уже всем и все за несколько последних лет, когда число активистов резко уменьшилось, не в разы, а на порядок.

К уровню давления даже 2018-года мало кто оказался готов. Оставшиеся все были неоднократно задержаны, и в участках ночевали, и в судах отбивались от «административок», хотя в основном успешно, но даже отмененные потом Горсудом аресты были до того отсижены. Вот только те, кто готов был к такой постоянной нервотрепке, и остались активными. Остальные «выгорели».(( И дело было не только в увеличении уровня риска, но и в отсутствии видимого отклика на сигналы, посылаемые обществу в тот период, когда кроме времени и внимания участие в публичных мероприятиях почти ничего не требовало. Я думаю, дело тут в завышенной потребности на эту реакцию, которая сформировалась в период относительно спокойный. Тогда люди либерально-демократических взглядов предпочитали ставить перед собой цели политические, хотя уже и поздновато было это делать в условиях утраты свободы самых массовых СМИ и при регулярной фальсификации выборов. Конечно, отсутствие ожидаемой электоральной поддержки их сильно угнетало, а сама по себе возможность выразить личную позицию достаточным стимулом не была.

К пикетчикам тогда относиться было принято почти презрительно, примерно как к городским сумасшедшим. Оппозиция в погоне за так и не достигнутой массовостью не хотела сфокусирвоать внимание не самых зловещих явлениях современности – длящихся войнах, аннексиях, «разморозке» схем 37-го года в части репрессий внутри России. Объединения теряли силу и рассыпались, на мой взгляд, как раз поэтому. Такая же участь постигла «Демократический Петербург», и «Солидарность» тихо сникла.(( С 2020-го я уже действовала в личном качестве вместе с сохранившими силу активистами, знакомыми по прошлой работе. Никто из нас не ставил политических целей, скорее – нравственные, из серии «остаться собой». Главным для нас были антивоенные акции, протест против репрессивных изменений российского законодательства, поддержка политзаключенных и требование их освобождения.

Конечно, когда грянул гром над «Мемориалом», мы включились в компанию защиты, собирая подписи под петицией против закрытия через суд и индивидуальные обращения. Но главной проблемой оставалась низкая информированность общества. В этом мы убедились в разговорах «с улицей» в пикетах. Мало кто знал, что это за организация и почему так важно ее уберечь от закрытия.(( Подробнее об этом могу рассказать в следующем письме, если интересно. Ну и новостей по моему уголовному делу тоже, полагаю, в сентябре прибавится.

С уважением, Ольга