◾В минуту жизни

Очерк

Глава 5 Домой!

     Первая послевоенная весна...

Разруха, разорванная и кровью пропитанная земля. И все же природа радовала своей еле трепещущей красотой: на уцелевших деревьях зеленели первые листочки, через сожжённый дёрн кое-где пробивалась трава.

    Девушки возвращались домой. Шли пешком, тряслись в грузовиках,

ехали в душных товарниках и снова шли порой по двадцать километров, ноги стирая до крови. Возвращение на родную землю вселяло силы.

 Каждая не расставалась со своими немецкими трофеями. Настушка берегла свою коробку с подарками маме, брату и сестренке. Где только ни побывала эта коробка: в бомбоубежищах, в бараках, в дорфах и на заводах.

    Оставалось уже полпути к родному хутору, как Фрося, та, что немецким умело владела, перебегала дорогу и попала под колёса грузовика.Так и застыла мечтательная улыбка на губах девушки. Тут же при дороге и похоронили её, даже оплакать времени и сил не было. Омрачилось этим событием счастье встречи с родными, сникли девчата.

По пути узнали, что некоторые сёла, хутора и деревни разрушены дотла. 

Кто-то уже начал жалеть, что не поехал в Америку. Но Настушка верила, что её родные живы, хоть и три долгих года не видела их и весточки никакой не имела. 

 Вошли девчата в диканский лес. Километров тридцать оставалось до родного хутора. Настушка с двумя девушками поодстала. Подошва от ботинок отвалилась у одной из них. Это и спасло их. А три другие подружки так и остались в лесу... Свои же земляки их ограбили и убили. 

    По всем хуторам разнеслась эта зловещая весть, долетела она и до Устины. Сказали, что и Настушка среди тех девчат. 

    Начались поиски... 

 Ноги не шли, мысли путались, всё тело дрожало... Но, превозмогая душевную боль и горечь, шли матери к убитым дочерям.  

   Не долго искали – девчата ничком лежали на поляне недалеко друг от друга. Всю войну прошли невредимыми, а родной порог так и не переступили, от своих же смертельно пострадали. 

    Но среди девушек Настёнки не оказалось.

   Устина осмотрела каждую, прикрыла ветками, у изголовья  фиалки лесные положила.

   Женщины за подводой отправились, чтобы к хатам развезти погибших...

  О, бедные матери, не видать бы горя вашего и страданий, не для этого вы растили дочерей!  

    Настушка же с девчатами, не ведая, что часом раньше случилось с их старшими подружками, пошли по лесу в другом направлении. К ночи еле в соседний хутор добрели. Перекоротали ночь и спозаранку пошли к своему хутору. 

   А Устя той ночью очей не сомкнула, молилась и плакала, всё девчата убитые да их страдающие матери перед глазами были. 

   Наутро Ванюшка в сенцы вбежал:

 — Мамо, мамо, дывысь, от леска Настушка идэ!

А Устя идти навстречу не может от всего пережитого, ноги не слушаются. Сделает шаг с неимоверными усилиями и падает, ещё шаг... и вновь на землю валится. 

  Настушка на пригорке остановилась. Слёзы невыплаканные ветер высушил...

Вот она, родная дубрава... Только не узнать её: обгоревшие дубы, с корнем вывороченные липы, полуразрушенный дом... И мама родимая, совсем поседевшая. 

   Как во сне Настушка в хатку вошла: доливка гладкая без единой соринки, рушнычки те же по углам, занавески белые на оконцах, квитками* и зеленью весь дом убран. Запах трав дольных, цветы полевые, как же всё дорого сердцу!

Братишка Ванюша подрос, так на тату похож стал: статный, чернявый. А младшенькая Полюшка-Параска не узнала сестру старшую, за Ванька всё пряталась, изподтишка налюбоваться Настеной не могла.

     Устинка потерянная стояла в куточке**, тихо слезу непрошенную вытирала уголком платка.

  — Мате, ридна моя, помнишь, как ты меня провожала, – слова не говорились больше, втроём упали на шею Настёнки и стояли так долго, пока соседка ни окликнула.

 — Счастливые вы, все живы, сохранил вас Бог! А я одна горемычная осталась.

     Силы новые влились в Устю, засуетилась, на стол собрала: оладьи травяные, четыре яйца, картошин штук шесть и чашку озвара*** поставила.

Настушка коробку сбереженную открыла, всем подарки раздала: маме – жакет креповый, Ванюшке – картуз брезентовый и рубаху в клетку. А сестренке младшенькой – фартучек кружевной и бант в косу. Не видали такого убранства сроду простые хуторские дети. Не долго, правда, им радоваться подаркам пришлось. Обменяли их на съестное, время послевоенное, голодное было.

      Но с возвращением Настушки быт налаживаться стал, заботу бо́льшую о семье она на свои плечи взяла. Домработницей к начальнику НКВД устроилась, чтобы паспорт получить. Правда, не дали его из-за жены нквдешника. Очень злило её, что все принимали красивую и аккуратно одетую Настю за хозяйку, вот и отомстила.

    Но пробивная Устя у паспортистки всё же выхлопотала Настушке паспорт за кусок сливочного масла и три десятка свежих яиц.

   Всё неплохо устраивалось, но не хватало главного – Настушка всё девушек тех из бомбоубежища вспоминала и песнь их необыкновенную: «Что давало им силы не впасть в панику, не кричать и не метаться в то адское время, а просто молиться и петь? Вот где неземная сила! Как же найти их?»

    Но у Господа ни одна просьба не останется неуслышанной.

    Вечером как-то возвращалась Настенка домой и услышала отдаленно похожую мелодию... Ноги сами зашагали в том направлении.

Осторожно калитку приоткрыла, вошла в чисто выметенный двор, несмело  порог горницы переступила. На лавках в рядок девушки и женщины сидят и тихо поют...

Присела Настенка на край скамейки и расплакалась... А когда песнь допели, женщина, та что рядом была, нежно обняла её. Осмелела девушка и попросила спеть свои любимые строчки «И верится и плачется, и так легко, легко...» 

     К удивлению Настенки псалом этот знали и тихо с глубоким чувством, проникновенно спели. 

    Сердце Настушки трепетало и пело вместе с этими милыми женщинами и девушками.

      Теперь она каждую среду и воскресенье торопилась в ту свежевыбеленную, просторную и светлую хату на встречу с новыми друзьями.

    А Устя с младшими шла в православную церквушку. Бывало несмело и дочку звала. Но вот как-то решилась и батюшке сказала:

 — Настына моя к штундам подалась, Библию там учат, много такого она хорошего нам рассказуе из нею. Да неспокийно мне, шо веру свою она меняе!

 На что ей старый батюшка ответил:

— Не переживай, дочь моя, Библия плохому не научит.

    В следующую среду и сама Устя с дочкой старшей к штундам пошла... А когда закончилось собрание, то и уходить не хотела.

   Так и стали на край села вчетвером ходить. Книгу Иова вместе прочитали, Псалтырь. К чему тянулось всегда сердце Усти, то и нашла с помощью старшей дочки!

    Ване не всё, правда, по душе это было. Молодость ключом била, хотелось в город, чтобы учиться.

 Через год засобиралась небольшая община пятидесятников, членом которой и Настушка стала, в дальний край, чтобы весть о Христе возвещать. Продали хаты, все вырученные деньги принесли Йосыпу, пресвитеру их общины, как в первоапостольское время. Сложили в торбы нехитрые пожитки и отправились в путь... 

* квитики – цветы

** куточек – уголок

*** озвар – компот

* * * * *

Глава 1 Устинкино счастье

Глава 4 Франкфурт