В гостях у старца
Случайно наткнулась на фото Порфирия Корнеевича Иванова (1898—1983) — «создателя оздоровительной идуховной системы.
Глянула, и так смешно стало... Вспомнилась детскаявстреча с «системой оздоровления» и самим гуру.
Это был последний дошкольный год. Зима. Бабушка ежедневно выгулиливала меня в парке, и вот всякий разпо аллее, мимо нас проносилась какая-то странная тетка. На бегу, она здоровалась с каждым встречным и отвешивала поклон.
Одета бегунья была вполне себе по сезону, но вот тольконоги оставались босыми. Ну, совсем голыми! Это привлекало внимание... Да и выражение лица ее, тоже отдавало душевным нездоровьем - слишком уж многозадора и радости для одиноких пробежек.
Меня с малолетства таскали по музеям, объясняязначение того или иного экспоната. Я тогда запомнила, что босой дяденька на картине Сурикова, назывался «юродивый». Безусловно, странная спортсменка была изтого же профсоюза, только без вериг и в нормальном пальто. Но, извините, уже и режим давно был не царский. Советский Союз все-таки!
Через какое-то время юродивая стала сужать круги вокругнас, хищно глядя на бабушку, а уж потом и вовсе залипла рядом.
Не знаю, о чем уже они говорили, но вечером, краем уха я услышала на кухне рассказ о каком- то Порфирии Иванове. Голоногая тетка даже вручила бабушке фотографию. Мне было непонятно, зачем нам подарили фото великого писателя Льва Толстого в семейных трусах.
В те годы, интеллигенция очень охотно интересовалась всякой нетрадиционной херней. Сейчас мне кажется, что это была особая форма диссидентства и противления всему официальному. Одни пили мочу, другие увешивались медными пятаками, третьи предпочитали любой другой терапии настой из одуванчиков. Наша насквозь докторская семья не являлась исключением, однако обычно, дело дальше разговоров не доходило, но на сей раз мы все же поперлись на край Москвы, посетить чертоги старца. Никто не знал зачем... Видимо просто «на всякий случай». Такая форма «профилактики». Хуже то точно не будет!
С нами напросилась мамина подруга тетя Марина. Она преподавала английский язык в МГИМО, была книгочеем и театралкой, но при этом свято верила в мумиё, экстрасенсов и лечение красными мухоморами. С собойона прихватила сына Димку, которому, на мой взгляд, уже ни один волшебник бы не помог!
По дороге взрослые шептались, мы коротали время за дракой. Путь был долог.
Резиденция старца располагалась в панельном доме. Когда открылась дверь, первый удар пришёлся по обонянию. Шибануло так, что аж глаза заслезились.
Угрюмая босоногая старуха в платке не гостеприимно прошамкала:
- Ну, здрасьте. Чего стоим? Входите, раз пришли.
Взрослые почувствовали себя идиотами. Это было очень заметно.
По квартире сновало множество женщин разного возраста. Их объединяла босоногость и какая- то шизоидная отстранённость. Повсюду были расставлены бидоны, ведра и кастрюли с мутной дрожжевой жижей, которая воняла, бродила и булькала.
Дабы разрядить обстановку, я слегонца сунула Димке кулаком в ухо, за что огребла пудовый подзатыльник от чужой сердитой бабки.
Мама покраснела и зашипела:
- Совсем себя вести не умеешь, дома поговорим.
Наконец, вытирая рот перстами из кухни вышел отобедавший старец. Был он точь в точь, как на фото, бородатый, в трусах и, естественно, босой. От многолетнего хождения без обуви, пятки его окаменели и, каждый шаг отдавался звуком, словно рядом гарцует подкованный конь.
Иванов глянул на нас равнодушно, на молоденькую мамус интересом, на Димку с мало скрываемым отвращением. Это тотчас примирило меня с ситуацией, мол, не зря ехали. Мудрец! Все слету видит!
Потом он загнал всех поочередно в ванну, вылил на каждого по вёдру воды и зацокал прочь. Драчливая бабка выдала маме распечатанную на машинке «инструкцию» по дальнейшему «оздоровлению и духовному очищению», угрюмо приняла деньги и распахнула дверь, давая понять, что сеанс окончен.
- Какая-то секта босоногих, - тихо сказала бабушка, уже наулице.
Но все же, по системе Порфирия Иванова семья жила целых четыре дня. А может и три. А может не совсем по системе, но только по какой-то ее части. На сколько я помню, там помимо босоногости, раз в неделю полагалась сухая голодовка, ежевечерние обливания холодной водой и приветствия каждого встречного- поперечного, будь то человек из очереди в кассу, незнакомец на трамвайной остановке или некто в общественной уборной.
Посовещавшись, мама с бабушкой обувь решили оставить в покое. То есть на ногах. Во-первых босиком ходить холодно, потом не гигиенично. Ну, и вообще...
Обливания тоже как-то не задались. У меня сразу потекли сопли, у бабушки заболели суставы. У остальных ничего не стряслось, но полагаю, что они просто мухлевали и не обливались.
Ну, кто точно знает, что человек делает в ванной комнатевечером, запершись?
Голодание давалось труднее всего. Папа и дедушка ушлина работу голодные, вернулись домой страшно злобные. Вечером все машинально сели к обеденному столу имолча уставились друг на друга. Воздух в комнате наэлектризовался.
- Аллочка, я думаю, что к этой системе нужно подходить как-то иначе. С умом.- сказала бабушка и принялась чистить картошку.
От души отлегло. Дед налил рюмку коньяку.
- Мамуль, ты права! Эта система походит не всем. Сегодняя на остановке поздоровался с какой-то незнакомой дамой. Так она меня нахалом назвала, хорошо хоть пофизиономии не получил!
Таким образом с оздоровлением и нетрадиционной медициной было покончено.
А Порфирий Корнеевич - молодец! Незабываем! А вы, будьте здоровы!