В дороге

Каждый человек - это кайф, старина!

Жизнь есть жизнь, и в ней всему есть место.

Ничего нельзя понять раз и навсегда. Это никому не дано.

Они приплясывали на улицах как заведённые, а я плёлся сзади, как всю жизнь плетусь за теми, кто мне интересен, потому что интересны мне одни безумцы, те, кто без ума от жизни, от разговоров, от желания быть спасённым, кто жаждет всего сразу, кто никогда не скучает и не говорит банальностей, кто лишь горит, горит, горит, как фантастические желтые римские свечи, которые пауками распускаются в звёздном небе, а в центре возникает голубая вспышка, и тогда все кричат: 'Ого-о-о!'

Единственное, по чему мы тоскуем при нашей жизни, что заставляет нас вздыхать и стонать, и испытывать сладкое головокружение, - это воспоминание о некоем утерянном блаженстве, которое, быть может, было испытано еще в материнском чреве и может быть обретено вновь (хоть нам и не по нутру это признавать) только в смерти. Однако кому охота умирать?

Мы были в восторге, мы воображали, что оставили смятение и бессмыслицу позади, а теперь выполняем свою единственную и благородную функцию времени - движемся.

— Куда ехать, старина?

— Не знаю, но мы обязаны ехать.

Наши побитые чемоданы снова громоздились на тротуаре; нам было еще ехать и ехать. Но какая разница, дорога – это жизнь.

Мне принадлежал весь мир, потому что я ни о чем не мечтал.

Не вечно же все это будет продолжаться - все это безумие и вся эта суета. Мы должны куда-то уехать, что-то найти.

Всегда есть нечто большее, всегда можно сделать маленький шаг вперед - предела нет.

Он ни на чём не зацикливается, он идёт во всех направлениях, он плывёт по воле волн, он знает, что такое время...

Они сошли с дальних гор и из высоких селений, чтобы протянуть руки за тем, что, по их мнению, могла предложить цивилизация - им никогда и присниться не могли ее уныние и жалкие разбитые иллюзии.

Когда умираешь, то ты просто мёртвый, и всё.