В ЧЕМ РАЗНИЦА МЕЖДУ ПОПУЛИЗМОМ И СТРАТЕГИЕЙ?

Существует предельно тупой концепт, согласно которому пропаганда во время войны должна вселять в народ уверенность в победе. Вселять уверенность – дело не хитрое: просто пи…ди в режиме 24\7 о блестящих перемогах; о том, что весь мир с нами; что враг деморализован, труслив, туп и вообще воевать не умеет. Делай устами экспертов заключение, что окончательный триумф уже близко. И, конечно, надо решительно заткнуть рот всякого рода скептикам, прировняв попытку высказать свое мнение, отличающееся от мейнстримного, к госизмене с соответствующими уголовными последствиями.

Эффект будет гарантированно. Но есть один нюанс – пропаганда не меняет реальность. Она лишь меняет к ней отношение, искажая ее восприятие в когнитивном поле. Если человек вообще не сталкивается с реальностью – кажется, что эффект пропаганды абсолютный. Например, северокорейская пропаганда может десятилетиями поддерживать в пастве мифы о том ужасном мире, что окружает КНДР – самую счастливую страну на свете – потому что с внешним миром обычный северокореец вообще не пересекается, внешний мир для него – картинка в телевизоре.

А вот украинской пропаганде приходится тяжко – убеждать население в скорой победе, которая невозможна в принципе. Для РФ победа, разумеется, еще менее достижима, но кремлевская пропаганда все же не настолько тупая, как украинская, поэтому она никак не обозначала конкретную цель войны. Поэтому теоретически Пынька хоть завтра может объявить о своей блестящей победе, достижениях всех целей «эсвэо», демобилизации и нормализации отношений с Украиной. Объявят, что война-то, оказывается, велась для того, чтобы предотвратить нападение НАТО. НАТО получило по зубам, потеряла 100500 тыщ «Леопардов» и полтора миллиарда хаймарсов, убедилось в непобедимости Великой Россиюшки и позорно отползло.

Раз мы победили, то можно даже вернуть хохлам превращенные в руины «новые регионы». Фюрер же сказал, что нам никаких новых территорий не надо, его слово – кремень. И быдло в экстазе будет отмечать день победы и гордиться вяличием. Ну, или победную точку в войне можно будет ставить с захватом Авдеевки. Мол, отодвинули линию соприкосновения на 10 км от Донецка – и в том был великий геополитический смысл, а все остальное – атака на Киев, захват Херсона – всего лишь отвлекающий маневр. И это схавают, не поперхнувшись.

Тупость же украинской пропаганды в том, что она оперирует конкретными критериями победы: победа – есть деоккупация военным путем территории Украины в границах 1991 г. Правда, нельзя сказать, что это укрпропагандисты такие безмозглые (хотя умом они, конечно, не блещут). Курс на абсолютную перемогу – политическое решение, а пропаганда не может оспаривать политический курс руководства, ведь она выполняет строго обслуживающую власть функцию.

И вот сейчас в украинском обществе нарастает кризис: верить в свою ах…енность и перемогу, да еще и скорую, люто ненавидеть мерзкое кацапье, восхищаться своим мачо-вождем – это все очень легко и способствует достижению когнитивного комфорта. Но увы, реальность не только не соответствует пропагандистской картине, но все больше с ней расходится. Этот разрыв приводит к когнитивному диссонансу, то есть краху иллюзий, если говорить простыми словами.

Конечно, ненавидеть орков украинцы не перестают, но вот к собственному начальству у них появляются неприятные вопросы. Хуже всего, что открыто задавать «зрадные» вопросы желающих нет, но между властью и обществом нарастает отчуждение. Среднестатистический обыватель начинает рассуждать примерно так: мол, я, конечно, за скорейшую победу, чтоб проклятых рашистов нагнули, растерзали, расчленили и обложили репарациями, но я и так уже многим пожертвовал, сделал все, что мог, поэтому давайте дальше без меня, я посижу в сторонке и буду слать вам лучи поддержки. Пусть теперь напрягаются молодые и здоровые, а платят за все жирные коты, которые на войне разжирели еще больше.

Этот тихий, но все нарастающий саботаж уже привел к тому, что ВСУ непосредственно на фронте испытывают острую нужду в людях. Призывают-то не тех, кого надо, а тех, у кого денег на взятку военкому не нашлось – сельских алкашей, инвалидов и маргиналов. 80% рекрутов – откровенный брак, о чем армейцы орут в голос уже не первый месяц. Много ли навоюет многодетный 50-летний пузан с одышкой, кучей хронических хворей и банковскими кредитами? Да хоть каким он будь патриотом, он совершенно справедливо скажет, что война – не для него, хоть сажайте на нары, но в окопе ему не место, он будет там лишь обузой.

Что с таким солдатиком делать? Начнешь сажать всех отказников – так это десятки тысяч зеков будут. Отправишь их в войска под дулом заградотрядов – фронт посыпется. У моего соседа племяш мобилизован в ВСУ в июне прошлого года, недавно в отпуск приезжал, рассказывает, как у них война происходит: обычно просто сидят в окопах и не отсвечивают что с той, что с этой стороны. Но как-то из штаба приехал высокий чин, говорит комбату: по данным разведки противник оголил фронт на вашем участке, приказываю атаковать и закрепиться на высоте такой-то.

Комбат ему задает недоуменный вопрос «А на…уя?». Мол, это, во-первых, ничего не даст. Во-вторых, серая зона за год заминирована и нашими и противником, причем уже никто не помнит, где, а мины скрыты травой. Наконец, наступать некому – в бате из 220 человек 100 – это ценные специалисты (медики, связисты, мехводы, минометчики и т. д.), штабные и комсостав, их в качестве расходного материала использовать накладно. Еще полсотни – тыловая хозбанда, эти вояки не знают, с какого конца ружжо стреляет. Оставшиеся пехотинцы – поглядите сами: старые, толстые, больные запасники, ничему толком не обученные. Боевого опыта – ноль, мотивации сдохнуть на безымянной высоте за родину – ноль. Данный участок фронта – третьестепенный, поэтому и батальон комплектовался кадрами по остаточному принципу. Пришлите мне роту бравых гренадеров – будет атака. Не пришлете – попробуйте уговорить личный состав поиграть в Рэмбо.

Поорали комбат со штабным начальником друг на друга, но потом пришли к компромиссу: комбат изобразит наступление, а штабной начальник его прикроет, объяснив наверху, что оборона орков на данном участке оказалась крепче, чем ожидалась, продвинуться не удалось, но противнику нанесен большой ущерб. На следующий день устроили показуху – дроны летали, снаряды свистели, солдатики ползали по кустам и постреливали из автоматов. Даже на видео этот процесс был заснят для отчетности. Оккупанты, наверное, удивились такой активности, но на всякий случай два дня утюжили позиции батальона артой. В итоге потери при «наступлении» – ноль, а вот за следующие сутки – трое убитых и еще 11 раненых. На «двухсотых» заполнили наградные документы, расписав, как они героически пали в ходе лихой атаки на вражеские позиции.

Племяш со слов соседа утверждает, что примерно так теперь воюют везде. Не лезут орки – и слава богу. Дожил до ротации – молодец. У кого есть бабки – покупают себе перевод в тыл. Есть случаи, когда даже скидываются сообща на такую взятку для ребят, прослуживших на передке в пехоте несколько месяцев – дескать, долг родине отдали сполна, пусть теперь других присылают.

О чем это говорит? О том, что тихий саботаж охватывает даже армию. Лично я это нисколько не осуждаю. Проблема не в солдатах, а в большом начальстве, которое ставит совершенно недостижимые задачи. Логично, что солдатики не хотят быть той ценой, которая будет уплачена за какие-то химерические цели.

С противоположной стороны, кстати, подход ничем не отличается. Вот прямая речь одного моего читателя, которому по мобилизации посчастливилось побывать на войне. История типичная: призвали его по специальности в саперы-мостовики (он - офицер запаса после военной кафедры), но вместо относительно безопасной службы на тыловых коммуникациях он неожиданно для себя оказался на передке в качестве командира стрелкового взвода. Через полгода после контузии дембельнулся. Вот что он пишет:

«Что наши, что хохлы хорошо стоят в обороне. Потому что тут от тебя ничего не зависит, это не твой выбор, так сложилась обстановка. Враг наступает – надо отстреливаться. Единственная цель каждого – выжить. Поэтому тут и уговаривать никого не приходится, все всё понимают – сознательность вырастает, боевое братство крепнет, героизм из всех щелей прет.

Но все совершенно меняется, когда надо иди в наступление. Добровольцев – нема, все больные, у всех тут же находится миллион причин, по которым выполнение боевой задачи невозможно – броников нет, БК не хватает, связь не работает, видимость плохая, дождь, холодно, туман. Начинаются склоки: мол, я уже месяц на нуле, а ты – всего неделю – вот и иди в штурмовую группу, а я поболе твоего повоевал…

Потому что бойцы понимают – с той стороны хлопцы будут точно так же яростно пытаться выжить, а у тебя шансы подохнуть возрастают примерно до одного к трем. В общем война сильно отличается от того, как показывают войну в кино – офицер не выпрыгивает первым из окопа, увлекая роту в атаку. Его задача – сформировать штурмовую группу в 5-7 бойцов со взвода и как-то выпихнуть их за бруствер – дальше от него ничего не зависит. Выполнят штурмовики задачу – молодцы, не выполнят – светлая память. Каждый молится про себя: «Лишь бы не я, лишь бы не я…». Никто не верит ни в какую победу, даже не понимает, в чем она заключается, все хотят только одного – выжить. Поскольку конца войне не видно, в войсках царит уныние, апатия, по…уизм и алкоголизм.

Кстати, алкоголизм – вещь, оказывается, очень полезная. У нас в бригаде такое ноу-хау изобрели. Приезжает комбриг с «комендачами» (военная полиция) и давай всех поголовно заставлять дуть в «свисток» (алкотестер). Кто бухой – того и оформляют в «зека». ЗК – залетная команда. Они, значит, и идут на мясо в очередной штурм. А кто упирается – на того составляют материал, маринуют на подвале недельку, пи…дят и переводят в настоящий штрафбат – «Шторм Z» «искупать вину». Так что барагозить – себе дороже выйдет. Тут ты только разок на штурмовку сходишь «добровольцем», может и уцелеешь, а там тебя будут употреблять, пока не сдохнешь».

В общем, по обе стороны фронта наблюдается усталость от войны и стремление к пассивной обороне. Не берусь судить, где боевой дух выше, где ниже. Это не важно, потому что война зашла в тупик, из которого нет выхода для обеих сторон.

И вот тут давайте вернемся к пропаганде и политической стратегии. Пропаганда – отличный инструмент, чтобы промывать мозги низам. Проблема в том, что руководство, которое должно мыслить разумно и действовать рационально, начинает верить в собственную пропаганду и принимать решения, находясь в плену иллюзий, которые само же и создало. Вот это – катастрофически опасно. Вырваться из этого болота крайне сложно, потому что если ты полтора года драл глотку за перемогу, освобождение Крыма и расчленение Рашки, а потом вдруг переобуваешься и начинаешь трендеть за перемирие – тебя тут же с говном сожрут как зрадника и пораженца обгашенные твоей пропагандой непримиримые переможники.

То есть поля для маневра у нынешнего украинского руководства нет – оно не может отказаться от провозглашенного им принципа «Война до победного конца!», оно – заложник собственной тупости. Не осуждаю, просто констатирую: клоун может стать президентом по воле толпы, но чтоб стать политиком – нужны ум, опыт, способность навязывать свою волю окружающим. Поверьте, последнее – гораздо сложнее, чем подстраиваться под настроение толпы. Чуда не произошло. Популярный артист, умеющий нравиться зрителю, стал популярным атаманом, нравящимся избирателю, оставшись политиком-профаном. Увы, но ошибки, некомпетентность политиков дорого обходятся обществу.

Так вот, о разумной политической стратегии и пропагандистской линии. Я уже говорил об этом ранее, подорвав немало свидомых дуп. Повторю еще раз без всякой жалости. Украина – внутренне слабое государство третьего мира. Исходя из этого цели в войне надо ставить реалистичные. Например, цель – сохранение государственности. Все это можно легко оформить красивой словесной мишурой. Что мы видим сегодня: враг остановлен (где-то даже пятится назад), государственность сохранена, армия достигла паритета с оккупантами на поле боя и продолжает усиливаться качественно. Весь свободный мир безоговорочно поддерживает Украину, общество демонстрирует сплоченность перед лицом москальской угрозы. То есть цель оборонительной войны достигнута. Да, территории утрачены, десятки тысяч украинцев погибли. Это – цена победы. Поэтому разумно закрепить победный результат и перестать накручивать счетчик бессмысленных потерь.

Оборонительная война, война за Независимость выиграна, надо выходить на мирные договоренности с агрессором и фиксировать итоги войны. Далее – сплоченная и мотивированная нация строит сильное государство с сильной экономикой, укрепляет армию и ждет удачного момента, чтобы победить в Освободительной войне. Азербайджан копил силы и терпеливо ждал 30 лет, чтобы отвоевать захваченные территории. Он победил, и победителя не судят даже за этническую чистку в Карабахе.

Согласитесь, что такая стратегия, которую я назвал финским вариантом для Украины – гораздо гибче, рациональнее и эффективнее, чем тупое и бессмысленное кровопролитие на фронте, замершем в безнадежном позиционном тупике. Это не капитуляция, а победа. Просто не быстрая, а двухэтапная.

Я не утверждаю, что Киев должен падать на колени перед Х-лом и умолять о пощаде. Нет, речь не о конце войны, а ее приостановке по корейскому примеру – по формуле «каждый остается при своих». Это создает поле для маневра. Но что делает клоун с булавой? Стачивает войска в бессмысленных мясорубках, а сам ездит по миру и демонстрирует свою непримиримость к агрессору, кукарекая про «формулу мира Зеленского», которая суть набор крикливых пропагандистских лозунгов.

Сменить бы атамана на более адекватного, да тут такая засада – он решил объявить себя бессменным президентом до конца войны. Возникает резонный вопрос: а зачем ему тогда конец войны?