Уверенность в силе жизни

22 апреля 2024 года архангельская экологическая кампания «Поморье – не помойка» объявила о приостановке своей деятельности. Это не первый случай, когда независимая экологическая инициатива вынуждена прекратить работу из-за системного давления властей.

Движение «Поморье – не помойка» возникло в 2018 году во время протестов против строительства мусорного полигона около станции Шиес. Защита Шиеса стала началом для большого регионального экодвижения. Его сформировали активисты, которые, пользуясь опытом объединения, запускали собственные инициативы: от организации акций по раздельному сбору отходов до создания приютов для животных. Одной из таких инициатив стало и объявившее о приостановке своей деятельности «Поморье».

В последние годы региональные активисты видят все меньше и меньше способов эффективной и безопасной борьбы за экологию:

«Мы убедились, что даже следование действующим законам не уберегает от преследований. Обычный субботник может быть расценён силовиками как несогласованный митинг, победивший в честной гонке кандидат в депутаты от экологического протеста может быть лишён своего мандата по личному желанию губернатора региона, а репост новости в социальной сети может повлечь обыски, допросы и перспективу оказаться в долговременной изоляции от общества».

Но это не значит, что больше никто не готов проявлять инициативу. В нашем материале мы попытались разобраться, какой опыт помогает активистам продолжать свое дело, несмотря на колоссальное давление.

Небольшая железнодорожная станция Шиес в Архангельской области стала символом экологической борьбы в России после 2018 года. Тогда граждане начали протест против строительства полигона для мусора из Москвы и Московской области.

О проекте самого большого в Европе мусорного полигона местные жители узнали в июле 2018-го, когда заметили уже начавшуюся стройку. Тогда же активисты собрали первую инициативную группу: они писали обращения, встречались с региональными чиновниками, которые не давали внятных ответов на их вопросы, и к сентябрю граждане были вынуждены переформулировать вопросы в требования. Тогда изменился и масштаб самоорганизации. Архангельские активисты начали общественное движение под названием «Поморье – не помойка». Журналист и участник протестов Александр Песков вспоминал о политическом составе движения:

«…у нас есть и коммунисты, и даже, как ни странно, анархисты, есть даже люди, которые никогда раньше не занимались политической деятельностью. Ну, а сейчас, естественно, в это движение, так или иначе, вовлечена большая часть города».

Впечатляющей оказалась и география кампании. 2 декабря общественные движения из Архангельской области и Республики Коми провели единый день протеста – первый по счету. По данным активистов на улицу в Архангельске вышли 5 000 человек, 10 000 – в Северодвинске, а в общем в региональных митингах приняло участие около 30 000 человек. К протесту присоединились люди из небольших городов, сёл и посёлков – всего населенных пунктов, которые участвовали в протесте, было более 20. Особенно активно на протяжении всех лет выступали жители Урдомы, посёлка рядом с Шиесом. В декабре 2018-го они с протестными плакатами встречали приехавших к ним чиновников, которые были заинтересованы в продолжении строительства полигона.

Цели протеста достаточно быстро стали стали не только экологическими, но и политическими. Люди требовали отставки Игоря Николаевича Орлова, тогда еще губернатора Архангельской области, а стройку называли «антинародной инициативой», тем самым дав понять, что их движение является народным по-настоящему.

В 2019 году протесты не утихали, несмотря на увеличившееся давление. В феврале в Архангельске десятки тысяч людей от окраины в мороз прошли шествием по городу, потому что протестующим не согласовали под выдуманным предлогом акцию в центре, а февральский антимусорный митинг в Северодвинске собрал более 10 000 человек. В мае приблизительно столько же человек вышло в городе Котлас. В апреле активисты из Архангельска, уже столкнувшиеся с отказами в согласовании митингов и вышедшие на улицу несанкционированно, объявили о начале бессрочного протеста. Срок задала только пандемия, начавшаяся в 2020-м. До тех пор люди стабильно сменяли друг друга на посту около здания областной администрации, и их поддерживали уже далеко за пределами регионов, которых проблема полигона касалась напрямую – на одиночные пикеты в поддержку протестующих выходили активисты по всей стране.

Солидарность и участие люди проявляли не только во время уличных выступлений. 26 июля 2019 года в знак поддержки движения люди вывешивали из окон ткани красного цвета, а 24 ноября прошёл двенадцатичасовой онлайн Марафон Гражданской Солидарности в поддержку Шиеса. Самым ярким примером солидарности и самоорганизации стал дежурный лагерь, который активисты разбили около стройки.

Если искать станцию Шиес в приложении карт, то рядом с ней до сих пор можно увидеть отметку станции «Ленинград», а в отзывах прочитать слова поддержки, оставленные союзниками Шиеса три года назад. Тогда, в 2021-м, уже после прекращения строительства полигона, лагерь сносили бульдозером. Делали это, конечно, не активисты – вдавливать конструкции палаток в грунт не экологично. Но именно активисты ставили этот лагерь, а название – «Ленинград» – дали из-за того, что первую палатку для него они получили из Санкт-Петербурга.

Систему постов с названиями «Баня», «Переправа», «Костёр» люди формировали сами, как и весь быт лагеря: сами занимались строительством и ремонтом, налаживали систему дежурств, организовывали поставку воды и еды, подвозили людей от ближайшей работающей станции Мадмас до лагеря – и обратно. Дисциплина должна была быть выстроена из такого материала, чтобы выдержать большую текучку, и в итоге у активистов всё получилось. Устоявшиеся правила позволили большому количеству людей как из ближайших населенных пунктов, таких как Мадмас и Урдома, так и со всей России поучаствовать в жизни коммуны. Регулярно приезжали журналисты, чтобы предложить помощь и сделать репортаж о жизни лагеря. Фотограф из Котласа Анна Шулятьева часто приезжала снимать быт коммунаров, а также собирала ассоциации, которые возникали у людей при слове «Шиес». В материале 2019 года сохранился их длинный список:

«Детство, друзья, лето, багульник, тревога, боль, проблема, чистая земля, свободная родина, настоящие люди, уверенность в завтрашнем дне, уверенность в силе жизни, честь, отвага, своё, прозрение, грусть, победа, разочарование, геноцид, патриотизм, коммуна, природа, чистота, сплоченность, здоровье, произвол, тревога, страх, обреченность, неопределенность, надежда, беспредел, полиция, экология, ОМОН, сплоченность, мусор, искра, революция, единство, безграмотность, вранье, неумение слушать, стойкость народа, семья, проверка на вшивость».

Лагерную и городскую часть движения, помимо целей, объединяли, безусловно, люди – и нередко одни и те же. Из одного пространства в другое они привозили свои ритуалы, потому защита Шиеса звучала громко не только из-за масштаба, но и из-за музыки. Люди пели песни, играли на гитарах, включали музыку через колонки. Громче других звучала песня «Стены» группы «Аркадий Коц», участники которой, в свою очередь, активно поддерживали защитников Шиеса и приезжали к ним выступать. Как во время протестов, так и после, о Шиесе было написано много авторских песен участниками движения.

Эта история объединения людей чем-то похожа на долгий поход – со своими лесами и маршрутами, палатками и песнями под гитару. Это важная часть большого движения, как, конечно, и другая, более страшная, с полицейским насилием, административными и уголовными делами, столкновениями и задержаниями, внутренними склоками. Но люди все равно продолжали бороться, и в итоге добились своего. В 2024 году на станции Шиес так никогда и не вырос самый большой в Европе мусорный полигон.

Движение «Поморье – не помойка» образовалось в самом начале протестов, а когда цели были достигнуты, не прекратило работу. Параллельно появлялись и новые инициативы. Проблемы в отношении человека к природе во всем своем многообразии никуда не исчезли, и бывшие защитники Шиеса стали экологическими защитниками в глобальном смысле.

Собеседница «Живых проектов», Наташа, рассказала нам о том, как именно повлияла победа за Шиес на дальнейшую деятельность активистов в регионах:

«После победы на Шиесе люди были очень воодушевлены, замотивированы заниматься другими экологическими вопросами. Казалось, что если удалось остановить такой большой проект, как строительство мусорного полигона, то и другие дела по плечу.

В обоих регионах, Архангельской области и Коми, стали активнее заниматься раздельным сбором мусора. Примеров масса. Так, в Сыктывкаре появился большой центр по приему вторсырья, которым занимались волонтеры. Молодая женщина создала пункт РСО в своем многоквартирном доме, и жители активно туда приносили вторсырье.

Общий активистский подъем повлиял на то, что к экологической теме подключились и те, кто не участвовал в защите Шиеса. Так, в Сыктывкаре решили недалеко от Эжвинского района построить мусоросортировочный завод, и люди активно выступали против. «Нас Шиес многому научил», – говорили о переменах в экологическом сознании люди.

Из-за большой волны возмущения глава региона Владимир Уйба выступил в эфире местного телеканала, но выразился очень неаккуратно и назвал активистов «экологическим мусором». Потом ему пришлось отбивать новостную повестку у своего давнего противника, депутата Госдумы Олега Михайлова, устраивать свое собрание с жителями Эжвинского района и пообещать, что мусорный завод строить не будут. В результате этих скандалов мусоросортировочный завод не стали строить около жилого района, и тема пока не поднимается. Хотя все равно обсуждается создание мусорного полигона вблизи Сыктывкара.

Жители стали объединяться, чтобы решать не только проблемы утилизации мусора. Например, жители Сыктывкара стали собирать подписи против разработки карьеров вблизи населенных пунктов. Местные жители, чтобы не дать начать разработку лесного участка под карьер, дежурили в лесу ночами, требовали изменить законодательство, чтобы изменить правила, участвовали в разных встречах чиновников с экоактивистами. Это была почти детективная история. Разработку карьеров остановили.

В связи с закрытием проекта на Шиесе власти решили раскидать мусорные полигоны по Архангельской области. И одним из таких мест должна была стать Коряжма. Десятки людей снова объединились, организовали чаты, устроили различные активности – общение с чиновниками, запросы...Но дело проиграли. Кажется, в Коряжме уже что-то строят, детали не знаю».

Наташа отметила, что говорит с нами в основном о периоде с 2019 года по 24 февраля 2022 года. Потом экологическая повестка отошла на дальний план, но Наташа все равно рассказала и о недавней победе защитников природы:

«Энергичный, хоть и крайне малочисленный экологический протест устроили в Коми. Люди отстаивали от застройки территории около озера Шойкир. Также подняли шумиху в СМИ, собирали подписи, устраивали встречи с чиновниками. И – ура! – у народа все получилось. От своего якобы туристического проекта мэрия Сыктывкара отказалась».

Сейчас, говоря об экоактивизме, нельзя игнорировать контекст. Он был не самым простым и на момент начала шиеских протестов: один только закон об иноагентстве к тому времен существовал уже семь лет. В последние годы область его применения сильно расширилась. «Эколого-кризисная группа» до сих пор фиксирует тяжелые последствия признания иноагентами организаций и активистов, которые занимаются экологической повесткой:

«С 2012 года в реестр были внесены три физлица, 38 экологических объединений и два экологических медиа, из которых 28 закрылись, 7 — вышли из реестра и продолжают работу, шесть организаций и три физлица в настоящее время остаются в этом статусе».

Так, архангельская экологические инициативы «Этас» и «42» прекратили свою деятельность именно из-за признания их иноагентами: «Этас» внесли в реестр в 2018, а «42» – в 2022 году.

Мы спросили Наташу, как, по ее мнению, на фоне вынужденного ухода целого ряда проектов люди на севере продолжают заниматься экоактивизмом:

«Мне кажется, сейчас эко-активизм практически отсутствует. Люди потеряли доверие друг к другу после 24 февраля 2022-го. Произошел раскол не только общества в целом, но и среди активистов – тех, кто дружил, вместе отстаивал Шиес. Многие боятся сказать что-то лишнее в личных беседах, чатах, комментариях. И, главное, практически невозможно влиять на власть. О защите каких озер, лесов, о чистоте какого воздуха и воды можно говорить, когда везде и всюду одна повестка: сбор средств на войну, плетение маскировочных сетей, плач по погибшим? Плюс, немало активных эко-защитников уехало из страны, а оставшиеся выбрали режим самосохранения: тихо занимаются чем-то полезным в одиночку или вместе с проверенными людьми, стараются не отсвечивать в информационном поле. Кроме того, многие пережили депрессию и находятся в угнетенном состоянии. Сейчас экоактивисты, как правило, объединены по антивоенному признаку – ради собственной безопасности и поддержки друг друга в нужный момент: сбор штрафов, присутствие на судах, сбор передачек в тюрьму, отправка писем».

История упомянутых организаций «Этас» и «42» в таких условиях кажется ярким примером упорства. Экологическое движение «42» возникло на базе «Этаса», одной из старейших экологических организаций, после того, как ту признали иностранным агентом. Получается активистская матрёшка: когда большая организация вынуждена прекратить работу, люди создают следующую, поменьше. А сожалению, уменьшение масштаба больше не гарантирует безопасность – проект «42» тоже получил статус иноагента, и команда была вынуждена объявить о прекращении работы. Снова получается так, что организации нет, а люди, уже объединенные ценностями и связью друг с другом – есть.

У Наташи мы спросили, могут ли сегодня маленькие локальные объединения с отсутствием публичного ресурса продолжать влиять на экологическую ситуацию, и может ли это стать более безопасной и хоть немного эффективной альтернативой большим проектам:

«Разумеется, мини-группы в условиях, сложившихся после 24 февраля 2022 года, это безопасная альтернатива большим проектам.

Для большего результата, конечно, нужна массовость, масштабность активизма. Но для личного эко-активизма не обязательна публичность. Это уже мировоззренческое устройство человека, и он будет заниматься защитой природы в любом случае – теми средствами, которые ему доступны. Возможно, это уже не будут большие приюты, но человек продолжит подбирать и выхаживать животных дома и без создания организации. Будет долбить прокуратуру запросами с требованиями проверок. Найдет компанию друзей, которая вместо пикника очистит берег реки. Просто эко-активизм сворачивается из общественного в индивидуальный».