Уважаемая Елена Викторовна Жосул

В медийной среде набирает силу скандал, спровоцированный резким высказыванием Е.В. Жосул в адрес, так называемых, вагнеровцев, которых советник Синодального информационного отдела Русской Православной Церкви и член Межсоборного присутствия обвинила в язычестве и сравнила с боевиками «Азова». На каком основании уважаемая Елена Викторовна строит свои подозрения, непонятно. Дизайн пригожинской часовни не укладывается в традиционные понятия христианской архитектуры? Ну тогда привет вам из Парижа, из Троицкого собора с весьма нетрадиционной снаружи архитектурой. О вкусах, как говорится, не спорят. А вот обвинения в язычестве, причем, и христиан, и мусульман, посещающих не понравившуюся Елене Викторовне часовню, требуют доказательств.

Московских и петербуржских «экспертов» еще во времена Русско-Турецкой войны весьма нелестно характеризовал свт. Феофан Затворник в одном из трех писем по восточному вопросу. Не покидая столиц, трудно объективно разобраться в том, что происходит на местах. Возьмем для критики реплику Елены Викторовны о недопустимости практики посещения мусульманами и буддистами православной часовни. Про буддистов умолчу, а про мусульман могу прокомментировать. За время своего семилетнего служения на Душанбинской кафедре мне много и часто приходилось общаться на разных уровнях с мусульманами. Это и обычные деловые отношения с работниками епархии, исповедующими ислам (строителями, сторожами, водителями, поварами и т.п.); и совместные мероприятия и просто общение с представителями местной интеллигенции – учеными, учителями, врачами, государственными деятелями; и, конечно, официальные контакты с контролирующими органами – Комитетом по делам религий, министерствами и ведомствами. Простые мусульмане в Средней Азии нередко приходят в православные храмы за помощью – просят Бога об исцелении от душевных и телесных недугов. Распространена и забавная для нас практика, когда какой-нибудь местный мулла отправляет одержимого нечистым духом в православный храм со словами: «В тебе русский бес сидит, иди в русскую церковь!». Мы не прогоняли мусульман из храма, когда они приходили помолиться на молебен св. прав. Иоанну Русскому, прикладывались к иконам, просили святую воду и свечи. Христианство никто из них, за редким исключением, не принимал, а помощь Божия весьма обильно на них изливалась – так, что наши православные прихожане выражали мне свое недоумение: «Почему Бог им помогает сразу, а нам нет?». На что я отвечал, что Бог показывает им, какая вера истинная, а вы уже в лоне Церкви. А мусульманам я напоминал, что первые каменные русские церкви в Средней Азии в 19-м веке строились на деньги, пожертвованные местными муллами (например, в Чирчике и Худжанде). Самым интересным и полезным стал научно-просветительский проект «Международных Иоанновских чтений», который Душанбинская епархия начала при финансовой поддержке фонда «Соработничество» в рамках «Православной инициативы». Этот международный форум собирал представителей трех конфессий: православных, мусульман-суннитов и мусульман-исмаилитов. Проходил он ежегодно в прекрасном здании центра Ага-хана. По дизайну это здание уникально – в нем удачно соединились традиционная бухарская архитектура и самые современные тенденции европейского дизайна. Диалоговая площадка для представителей трех указанных конфессий оказалась совершенно уникальной и востребованной. В стране, где любое миссионерство запрещено на законодательном уровне, общение в формате международной научной конференции стало очень продуктивным и полезным для выстраивания межконфессиональных отношений. При этом никакого намека на экуменизм! Одним из важных условий участия в форуме был запрет участникам касаться в своих докладах вероучительных аспектов своей религии, могущих вызвать споры и разногласия. Кстати, в столичной московской среде ревнителей православия информация о проведении в столице Таджикистана международного форума с участием православных христиан и мусульман вызвала мгновенную негативную реакцию с обвинениями нас в экуменизме. Всех разгневанных критиков я приглашал в Душанбе самим принять участие в жизни православных общин в удобном для них, критиков, формате. Но никто не отозвался. Из столицы, наверное, виднее, что там происходит на южных рубежах!

Приглашаю и уважаемую Елену Викторовну Жосул принять участие в гуманитарной миссии на Донбассе, чтобы самой убедиться, кто и как там верует. Правда, не уверен, что ей удасться пообщаться с самими вагнеровцами, как это получилось у нас. Мы посещали госпитали в самом Луганске и его окрестностях. Там лежат в основном, как раз, вагнеровцы, раненые – без рук, без ног, ослепшие, обожженные, окровавленные. Ведь именно им сейчас больше всех достается. Мы в составе одного епископа и одного-двух или трех священников, дьякона и мирянина служили там литургии, молебны о здравии, крестили, исповедовали, причащали, беседовали, утешали, раздавали детские письма. От шести до десяти часов мы без отдыха совершали свое священническое служение среди раненых бойцов. Несколько сот исповедей приняли у тех, кто совершал в прошлом страшные преступления и ни разу не исповедовался. Три, пять убийств, грабежи, наркотики, мошенничество. А когда спрашивали у них: «А сейчас-то вы чем грешите?» - ответ был неизменным: «Сейчас ничем! Ну только материмся, когда очень страшно». Это к вопросу о военных преступлениях российских солдат по отношению к мирным жителям – даже в мыслях им не до насилия или грабежа.  Все, как один, повторяли: «Мы хотим начать новую жизнь даже не столько ради самих себя, сколько ради наших детей, чтобы на них не было позорного пятна, что их отец преступник. Были молодые мужчины, которым оставалось отсидеть 1-3 месяца, но они добровольно пошли на фронт, чтобы избавиться от метки «зек» и принести пользу родному Отечеству, защищая его. И ни одного язычника из более чем двух тысяч воинов, которых мы посетили! Мусульмане были. Один из них так растрогался от прочтения письма девочки из Рязанской области, что со слезами на глазах воскликнул: «Прошу вас, соберите всех этих детей, что написали нам, обнимите их крепко-крепко-крепко – и поднимите к небу!». Пока мы занимались христианами, этот воин-мусульманин написал очень трогательный ответ детям. В нем, помимо благодарности и обещания вернуться с победой, звучала тревога о том, что происходит в тылу с умами тех, кто не понимает, зачем и почему происходят нынешние трагические события. Попался мне и один буддист, и не просто буддист, а шаман, да не простой, а какой-то просто супер-шаман, которому, по его собственному признанию, такие сильные духи помогают, что другие шаманы готовы лопнуть от зависти. Так вот этот шаман узрел во мне «коллегу» и разоткровенничался. Говорит, что знает, когда и куда прилетит снаряд и кто из его товарищей скоро погибнет. И хитро меня спрашивает: «Откуда я это знаю?» – «От беса», - отвечаю я. «А вот какой толк или польза от того, что ты все это знаешь заранее? Ты можешь что-то изменить или предотвратить?» - интересуюсь я в свою очередь. «Нет, - говорит он, - ничего не могу». Так вот и пообщались. Уходили мы из госпиталей все до основания волос пропахшие табаком, кровью и лекарствами. Но на душе было светло и радостно. Мои спутники вопрошали: «Владыка, а почему у нас такое чувство, такая благодать, будто мы со Святой Горы Афон возвращаемся, пообщавшись с афонскими старцами, а не из прокуренных больничных палат, где лежат раненые разбойники?». Я не сразу нашел ответ. Но уже по пути домой понял, что в глазах этих благоразумных разбойничков мы все увидели рай посреди кромешного ада – как в глазах святых. Они все уже готовы пойти в рай, первым в который вошел их коллега. Это было одним из важных открытий там, на прифронтовой территории. И это важное свидетельство о вагнеровцах, про которых говорили и будут говорить всякие нелепицы. Именно они сейчас идут в рай из земного ада, а мы часто в земном раю и мыслим и живем по-земному. Много рассказывали они нам про чудеса, происходящие по молитве к Богу, Божией Матери, Ангелу-Хранителю и всем святым во время смертельной опасности. Про чудеса надо писать отдельное повествование. Очень четко и явственно мы поняли одно – такая сильная благодать, какую мы все почувствовали среди этих раненых бойцов, бывших разбойников, не может изливаться на «оккупантов», «террористов», «боевиков», как их обзывают враждебные голоса, - такая благодать бывает только с теми, кто с Богом, Богородицей и всеми святыми здесь, посреди земного ада, уже как в раю оправдал, прощен и прославлен!

Уважаемая Елена Викторовна Жосул, я помню Вас как очень приятного и умного собеседника, искренне верующего человека, прекрасную и смелую женщину. Прошу Вас, наберитесь мужества и извинитесь перед бойцами, которых Вы, я уверен, не преднамеренно оскорбили. Ведь именно благодаря им мы с Вами имеем возможность мирно общаться, работать, ходить в храм и творить добро. 

С любовью и благословением, епископ Скопинский и Шацкий Питирим