Ускоренные проблемы
Командующий Индо-Тихоокеанскими ВМС США не скрывает восхищения скоростью наращивания технических средств и вооружений Армией Китая (НОАК).
Для Китая ускоренные темпы военного строительства выглядят буквально неизбежными. И оценка американских военных о масштабе этого ускорения выглядит вполне реалистичной. Иначе говоря, Китаю деваться некуда.
Но дело здесь не в коварстве врага, измыслившего атаковать мирный Китай, а во внутренних неразрешимых проблемах самого Китая.
Здесь определенная аналогия с нынешней Россией. Крах модели развития, которую можно обозначить как «продаем нефть и газ, а всё остальное покупаем» неизбежно привела к внешней агрессивной политике и, соответственно, внутреннему террору. Враги, конечно, свирепы, коварны и безжалостны, но 99 процентов сегодняшнего положения России создано внутри нее и руками ее руководства.
С Китаем та же история. Он лихорадочно перебирает варианты смены модели развития, и нынешняя модель - уже третья с 2008 года. До 2008 года экономика Китая, ориентированная на экспорт, абсолютно и полностью зависела от состояния внешних рынков, что и было ее критической уязвимостью. Уязвимость «выстрелила» в 2008-2009 году в ходе обвала мировой экономики.
Китайское руководство приняло решение об ускоренном строительстве «общества среднего достатка», проще говоря - было решено заместить выпавший экспорт внутренним потреблением. Проблема известна: китайское население на тот момент было буквально нищим. Что, кстати, и являлось конкурентным преимуществом первой модели - дешевая рабочая сила обеспечивала масштабные западные инвестиции в индустриальный сектор Китая. Но нищее население не может потреблять, поэтому решение об ускоренном переходе к китайскому среднему классу требовало ликвидировать это конкурентное преимущество.
Однако любой процесс, в котором есть слово «ускоренное» - это колоссальный риск, в который заложено неравномерное развитие, перекосы, противоречия и напряжения, с которыми может справиться только очень качественное управление, но скорее всего, и оно по достижению какого-то уровня сложности справиться не сможет.
Так и произошло - переход к массовому строительству среднего класса совершался за счет накачки экономики долгами. Если в период с 2000 по 2007 год совокупный долг Китая увеличился со 121% ВВП до 158%, то уже к началу 2014 года он составлял 283% от ВВП. Наибольшую долю в долговой нагрузке составил корпоративный сектор, рентабельность которого в связи с резким ростом доходов населения и связанным с этим ростом заработной платы стала стремительно падать. Китай занял лидирующее место в мире по показателю задолженности коропоративного сектора. (В скобках можно сказать, что не все уж совсем фатально, долговая нагрузка корпоративного сектора Китая распределена очень неравномерно, основная ее часть приходится на государственные предприятия, для частных компаний этот показатель вполне на уровне мировых, но общая картина крайне неприглядна)
Уже к концу первого срока Си Цзиньпина примерно к 2016 году стало понятно, что модель «общества среднего достатка» перегружена противоречиями и требуется срочный переход к новой, при этом в качестве нагрузки нужно было решать накопленные проблемы предыдущих двух моделей.
Текущее решение было уже комплексным: во внутренней политике было решено переходить к нормированному потреблению через систему цифрового «социального кредита», во внешней - через строительство зоны юаня, причем юань должен оставаться неконвертируемой валютой - это абсолютно консенсусная позиция, так как конвертируемый юань одномоментно приведет к масштабнейшему бегству капиталов и схлопыванию экономики.
Проблема в том, что обе программы тоже крайне проблематичны в реализации, так как в каждой из них присутствует условие «ускоренный переход» с теми же самыми критическими уязвимости утраты управления.
«Пандемия» показала, что существуют пределы управляемости социумом, даже при всем муравейнико-подобном характере построения китайского общества. Создание зоны юаня - тоже процесс очень небыстрый и требует от Китая проведения политики сверхдержавного уровня - то есть, не просто создание своей обособленной зоны тотального влияния, но и защиты этой зоны, что Китай просто никогда в своей истории не делал, не умеет этого делать и, откровенно говоря, и не желает брать на себя такую ответственность. Но в любом случае этот процесс крайне небыстрый - тот же Евросоюз создавался порядка полувека при гораздо лучших стартовых условиях и в рамках одной цивилизационной страты.
У Китая просто нет на всё это времени - его экономика рухнет гораздо раньше под грузом накопленных проблем, чем будут реализованы эти два взаимоувязанных проекта, причем они составляют комплементарную пару, то есть, без успеха одного невозможно добиться успеха другого и наоборот - крах одного проекта неизбежно ведет к краху второго.
Возникает последнее решение, которое откладывается на крайний случай, когда все предыдущие решения будут провалены. Военное решение.
Смысл военного решения - победа в войне, которая приведет к разделу мира на зоны влияния с выделением китайской зоны, в которой Китай сможет директивным (а не договорным, как сегодня) порядком ввести правила своей собственной зоны юаня. Именно поэтому военным противником Китая являются США, доминирующие сегодня во всем мире. Других глобальных противоречий между ними нет, что и обуславливает абсолютную непримиримость по этому вопросу.
Поэтому и идет ускоренная (опять это слово - «ускоренная») накачка военной мощи Китая, который, к слову говоря, проигрывал в своей истории практически все войны с любым внешним противником. И это тоже в определенной мере дает возможность оценить перспективы военного решения как крайне сомнительные.